Наталия Соколова - Под кровом Всевышнего

• Название: Под кровом Всевышнего
• Автор: Наталия Соколова
• Жанр: Религия
• Год: 1998
• ISBN: 5-7674-0014-8

Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского

Н.Н.СОКОЛОВА

Под кровом Всевышнего

Новосибирск, 1998

Печатается по благословению Преосвященнейшего Сергия, епископа Новосибирского и Бердского

Соколова Наталия Николаевна. Под кровом Всевышнего./ Под общ. ред. Преосвященнейшего Сергия (Соколова), епископа Новосибирского и Бердского.– Новосибирск: Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 1998.– 464 с, ил.

«Под кровом Всевышнего» — автобиографическая книга. Автор воспоминаний — Наталия Николаевна Соколова, дочь известного духовного писателя, доктора химических наук, профессора Николая Евграфовича Пестова.

Рожденная и воспитанная в православной московской семье, с детства окруженная людьми глубоко верующими, девочка очень рано начинает понимать, что в жизни не бывает ничего случайного. В цепи всех описываемых в воспоминаниях событий, встреч с удивительными людьми автор неизменно видит Божий Промысел. Ярко, образно повествуя о своем нелегком жизненном пути, испытаниях, выпавших на долю жены священника, матери пятерых детей, Наталия Николаевна старается убедить читателя в истинности слов Спасителя: Не оставлю вас сиротами, приду к вам. Я с вами во все дни до скончания века. «Буду рада, — пишет она в заключение, — если прочитавшие мой труд поймут, что Господь близко, что Он всегда нас слышит и не оставит без Своей помощи».

Автор рассказывает о жизни православной семьи с ее радостями и горестями, уделяя большое внимание вопросам христианского воспитания детей. Не случайно свои воспоминания Наталия Николаевна посвящает всем православным женщинам.

ISBN 5-7674-0014-8 © Соколова Наталия Николаевна ББК 86.372 © Православная Гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского

(С) Соколова Наталия Николаевна. Под кровом Всевышнеп Под общ. ред. Преосвященнейшего Сергия (Соколова), еписко Новосибирского и Бердского.– Новосибирск: Православная гимназия во имя Преподобного Сергия Радонежского, 1998.– 464 с., ил.

Издательство Православной Гимназии

во имя Преподобного Сергия Радонежского

630090 Россия, г. Новосибирск, ул. Академическая, 3.

Тел./факс [phone]

E-mail: [email protected]

Лицензия на издательскую деятельность № 020997 от 30 мая 1995 г.

Главный редактор Редакторы

Корректор Компьютерная верстка

к.т.н. Н.Г Горелова

Е.Ю Бабенков к.п.н. О.А. Павлова

к.ф.н. О.Г. Злыгостьева

священник Владимир Шин Е.Ю. Бабенков

Отпечатано в типографии НИЦ "Сибирский хронограф". 630060, Новосибирск, Зеленая Горка, 1. Тел. [phone]

---

— О, сиять будешь от счастья, когда отец твой умрет. Будешь ждать этого с нетерпением, есть не будешь ему давать, заморишь голодом.

Больно и обидно мне было это слышать. Но словам отца Митрофана я верила, а потому сказала:

— Батюшка! Уж если Вам Бог открыл это, то попросите Его, помолитесь, чтобы мне не впасть в этот ужасный грех.

Последовало молчание, батюшка молился, потом просиял и сказал, улыбаясь:

— Да не уморишь папу голодом, Бог не попустит, не бойся.

— А все-таки, почему же я ему есть не дам? — не унималась я.

— Да, будут всякие соображения, оправдывающие тебя… — задумчиво сказал отец Митрофан.

Через тридцать пять лет, когда умирал мой отец, исполнилось предсказание отца Митрофана.

О будущем моем супруге отец Митрофан предсказал следующее:

— Он, как свечка, будет гореть перед Престолом Божиим в свое время, потом… Но это еще не конец, не все, не бойся… Опять вернется к Престолу, еще послужит, не унывай. И он, и ты — вы нужны будете Церкви.

