Аарон Дембски-Боуден - Разведчик Пустоты

• Название: Разведчик Пустоты
• Автор: Аарон Дембски-Боуден
• Издательство: Фантастика
• Жанр: Эпическая фантастика
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-91878-081-7

Они не боятся смерти.

Но на охотников открыта охота. Повелители Ночи вынуждены бежать к темным границам Империума, стремясь скрыться от своих неутомимых преследователей — эльдар мира-корабля Ультве. Их путь лежит к мертвой планете Тсагуальса — миру, где принял смерть их примарх, и где был сломан хребет Восьмого легиона. Там история совершит виток и повторится, и новый смертоносный ассасин выступит из теней, и Повелители Ночи будут втянуты в битву, которую им суждено проиграть…

---

Талос прошел по краю бассейна к трону, обращенному к мониторам. Каждый из экранов показывал разные участки обшивки корабля и ледяной вакуум снаружи. На нескольких виднелось серое лицо планеты, на орбите которой они вращались, и контрастно-белый шар ее каменистой луны.

— Октавия.

Ее глаза распахнулись и взглянули на него с той секундной затуманенностью, что следует за сном и предшествует полному пробуждению. Ее темные волосы были, как обычно, собраны в конский хвост, свисавший из-под шелковой банданы.

— Вы проснулись, — сказала навигатор.

— Так же как и ты.

— Да, — согласилась она, — хотя лучше бы не просыпалась. — Губы девушки изогнулись в полуулыбке. — Что вам снилось?

— Я мало что могу вспомнить.

Воин указал на планету на экранах.

— Ты знаешь, как называется этот мир?

Она кивнула.

— Септимус мне сказал. Я не понимаю, почему вы решили вернуться сюда.

Талос покачал головой:

— Я тоже. Я помню только обрывками даже то, что было до последнего видения. — Он медленно выдохнул. — Дом. Или, по меньшей мере, наш второй дом. После Нострамо была Тсагуальса, мертвый мир.

— Ее колонизовали. Население небольшое, так что это произошло недавно.

— Я знаю, — ответил он.

— И что же вы собираетесь делать?

— Не знаю.

Октавия заерзала на троне. Она все еще была завернута в тонкое одеяло из потершейся ткани.

— В этой комнате всегда холодно.

Девушка взглянула вверх, ожидая, что ее собеседник заговорит. Когда стало понятно, что отвечать тот не собирается, она сама нарушила тишину:

— Было трудно привести корабль сюда. Свет Астрономикона не достигает таких далеких от Терры областей, и волны варпа тут чернее черного.

— Могу я спросить, каково это было?

Отвечая на вопрос, навигатор рассеянно теребила выбившуюся из хвоста прядь волос.

— Варп здесь темен. Совершенно темен. Все цвета — лишь оттенки черного. Вы можете представить тысячу оттенков черного — и каждый темней предыдущего?

Он покачал головой.

— Ты требуешь, чтобы я представил нечто, абсолютно чуждое материальному миру.

— Он холоден, — сказала навигатор, отводя взгляд. — Как цвет может быть холодным? В черноте я ощущала присутствие обычных мерзких сущностей: вопли душ, бьющихся о корпус судна, и раковые опухоли, разрастающиеся вдалеке и одиноко дрейфующие в пустоте.

— Раковые опухоли?

— Только так я могу описать их. Огромные, безымянные средоточия боли и яда. Злокачественные и разумные.

Талос кивнул:

— Души ложных богов, вероятно.

— Ложных, несмотря на то что они существуют?

— Не знаю, — сознался он.

Девушка вздрогнула.

— Там, где мы бывали раньше, даже вне света Астрономикона… те места всё еще хоть немного освещал маяк Императора, не важно, как далеко от него мы забирались. Можно было различить тени и образы, скользящие в волнах варпа. Бесформенных демонов, плывущих сквозь жидкий огонь. Здесь я не вижу ничего. Дело тут не в том, чтобы найти дорогу в штормовом эфире, как меня учили. Здесь мне пришлось брести в темноту, нащупывая более спокойные пути, те, где ревущие ветра умолкали хотя бы на краткий миг.

На какой-то миг Талоса поразило сходство ее ощущений и его собственных, пережитых в те секунды, когда он погружался в видения.

— Мы у цели, — сказал он. — Ты хорошо справилась.

— Я почувствовала кое-что еще. Почти незаметное. Некие сущности, теплее, чем варп вокруг них. Как будто глаза, следящие за мной, когда я подводила корабль ближе.

— Нам стоит беспокоиться о них?

Октавия пожала плечами:

— Понятия не имею. Это лишь одно из тысячи проявлений безумия.

— Мы добрались. Вот что имеет значение.

Между ними снова повисла тишина. На сей раз ее нарушил Талос:

— Когда-то, очень давно, у нас была здесь крепость. Замок из черного камня со шпилями, корчащимися, словно в пытке. Крепость привиделась примарху однажды ночью, и он согнал сотни тысяч рабов, чтобы построить ее. Это заняло почти двадцать лет.

