Анри Кок - Сиятельные любовницы

• Название: Сиятельные любовницы
• Автор: Анри Кок
• Издательство: СП "Совиттурс"
• Жанр: Исторические приключения
• Год: 1991
• ISBN: 5-85087-110-1

Французский писатель Анри де Кок (1821–1892) — автор авантюрно-приключенческих романов — написал серию новелл «История знаменитых куртизанок», в которых занимательно рассказал о ярких, бурных, чаще всего драматических судьбах женщин, всегда знавших себе цену как в древнем Египте и Риме, так и при дворах европейских столиц.

Среди героинь этой книги читатель найдет Клеопатру и Мессалину, чьи имена стали уже нарицательными, встретится с возлюбленной Рафаэля Форнариной и познакомится с другими, менее известными, но не менее яркими представительницами прекрасного пола.

Книга насыщена историческими подробностями из разных эпох, и в ней отчасти сохранены стиль и манера изложения, характерные для изданий вековой давности.

---

— Но…

— Что но? Я мать, я хочу быть и вашей матерью… Разве стыдно принять подарок от матери? Посмотрите, разве это не лучше, а?..

Сеньора Мандрагоне вынула из шкафа голубое бархатное платье, отделанное золотом и жемчугом, вид которого заставил Бианку Капелло вспыхнуть от радости.

Эта радость сама по себе была ответом.

— Вы согласны? — начала Мандрагоне. — Браво! Скорей, скорей, сбрасывайте эту ужасную черную хламиду!.. Хорошо быть прекрасной, мое дитя, но изящество никогда не вредит. Я сама буду вашей горничной. Так, так!.. О, что за великолепная грудь, а какая талия! Как прелестна рука, как тонка кисть! Как кругла эта ляжка! Как узка и мала нога! Сеньору Буонавентури нечего жаловаться. Вы лакомый кусочек, честное слово!.. Вы рождены быть королевой, моя милая!..

Сконфуженная этими похвалами, полураздетая Бианка, стоя посреди будуара с опущенными глазами, с руками, сложенными на груди из чувства стыдливости, ожидала, чтобы импровизированная горничная надела на нее платье.

Но та не спешила.

Быть может, вы догадались, что не одна Инесса Мандрагоне присутствовала при этой сцене. При ней присутствовало другое невидимое лицо — Франческо Медичи, скрывавшийся в комнате за стеклянной дверью, выходившей в будуар. Сцена эта была повторением многих других, разыгрывавшихся здесь же при таких же обстоятельствах. Все это делалось потому, что, раздеваясь, женщина часто в чем-то теряет из своих прелестей, и чтобы избавить великого герцога от возможных разочарований, остроумная испанка изобрела только что описанное освидетельствование.

Нужно ли говорить, что, выйдя победительницей из этого осмотра, Бианка Капелло вскоре увидела вошедшего великого герцога. Он едва дал время Мандрагоне завершить туалет прекрасной венецианки.

Но как бы ни был влюблен в нее Франческо, он не мог обращаться с Капелло, как с простой мещанкой.

Расставаясь с Бианкой, великий герцог сказал ей:

— Если вы позволите, сеньора, то я буду иметь честь увидеть вас снова у вас, в вашем дворце.

В тот же день Пьетро Буонавентури был приглашен к Франческо, который объявил ему, что принимает его к себе в качестве шталмейстера с жалованием в сорок тысяч секинов (около 40 000 ливров) в год. И что, кроме того, жене его дарит дворец Кастелини, в трех милях от Флоренции у подножья горы Мурельо.

За три мили от Флоренции! Радость, испытанная Пьетро в начале речи, сильно поубавилась в конце оной. За три мили! Удерживаемый в городе своею службой, он будет не в состоянии видеть Бианку. Но он желал этого. Он продал свою жену. Теперь покупатель был вправе взять у продавца купленную вещь.

Продавцу нечего было рассуждать. И он не рассуждал…

— Государь, вы меня осыпаете милостями! — вскричал Пьетро, падая перед Франческо на колени.

— Вы довольны, мой друг?

— Я в восхищении, государь!

— Следуйте же за Джузепе, моим первым камердинером, который покажет вам ваши комнаты. С этого вечера вы начнете вашу службу.

Джузепе вошел, но Пьетро не спешил за ним следовать.

— Это что? — спросил великий герцог новоиспеченного шталмейстера. — Вы хотите мне что-то сказать, Буонавентури?

— Простите мне, ваша светлость, — отвечал тот, — но я полагал… я думал… жена моя ничего не знает…

— Не беспокойтесь, мой друг, жена ваша знает все. В то самое время, как я пригласил вас сюда, сеньора Мандрагоне, жена капитана моей гвардии, отправилась к вашему отцу, чтобы объяснить о моих намерениях относительно сеньоры Буонавентури. В эту самую минуту ваша жена едет в коляске в свой дворец, вместе с этой милой Мандрагоне, которая согласилась сопровождать ее. О, еще раз не беспокойтесь! Дворец меблирован!.. Я подумал обо всем… Сеньоре Буонавентури ни в чем не будет недостатка. Ясно, что если для вас слишком трудно быть несколько времени с ней в разлуке, я не воспротивлюсь. Но в таком случае, мой друг, я буду вынужден отменить назначение вас в звании шталмейстера, потому что эта должность заключается в том, чтобы постоянно находиться при мне, а…

— Все, что сделано вашей светлостью, сделано хорошо, — воскликнул Пьетро. — С той минуты, как жена моя знает, чем она обязана вашей светлости, я был бы достоин порицания, если б сохранил — а я не сохраняю — излишнюю заботливость о ней, Я увижусь с ней позже, когда мне позволит моя служба.

