Анри Кок - Сиятельные любовницы

• Название: Сиятельные любовницы
• Автор: Анри Кок
• Издательство: СП "Совиттурс"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-85087-110-1

Французский писатель Анри де Кок (1821–1892) — автор авантюрно-приключенческих романов — написал серию новелл «История знаменитых куртизанок», в которых занимательно рассказал о ярких, бурных, чаще всего драматических судьбах женщин, всегда знавших себе цену как в древнем Египте и Риме, так и при дворах европейских столиц.

Среди героинь этой книги читатель найдет Клеопатру и Мессалину, чьи имена стали уже нарицательными, встретится с возлюбленной Рафаэля Форнариной и познакомится с другими, менее известными, но не менее яркими представительницами прекрасного пола.

Книга насыщена историческими подробностями из разных эпох, и в ней отчасти сохранены стиль и манера изложения, характерные для изданий вековой давности.

---

— Но мне в первый раз говорят так, как вы. Я скромна!..

— Тем лучше, ради Бога! Условия нашего взаимного договора будут для вас выгодны… Молода, прелестна, скромна… Посмотрим: за молодость дом на площади Алькада! Довольно?

— О сеньор!

— За красоту тысячу дублонов в месяц. Достаточно?..

— Сеньор!

— А за скромность… О! Я уж и не знаю что… скромность неоценима!.. Ну, за скромность две тысячи дублонов в месяц и целый дождь поцелуев каждый день… Достаточно? Хочешь больше? Приказывай! Но… подпишем, подпишем…

Он снова сжал ее в объятиях.

Он был красив, очень красив!

И при том, казалось, деньги ему так мало стоили… Грезы Кальдероне осуществлялись, у нее будут полные руки золота!

Она подписала.

Тук-тук! Во второй раз постучались в наружную дверь актрисы, стук дошел до слуха любовников, сидевших в зале.

— Это что? — спросил герцог, уже сожалея о том, что он прибавил за скромность. — Ждете кого-нибудь?

— Нет! Клянусь вам!

Она сказала это так искренно, что он устыдился своего сомнения.

Тук-тук-тук! Стучал кто-то, по-видимому, нетерпеливо.

Прибежала Инеса.

— Сеньорита, слышите? Это двое мужчин. Я их видела из залы. Двое мужчин, закутанных в плащи.

Медина вынул свою шпагу.

— Если б их было четверо, десятеро, целая сотня, — гордо сказал он, — там, где герцог Медина, другим нет места!

Он хотел броситься вперед.

— Умоляю вас, сеньор! — сказала Кальдероне, думая о Кальдероне. — Повторяю вам, я никого не жду… Но вас я тоже не ждала, а вы между тем пришли… Быть может, это друг, может быть, театральная подруга, которая имеет во мне нужду — позвольте же мне…

Тук! Тук! Тук!.. Тук! Тук!.. Ясно, что совсем теряли терпенье.

— Хорошо, ступайте! — сказал Медина.

Но он стоял на пороге залы, между тем как актриса и служанка подошли к двери, выходившей на улицу.

— Кто там? — спросила Кальдероне.

— Король! — ответил Оливарес. — Отпирайте скорее…

— Король! — Бледный, как мертвец, Медина на цыпочках подскочил к Кальдероне и задыхающимся голосом прошептал:

— Отоприте! Но если вы не хотите моей гибели, ни слова его величеству, что я здесь.

Герцог вернулся в залу.

— Отоприте, Инеса, — сказала Кальдероне.

Король и Оливарес, когда наконец дверь открылась, скорее проскользнули, чем вошли сюда. И первые слова, с которыми они обратились к ней, выражали дурное расположение духа.

— Право, моя милая! — сказал король. — Вы очень долго не отвечаете.

— Что вы делали? Полагаю, вы еще не ложились? — спросил министр.

Стоя около Инесы, с опущенными глазами, Кальдероне, казалось, была жертвой такого сильного смущения, что оно отняло у нее дар речи.

— Скажите, милое дитя, — начал более нежно Филипп, — почему вы не отпирали?..

— Боже мой, государь, потому что… вовсе не полагая, что это ваше величество удостаивает чести свою преданную служанку, стучась в ее дверь, я не спешила отпереть… я не имею обыкновения принимать в это время посетителей… потом… потому что я была занята… вместе с камеристкой в моей спальне чтением письма, которое я получила от моей доброй и любимой приемной матушки, сеньоры Марии де Кордова… Взгляните, государь!..

Актриса подала королю бумагу, которую она вынула из кармана.

Филипп взял ее и, бросив беглый взгляд, возвратил назад Кальдероне.

— Хорошо! Хорошо! — сказал он. — Во всяком случае, не вам извиняться, милое дитя, я должен просить у вас извинения за то, что так внезапно явился к вам.

— О, государь, я так счастлива!..

— Право! Вы не желаете от меня извинения? Увидев вашу игру сегодня вечером, я пожелал высказать вам лично, тотчас же, весь интерес, какой вы мне внушили. И если б я был расположен выразить вам этот интерес самым нежным образом, вы не оттолкнули бы меня?..

Король прижал к губам руку Кальдероне. Наступило молчание, министр и служанка деликатно отвернулись. В это время губы короля переместились. О! Филипп был очень тороплив в любви!.. Впрочем, не торопливее герцога Медины.