Я говорю:

— Священник нужен Церкви, но его супруга зачем? У меня нет ни голоса, ни слуха… Чем я могу послужить Церкви?

— У тебя альт. Читать и петь будешь, проповедовать будешь.

— Батюшка, да сейчас и священники-то в церкви проповедей не говорят, видно, боятся. Запрещено…

— Другое время настанет. Вот тогда и запоешь в храме, да так, что даже голос твой слышен будет… Да сил-то уж у тебя тогда не станет. К закату будет клониться день твоей жизни. Даже ценить тебя будут. И в нашу Марфо-Мариинскую обитель придешь и для нее потрудишься.

Эти слова звучали странно и казались мне несбыточными.

— Батюшка! Да там одни руины… И вспоминать-то опасно о матушке Елизавете, как и о всех Романовых.

— Все переменится. Вот доживешь и увидишь…

И еще о переживаниях души моей в будущем говорил мне отец Митрофан, как бы укрепляя меня не падать духом.

— Может быть, мы будем жить, как брат с сестрой? — спросила я.

— Нет, — отвечал отец Митрофан, — в нашем веке остаться верными друг другу — великий подвиг… И какие же у вас детки будут хорошие… Если только будут! — улыбаясь, говорил отец Митрофан.

Моя судьба решается

Я вернулась в Москву окрыленная, восторженная, но телом совсем изнемогшая. Конечно, я все рассказала папе. А как только окрепла, поехала в Гребнево.

В эту осень мама уже не противилась моей дружбе с Володей, но донимала меня вопросами, желая что-то узнать. А мне нечего было ей рассказывать. Она этому не верила, чем очень меня огорчала. И вот я за самоваром в Гребневе с увлечением рассказываю о моей поездке к отцу Митрофану, о его жизни и обо всем, что узнала от батюшки. Только о самом главном, то есть о моих отношениях с Володей я не заикнулась, как будто и речи о том у старца не поднималось. Даже когда среди темнеющих полей мы прощались с Володей, когда ждали попутную машину, чтобы мне доехать до электрички, даже тогда я не смела сказать Володе ничего о моих чувствах к нему. Но я обещала и впредь молиться о нем, просила его навещать нас в Москве. И все… Володя обещал, как и раньше, приезжать.

Он приехал с известием о смерти отца Михаила, звал меня на похороны батюшки. Я поехала, но на поминки не пошла, хотя меня очень звали. Я знала, что мы с Володей будем в центре внимания, что нас посадят рядом, что кумушки будут между собой о нас толковать. А я не хотела в такой день привлекать всеобщее внимание. Я ужасно хотела есть, но терпела и гуляла одна вокруг храма, дожидаясь Володю. Наконец поминки кончились, и Володя пошел, как обычно, провожать меня. В этот раз и решилась наша судьба.

По дороге через поле Володя рассказывал мне о своей матери, о ее переживаниях за прошедшие годы. Он помнил, как у них отобрали участок земли, как увели лошадь, корову. Детей не принимали в школу. Родители вынуждены были отправлять детей на зиму к родственникам в Москву или в другие поселки, скрывая при этом, чьи они дети. А перед войной арестовали отца Володи, потому что он не согласился закрыть храм. Его арестовали под видом «злостного неплательщика» налогов, хотя в уплату налогов Володины родители отдавали все, что имели, даже собирали деньги у прихожан. Тогда у дьякона описали и отобрали все домашнее имущество, даже мебель, швейную машинку, о которой больше всего горевала мать, так как она сама обшивала детей. А их была пятеро, Володя был младшим…

На поле ложились сумерки, мы шли медленно. Володя рассказывал дальше.

Началась война. Братья — Борис, Василий и Володя — были на фронте, отец их — в тюрьме. Сестра Тоня жила в Москве, куда въезд был только по особым пропускам. Мать Володи Елизавета Семеновна осталась с одним старшим сыном Виктором, который работал на местном военном заводе, где имел «бронь», то есть был освобожден от военной службы. Неожиданно пришла милиция и арестовала Виктора. Был обыск, мать горько плакала. Сын утешал ее, говоря на прощание: «Мама, не плачь, я скоро вернусь, я же ни в чем не виноват». Но он не вернулся. Мать осталась одна. Весной она так нуждалась, что ходила по избам и просила дать ей хоть одну картошину. «Я не для еды, — оправдывалась она, — а чтобы огород засадить. Вернутся мои с фронта, а чем же я их накормлю?».