И Буонавентури последовал за главным камердинером, обязанность которого заключалась не только в том, чтобы показать ему его комнаты, но еще и в том, чтобы объяснить ему обязанности шталмейстера — самые важвые придворные обязанности, которые, тем не менее, не были синекурой.

В конце концов Пьетро Буонавентури достиг исполнения своего самого пламенного желания и находился в пути к богатству и почестям.

И чтобы утешиться в тоске от разлуки с женой, он мог говорить, да и говорил самому себе, что, поскольку его должность обязывала его не удаляться от его светлости, то и его светлость не мог удалиться без того, чтобы он не знал об этом.

Между тем неделя, две, три недели прошли, а великий герцог не показывал и тени намерения отправиться в Кастелини.

— Он скрытен, это хорошо! — сказал себе Буонавентури в первую педелю; на исходе второй он начал удивляться столь повышенной скромности великого герцога, а в середине третьей, став за ним шпионить, заподозрил неладное и в скором времени вполне и жестоко убедился…

Его светлость был скрытен только с ним; каждую ночь, когда шталмейстер спал во дворце Питти, его светлость отправлялся в Кастелини.

— Какой же я был дурак, — подумал Буонавентури, — если полагал, что великий герцог только ради моей рожи дал мне место в сорок тысяч секинов и дворец Бианке… Все равно. Но он дурно делает, скрывая от меня.

«Дурно!..» Произнеся это слово, флорентиец печально улыбнулся. Вместо того чтобы упрекать Франческо Медичи за молчание кое о ком, не стоило ли ему просто поблагодарить его?

Но Бианка, которой он писал три раза в течение трех недель, каждый раз отвечала, что она счастлива. Бианка, стало быть, обязана этим счастьем великому герцогу?.. Она уже не любила своего мужа?..

— Я узнаю, я должен все узнать! — сказал он самому себе.

Однажды ночью, удостоверясь, что Франческо занемог и не покидает дворец, он сам отправился в Кастелини.

Роли переменились, на этот раз муж обманывал любовника.

Пьетро Буогавентури знал Флоренцию как свои пять пальцев.

У него была прекрасная лошадь, ему следовало проехать всего три мили и через полчаса он был против дворца Кастелини.

Теперь Пьетро оставалось только незаметно пробраться к жене, ибо, если он желал объяснения с ней, то вовсе не хотел терять должности, навлекая на себя гнев великою герцога.

Дворец возвышался посредине обширного сада, окруженною стенами и засаженного большими деревьями; Буонавентури, встав на лошадь, перескочил через стену и направился к дому. В открытом окне первого этажа светился огонь. Не освещал ли он комнаты Бианки? Решась на все, Пьетро не колебался. Громадный дуб возвышался в нескольких шагах от постройки, как бы лаская ее своими ветвями. Припомнив время, когда он воровал галочьи гнезда, шталмейстер полез на дерево.

Свет исходил из спальни Бианки; со своей «обсерватории» Пьетро видел, что она читала лежа. Одним прыжком он очутился на балконе, а с балкона в комнате.

Бианка вскрикнула. В первую минуту от страха она не узнала своего мужа.

— Молчи!.. Это я!.. — сказал он, затворяя за собой дверь.

— Вы?

Она сделалась еще бледнее.

Он начал:

— Да, это я. Тебя удивляет видеть меня ночью, пришедшего сюда тайно. Так нужно было, потому что мне запрещен другой час и другой путь. Ах, признаюсь, есть покровительства, которые дорого стоят!.. И если б начинать снова… Но жребий брошен!.. Между тем я не считаю себя навеки разлученным с тобой, моя Бианка. Я тебя все еще люблю. А ты довольна, что видишь меня? Да говори же! Вот уже три недели, как я не жал тебе руки, а у тебя для меня не находится ни слова!.. Разве я сделал ошибку, что пришел сюда? Так можно бы предположить, судя по твоей физиономии.

— И не ошиблись бы, думая так, — сказала Бианка мрачным голосом.

Пьетро сдвинул брови.

— А! — с горечью произнес он. — Я совершил ошибку. Это значит, что ты перестала любить меня и любишь Франческо Медичи?

— Если б это и было, чему вы удивились бы? Не сделали ли вы всего, чтобы я полюбила великого герцога!

— Бианка!

— Вы бросили меня в объятия Франческо Медичи. Я была вашей женой, вы сделали из меня куртизанку. Мой любовник осыпает вас золотом, вы его первый служитель. Чего же вам еще нужно от меня?

— Несчастная, я же поступил так низко не только ради себя, но и для тебя!

— Вы лжете. Вы ради одного себя стали подлецом, я была только вашим орудием.

— Но мне печем было тебя кормить.