— Ты никого не любишь? — вполголоса спросил Филипп Кальдероне.

— Никого, — не колеблясь, отвечала она.

— Ни Морето… ни Кальдерона?..

Она взглянула на короля.

— К чему мне любить их?

— Просто спросил! Я не знаю, от кого я слышал, что оба поэта ухаживают за тобой.

Она наклонила голову, чтобы поразмыслить. «Это Морето говорил обо мне королю из ненависти к Кальдерону, которого я предпочла ему».

— Вас обманули, ваше величество! Я не люблю ни того, ни другого… я только дружу с Кальдероном, который добр, и совершенно равнодушна к Морето, который завистлив и зол.

— Быть может, ты права, — сказал Филипп. — Оливарес!

Граф-герцог подошел.

— Завтра я буду говорить с тобой о том, что может пожелать эта милая крошка. И желай много, слышишь, Мария? Что бы ни делали голландцы, у меня в ящиках есть еще золото для любимой женщины.

— Я буду обращаться с вами, ваше величество, по достоинству, — ответила Кальдероне, — как с королем.

— Да, да! — насмешливо сказал король, — я также знаю, что ты способна раздражать меня как короля!

«Это опять Морето сказал ему, — снова подумала Кальдероне. — Морето сказал ему, что я жадна и честолюбива».

— А теперь, — продолжал Филипп, — мы оставим тебя отдохнуть после ужина. Ведь ты еще не ужинала, как мне кажется?

Он, улыбаясь, взглянул на стол.

— Я получаю только двадцать дублонов в месяц, государь! — сказала Кальдероне, которая прочитала эту улыбку.

— Потому-то ты мне и нравишься! — быстро возразил Филипп. — Если б ты получала тысячу, ты не была бы том, что ты теперь, — таким лакомым кусочком. До свидания, моя жемчужина!.. До скорого!

Через несколько секунд, уверенная, что царственный посетитель и его спутник уже далеко, Кальдероне отправилась в залу к герцогу.

Он все слышал из своего убежища.

— Ах! — вздохнул он, снова увидя молодую актрису. — Это досадно!

— На что вы досадуете, сеньор? — спросила она самым наивным тоном.

— На то, что вы правитесь королю. Мне вы столько же правитесь. Но чего бы мне ни стоило, на этот раз я склонюсь перед его могуществом!

Она с изумлением посмотрела на него.

— На этот раз? — повторила она. — Разве вы не всегда склонялись перед ним?

— Милое дитя, в том положении, в каком мы находимся, я не могу иметь от вас секретов. Недавно я совершил проступок, полюбив одну с королем женщину… И он меня застал на месте преступления.

— А! Что же сказал его величество?

— Ничего. Или почти ничего.

— Значит, его величество уже не любит эту даму.

— Очень возможно. Но вот что дурно: чтоб доказать королю, что я чувствую его великодушие, я немедленно разошелся с нашей любовницей… и ищу новую, за которую он не мог бы упрекнуть меня, что я ее у него похищаю. И надобно же было, чтоб та, которую я нашел, самая прелестная девушка в Испании, — вы! — была та же самая, с которой и его величество хочет забыть неверную. Не правда ли, ведь я имею право роптать на судьбу!

Кальдероне кивнула головой.

— Справедливо, — ответила она. — Я понимаю вашу печаль. Ибо теперь, как вы сказали сейчас, на этот раз вы должны преклониться перед всемогуществом. Если король меня любит, а если не любит, то полюбит, — он не простит вам, что вы тоже полюбили меня. Прощайте же, сеньор. Благоразумие — хороший советчик. Мы никогда не виделись и никогда не увидимся снова! О, не беспокойтесь! В первый же раз, как я вас встречу, я и вида не покажу, что знаю вас. Я вас не скомпрометирую.

Говоря таким образом, Кальдероне устремила на герцога шаловливый взгляд. Нужно было быть слепым и не иметь от роду двадцати трех лет, как Медина, чтобы противиться этому зову. Он наклонился к ней и голосом, задрожавшим от страсти, проговорил:

— А если, несмотря на все… я скажу тебе, что все-таки люблю, что из этого выйдет?

Она пожала плечами.

— Очень обыкновенное, — ответила она. — Король явился вторым, он вторым и останется!

— Милая Мария!..

Но оттолкнув его, она сказала:

— Нет! Будем благоразумны. Завтра я жду герцога Оливареса, завтра вечером, мой друг, вы получите обо мне известие.

— Ты клянешься мне?

— Клянусь! Если я прелестна — вы красивы! Если вы меня любите — я люблю вас. Сначала любовь… потом всемогущество… Ото в порядке вещей. Прощайте!..

Эту ночь, столь насыщенную событиями, Кальдерон провел, прогуливаясь по берегу Мансанареса: только утром он пришел домой, разбитый и физически и нравственно.

Он спал, когда Инеса, камеристка Кальдероне, разбудила его, чтобы передать ему письмо.

«Мне необходимо сегодня вечером поговорить с вами, мой друг, необходимо. Я не шучу. От девяти до десяти я вас жду у себя. И без глупостей! Вы жестоко в них раскаетесь! Мария».