Он замолчал. Октавия смотрела на бесстрастную череполикую маску его наличника, ожидая продолжения. Талос вздохнул, и вокс превратил его вздох в рычание.

— Внутреннее святилище называлось Галереей Криков. Кто-нибудь уже говорил тебе об этом?

Октавия покачала головой:

— Нет, никогда.

— Галерея Криков была метафорой в своем роде. Мучения бога, отображенные в крови и боли. Примарх хотел переделать мир вокруг себя так, чтобы картина греха в его разуме соответствовала окружению. Стены были из плоти — люди, сплавленные воедино и превращенные в архитектурные сооружения. Магия поработала там не меньше технологии. Полы были покрыты ковром из живых лиц, о сохранности которых заботились сервиторы-кормилки.

Он покачал головой. Воспоминание было слишком сильным, чтобы когда-нибудь поблекнуть.

— Вопли, Октавия. Ты никогда не слышала таких звуков. Они кричали, не переставая. Люди в стенах плакали и протягивали руки. Лица на полу всхлипывали и заходились визгом.

Девушка выдавила улыбку, хотя губы повиновались с трудом.

— Похоже на варп.

Талос покосился на нее и утвердительно буркнул:

— Извини. Ты в точности знаешь, как это звучит.

Она кивнула, но ничего больше не сказала.

— А хуже всего то, как ты привыкаешь к этому вопящему хору. Те из нас, кто бывал у примарха в последние десятилетия его помешательства, проводили много времени в Галерее Криков. Звучание всей этой боли становилось переносимым. А вскоре ты уже начинал наслаждаться ею. Когда окружен муками, думается легче. Пытка сначала утратила смысл, а затем превратилась в музыку.

На секунду пророк замолчал.

— Конечно, именно этого он и хотел. Он хотел, чтобы мы осознали урок легиона — в том виде, в каком он представлял этот урок.

Когда Талос встал на колени рядом с троном, Октавия снова подвинулась.

— Не вижу никакого урока в бессмысленной жестокости, — сказала она.

Зашипел декомпрессирующийся воздух — воин распечатал герметические запоры воротника и снял шлем. Октавию снова, уже в который раз, поразила мысль, что он был бы красив, если бы не холод во взгляде и трупно-белая кожа. Он был статуей, израненным полубогом из чистого мрамора, с мертвыми глазами, — прекрасным в своей недоступности, но не радующим взгляд.

— Это не было бессмысленной жестокостью, — сказал он. — Это был урок. Примарх знал, что закон и порядок — две основы цивилизации — можно поддерживать только страхом и наказанием. Человек — животное не миролюбивое. Он создан для войны и борьбы. Чтобы загнать зверей под ярмо цивилизации, следует напомнить им, что тех, кто покушается на стадо, ждет боль. Какое-то время мы верили, что Император предназначил нас для этого. Он хотел, чтобы мы стали Ангелами Смерти. И какое-то время мы были ими.

Октавия моргнула в первый раз за минуту. Во время их долгих разговоров и воспоминаний он ни разу не углублялся в эту тему.

— Продолжайте, — попросила навигатор.

— Некоторые говорят, что он нас предал. Когда мы выполнили свою роль, он обратился против нас. Другие утверждают, что мы слишком увлеклись взятой на себя ролью и ему пришлось умертвить нас, как собак, сорвавшихся с поводка.

Заметив в ее глазах вопрос, Талос отмахнулся:

— Все это неважно. Важно то, как это началось и чем закончилось.

— И как это началось?

— Легион понес огромные потери в Великом Крестовом походе на службе Императору. Большинство погибших были терранцами. Они пришли с Терры, с полей сражений Императора на родной планете человечества. Но все пополнения поступали с нашей родной планеты, Нострамо. Прошли десятилетия с тех пор, как примарх ступал на почву нашего мира, и его уроки были давно забыты. Население вновь скатилось к беззаконию и анархии, не боясь кары далекого Империума. Ты понимаешь, как мы сами отравили себя? Мы пополняли легион насильниками и убийцами, детьми, которые совершили чернейшие прегрешения, еще не ступив на порог зрелости. Уроки примарха ничего для них не значили. И под конец они ничего не значили для большей части Восьмого легиона. Они были убийцами, превращенными в полубогов и получившими на разграбление всю Галактику. В гневном отчаянии примарх испепелил наш родной мир. Он уничтожил Нострамо, разнес в куски с орбиты, использовав всю огневую мощь флота легиона.

Талос медленно выдохнул.

— На это ушли часы, Октавия. И все это время мы оставались на борту своих судов и слушали вокс-передачи с поверхности: мольбы и крики, направленные в небеса, к нам. Мы не ответили. Ни разу. Мы оставались в космосе и смотрели, как горят наши города. В самом конце мы увидели, как планета содрогается и рушится на части под яростью нашего огня. И лишь тогда мы отвели взгляды. Нострамо разлетелась на куски, и вакуум поглотил их. Больше я никогда не видел ничего подобного. И в глубине души я знаю, что никогда не увижу.