Зор Алеф - СВЯЩЕННАЯ ТЕРАПЕВТИКА

• Название: СВЯЩЕННАЯ ТЕРАПЕВТИКА
• Автор: Зор Алеф
• Жанр: Эзотерика

"Священная Терапевтика" — фундаментальный эзотерический труд, воссоздающий и развивающий древнее учение о Боге, человеке и Вселенной. Это одновременно наука, искусство и духовный метод, уходящие своими корнями в глубины древних египетских мистерий. Священную терапевтику можно считать матерью современной официальной медицины, то есть самым древним и традиционным искусством лечения.

---

Здесь ключ ко всем «любовным» самоубийствам, ко всем безумствам, совершенным во имя чувственной страсти, здесь сокрыта слепота Человека… Это воздействие демона на духовное зрение Человека и назовем белиалическим.

Поэтому тот, кто, ослепленный дьяволом, полюбит материальную форму превыше Бога и ближнего, не может говорить: «Мои глаза видели…» — ибо он лишен зрения и не имеет глаз.

Люцифер — латинское слово, имеющее древнееврейские этимологические корни и символическое прочтение. В символическом переводе с латыни[104] — «ложный свет», а глубинная основа такого лингвистического построения — каббалистическая, ведь в основе латинского Lucifer лежит древнееврейское слово «Люциф» (FIXL).

Следуя магическим законам, слово можно читать двояко: через значение картин Тарота и через символическое значение.

В первом случае, проанализировав символы Таро двух первых иероглифов ЛАМЕД и ЦАДЕ, мы получаем словосочетание «жертва сумерек». Имеется в виду заблудший Человек, пострадавший от проявления люциферического качества, принявший его в себя или заключивший с собой определенный духовный компромисс, образно говоря — сделку с дьяволом… Читая слово «Люцифер» согласно значению символов или, выражаясь языком Священной Магии, пользуясь при прочтении этой формулы шестой символической ступенью, мы получим более конкретное: смерть от заблуждения. Оба символических ключа предоставляют богатый материал для размышления. Одновременно предостерегая, они указывают, на какие конкретные аспекты проявления люциферического качества в Человеке следует обратить особенное внимание. Вспомним: иероглифы говорят нам о том, что жертва находится в заблуждении, это «жертва сумерек» и ее ждет смерть от своего заблуждения…

Несомненно, латинское «Люцифер» заимствовало свой символизм из древнееврейского магического учения. Здесь и прослеживается египетская преемственность европейского гнозиса — средневековой «Латинской каббалы». Какова судьба несчастного, который, пожертвовав своим духовным самосознанием, отрекшись от любви и чувства общности с Богом и Человеком, попал под влияние люциферического качества, предался Люциферу?

На этот вопрос по-своему блестяще ответил Николай Гумилев в стихотворении «Пять коней»:

«И, смеясь надо мной, презирая меня,

Люцифер распахнул мне ворота во тьму:

Люцифер подарил мне шестого коня —

И отчаянье было названьем ему!»

Логично. Но на самом деле здесь это имя не обозначает демонического качества, а тем более — конкретного демона.

Показателен следующий случай, раскрывающий как основные симптомы, так и те фактические болезненные изменения в структуре Астросома и физического организма, которые вызывает «люциферическая одержимость».

— Последние четыре года, — начал пациент свой рассказ, — я не спал ни единой минуты.

Темные мешки под глазами, пепельно-бледный цвет лица, прерывающееся дыхание и сам голос — неестественный, глухой, словно каждое слово с трудом прорывалось сквозь невидимую упругую стену, — свидетельствовали об истинности невероятных слов этого молодого Человека.

Четыре года…

Пациент родился в московской интеллигентной семье и с ранних лет проявлял значительные музыкальные способности. Учился в музыкальной школе, затем в консерватории и, несмотря на внезапный недиагностируемый врачами недуг, поразивший его в последний год учебы, закончил консерваторию с отличием; хотя, по его собственным словам, «этот год был сплошным, непреходящим кошмаром…».