— Вот сколько пережила моя мама, — сказал Володя, — в какие времена мы живем… Но мама моя не упала духом, молилась, верила и жила надеждой… А Вы смогли бы пережить такие испытания?

— Очень тяжелые испытания веры, — отвечала я, — только с Божьей помощью это возможно. Но я знаю, что Господь никогда не пошлет нам страданий выше наших сил, Он всегда укрепит и поможет.

— Тогда нам с Вами можно будет идти по одному пути, — радостно сказал Володя.

И мы пошли молча, пока не поймали машину, на которой я уехала, пожав жениху руку.

От избытка чувств не говорят, но молча открывают свои сердца перед Господом. И Господь, всегда пребывающий с нами, наполняет души вверившихся Ему неизреченной радостью, блаженством… Так было и с нами. Видно, такой радостью сияло мое лицо, когда я, до смерти голодная, вернулась домой. Мама дивилась моему аппетиту… Ей все хотелось узнать, что у нас было: «объяснение в любви» или «предложение», как это бывает в романах. А у нас с Володей ничего не было. Было одно желание — исполнить волю Божию.

Конечно, папочке своему я все рассказала. При следующем разговоре с Володей один на один папа спросил его:

— Вы собираетесь жениться?

— Нет! — был ответ.

Папа передал этот ответ маме, и она расстроилась еще больше. А я понимала, что нам пока еще не следует торопиться. Ведь я еще училась, а жизнь была тяжелая, многие голодали, все было дорого, последствия войны давали о себе знать.

Второй раз Володя приезжал ко мне, чтобы сообщить о смерти матушки отца Михаила. Не прошло еще сорока дней со дня кончины отца Михаила, как супруга его мирно отошла ко Господу. Говорят, что перед концом отец Михаил говорил жене: «Ты тут долго без меня не задерживайся…». Господь исполнил желание слуги Своего, соединив супругов снова вместе для вечного счастья.

Общая радость

В конце 1947 года в стране была произведена денежная реформа. Говорили о том, что немцы в войну выпустили много фальшивых советских денег, чтобы подорвать нашу экономику. Мы видели, что бумажные рубли, десятки, сотни так обесценились, что в деревнях ими оклеивали стены. На рынке крестьяне собирали деньги мешками, а цены этим бумажкам не было. Все было очень дорого, рыночные цены на продукты были в сто раз выше, чем цены на те же продукты по карточкам. Но главная радость реформы состояла в том, что все карточки были сразу отменены. Впервые после семи лет карточной системы в конце декабря 1947 года люди смогли войти в магазин и купить себе что угодно и сколько угодно. Такого неподдельного ликования на улицах Москвы я ни разу еще не видела. Прохожие поздравляли друг друга, указывая на магазины: «Войдите! Там все есть! Бери сколько хочешь! Наконец-то мы почувствовали, что война окончена!».

Получив зарплату новыми деньгами, все сразу стали богаты и сыты. Казалось, некоторые обезумели от счастья. Я видела мужчину, который шел по улице, обвешанный баранками и маленькими сушками, как бусами, как поясами и через плечи. Со смехом, приплясывая, люди показывали один другому охапки хлеба и других продуктов. Мануфактура, одежда, обувь — все стало вдруг всем доступно. Кончилась проблема — где и что «достать», народ вздохнул облегченно.

Был декабрь месяц, лежал снег, морозило. Володя опять провожал меня через пустые поля до дороги на Москву. Стемнело, прощаться не хотелось.

— Что ж, будем ждать до весны? — спросил меня Володя.

— Что будем ждать? — не поняла я.

— Да нашу свадьбу, — пояснил он.

Тогда я рассказала ему о своем разговоре с отцом Митрофаном, который сказал мне: «Чем скорее поженитесь, тем лучше. Володя нужен Церкви Божией».