Он говорил медленно, с расстановкой, очевидно, пересиливая какую-то внутреннюю боль, но тщательно подбирая слова, вспоминая малейшие подробности, боясь, что ему не поверят…

— Я только что встал из-за рояля, закончив репетировать экзаменационный материал, и подошел к открытому настежь окну — подышать воздухом. Был замечательный, очень теплый майский день. Окна гостиной у нас выходят на запад, а солнце светило мне прямо в лицо, поэтому, наверное, время близилось к вечеру. Помню, я чувствовал себя хорошо, действительно прекрасно; материал давался легко, допущенные ошибки казались незначительными; вообще я был собою чрезвычайно горд. Перед глазами у меня проплывали переполненные концертные залы, улыбки, аплодисменты, будущие триумфы — какие-то полудетские мечты, ранее казавшиеся несбыточными; но тогда, глядя на заходящее солнце, я вдруг ощутил всю их реальность: еще немного, и вот-вот дотронешься рукой…

Тогда солнце стало меркнуть. Поймите меня правильно: не исчезать за тучей, не заходить, нет, — в одно мгновение оно как-то потускнело, стало темным и зловещим… Я ощутил, как со всех сторон на меня надвигается холодная тень, почувствовал, как от нее тянутся ко мне ледяные щупальца и как они проникают внутрь… Такого ужаса, неопределенного, совершенно бессмысленного, я никогда раньше не испытывал. Волосы поднялись дыбом, зубы стучали то ли от страха, то ли от ледяного озноба, и одновременно возникла острая распирающая боль — вот здесь, — пациент положил ладонь на область между солнечным сплетением и желудком, — чувство такое, как будто изнутри вас надувают воздухом.

Сколько это продолжалось — не знаю; может быть минуту, а может быть десять минут, я не в силах был даже пошевелиться… Затем ужас прошел, но внезапно сменился таким злорадством, такими дикими словами, которые вдруг зазвучали у меня в голове, что я бросился от окна прочь, наткнулся на стол, разбил стоявшую на нем вазу, упал на диван. Меня тошнило, из глаз лились слезы, мысли путались, а в сознании все звучали эти мысли, эти слова, взятые будто у кого-то другого: обрывки ругани, непонятные угрозы, постоянно поднимающаяся изнутри злоба…

Я попробовал было молиться, но не успел дочитать «Отче наш» и до середины, как начались такие боли в солнечном сплетении, что на стоны прибежала мать и, испугавшись, вызвала «скорую».

Несколько дней пациент пролежал в больнице, где был сделан анализ крови и обследован желудочно-кишечный тракт, что, впрочем, совершенно ничего не дало. Его попытки поделиться с врачами своим эмоциональным состоянием привели к тому, что ему посоветовали обратиться к психиатру: ваши проблемы, мол, не по нашей части…

— Первые дни, — рассказывал он, — мне еще удавалось как-то задремать, хотя по ночам постоянно мучили кошмары, а эти, как я стал их называть позже, «искусственные мысли» появлялись даже во сне. Затем сон исчез вообще — сменился мучительным бредом наяву: я лежал в постели с закрытыми глазами, прекрасно осознавая, где я нахожусь и что со мной происходит, и на мои реальные ощущения и мысли начинали наслаиваться видения. Передо мной проходили жизни каких-то незнакомых мне людей, часто говоривших на непонятных языках, из которых несколько раз я различал английскую и немецкую речь. Наверное, это было бы даже интересно, если бы все эти человеческие жизни, выстраивающиеся передо мной, не были связаны чем-то единым — безумием, болью, смертью. Да! Я наблюдал за некогда жившими и умиравшими в страшных нравственных и физических мучениях людьми и знал, что все это — не выдумка, не плод моего воспаленного ума, но реальность; все, что я видел, действительно случалось, только в разное время и в разных странах. Постепенно я начинал понимать связь: вначале со всеми этими людьми случалось то же самое, что и со мной…

Пациент замолчал, собираясь с силами. А я думал, что не в чем, пожалуй, здесь упрекнуть врачей — это был классический случай древнего недуга, сколь загадочного, столь и зловещего; недуга, от изучения которого давно отказалась материалистическая медицина, во всем неизвестном склонная видеть шизофрению.

Молодой Человек прожил так четыре года, и за все это время, как он решительно заявил, у него не было ни одной минуты сна. Попытки молиться или сходить в церковь заканчивались либо болевыми приступами, либо возникновением диких, необузданных мыслей, инородность которых он непрерывно продолжал ощущать.

Таким образом, диагностически передо мной был случай постоянной демонической одержимости люциферическим качеством с образованием ганглионального узла демонического воздействия в отрицательном подподплане Сефирота TIPHERET. Это означает следующее:

1. Демоническое существо — демон люциферического характера (согласно каббализе иероглифов термина «Люцифер» — «искушающий», «внушающий мысли» демон) — проникло в Астросом пациента именно через отрицательный подподплан Сефирота TIPHERET, где в определенный момент открылась «дверь», представленная активизацией отрицательных качеств этого Сефирота. Вспомним: демоническое вторжение произошло именно тогда, когда пациент отдался «красивым» мечтаниям, недостойным подлинного музыканта и духовного Человека, коим он, по сути, являлся: мечтаниям о славе, деньгах, легкой жизни и т. п.