Ярослав Гашек - Собрание сочинений. Том третий

• Название: Собрание сочинений. Том третий
• Автор: Ярослав Гашек
• Издательство: Художественная литература
• Жанр: Юмористическая проза
• Год: 1984

В третий том Собрания сочинений крупнейшего чешского писателя Ярослава Гашека (1883–1923) вошли рассказы, путевые очерки, политические памфлеты 1913–1917 гг., юморески из книг «Бравый солдат Швейк и другие рассказы» (1912), «Гид для иностранцев и другие сатиры» (1913).

1913

Гид для иностранцев в швабском городе Нейбурге. (Перевод Д. Горбова).

* Экспедиция вора Шейбы. (Перевод В. Петровой).

Борьба за души. (Перевод Н. Аросевой).

* Новый год храброго зайца с черным пятном на брюшке. (Перевод Н. Замошкиной).

* Закрытое заседание. (Перевод Т. Чеботаревой).

Как я спас жизнь одному человеку. (Перевод М. Скачкова).

Барон и его пес. (Перевод Д. Горбова).

* О запутавшейся лягушке. (Перевод Л. Васильевой).

Как Балушка научился врать. (Перевод Д. Горбова).

** О курочке-идеалистке. (Перевод И. Граковой).

* Доброе намерение отца бедняков. (Перевод И. Ивановой).

* Благотворительное заведение. (Перевод В. Петровой).

Хулиганство библиотекаря Чабоуна. (Перевод М. Скачкова).

* В венгерском парламенте. (Перевод А. Соловьевой)

* Кобыла Джама. (Перевод Н. Замошкиной).

* Надьканижа и Кёрменд. (Перевод И. Ивановой).

Когда цветут черешни. (Перевод С. Востоковой).

После коронации. (Перевод Ю. Молочковского).

Из записок австрийского офицера. (Перевод Ю. Молочковского).

Бунт третьеклассников. (Перевод Д. Горбова).

* Как становятся премьер-министрами в Италии. (Перевод А. Соловьевой).

Перед экзаменом. (Перевод Д. Горбова).

Среди друзей. (Перевод Ю. Молочковского).

* Индейский рассказ. (Перевод Н. Николаевой).

Как гром служил господу богу. (Перевод М. Скачкова).

* Сыскная контора. (Перевод И. Ивановой).

* Несчастный случай в Татрах. (Перевод Л. Васильевой).

* Проект закона. (Перевод А. Соловьевой).

* Протест против конфискации. (Перевод А. Соловьевой).

Детективное бюро. (Перевод М. Скачкова).

Полицейский комиссар Вагнер. (Перевод М. Скачкова).

Бык села Яблечно. (Перевод Д. Горбова).

Об искренней дружбе. (Перевод Д. Горбова).

Идиллия в богадельне. (Перевод М. Скачкова).

Мой друг Ганушка. (Перевод Н. Аросевой).

Как бережливые спасли отчаявшегося. (Перевод Н. Аросевой).

* Предательство Балушки. (Перевод Н. Замошкиной).

* Как Цетличка был избирателем. (Перевод А. Соловьевой).

* Мытарства автора с типографией. (Перевод И. Ивановой).

* Любовное приключение. (Перевод И. Ивановой).

* Как Тёвёл вернул пятак. (Перевод Л. Васильевой).

* Репортаж с ипподрома. (Перевод Н. Замошкиной).

Любовь в Муракёзе. (Перевод С. Востоковой).

1914

* Короткий роман господина Перглера, воспитателя. (Перевод Н. Замошкиной).

* Супружеская измена. (Перевод Л. Васильевой).

* О двух мухах, переживших это. (Перевод Н. Замошкиной).

* Одежда для бедных деток школьного возраста. (Перевод В. Петровой).

Перед уходом на пенсию. (Перевод В. Чешихиной).

Приключения кота Маркуса. (Перевод В. Чешихиной).

* Кочицкая божедомная братия. (Перевод И. Ивановой).

В исправительном доме. (Перевод М. Скачкова).

* История с биноклем. (Перевод Л. Васильевой).

Букет и к незабудок на могилу национально-социальной партии. (Перевод В. Чешихиной).

Урок закона божьего. (Перевод Д. Горбова).

Как я торговал собаками. (Перевод Д. Горбова).

Роман Боженки Графнетровой. (Перевод Д. Горбова).

* Весенние настроения. (Перевод Н. Николаевой).

* Визит в город Нейбург. (Перевод Л. Васильевой).

Дело о взятке практиканта Бахуры. (Перевод В. Чешихиной).

Страстное желание. (Перевод М. Скачкова).

Маленький чародей. (Перевод В. Мартемьяновой).

* Великий день Фолиманки. (Перевод Н. Замошкиной).

* Небольшая история из жизни Река. (Перевод А. Севастьяновой).

Сказка о мертвом избирателе. (Перевод Д. Горбова).

* Сатисфакция. (Перевод Н. Николаевой).

Страдания воспитателя. (Перевод Д. Горбова).

* Штявницкая идиллия. (Перевод Л. Васильевой).

* Писарь в Святой Торне. (Перевод Л. Васильевой).

Опасный работник. (Перевод В. Мартемьяновой).

* Колокола пана Гейгулы. (Перевод Н. Николаевой).

* О прекрасной даме и медведе из Зачалянской долины. (Перевод В. Петровой).

1915–1917

Жертва уличной лотереи. (Перевод И. Граковой).

Сыскная контора пана Звичины. (Перевод В. Мартемьяновой).

* Моя дорогая подружка Юльча. (Перевод Н. Замошкиной).

* Ярмарка на Филипа и Якуба. (Перевод Т. Чеботаревой).

История с хомяком. (Перевод М. Скачкова).

Судьба пана Гурта. (Перевод Н. Аросевой).

Повесть о портрете императора Франца-Иосифа I. (Перевод М. Скачкова).

Итог похода капитана Альзербаха. (Перевод Н. Аросевой).

По стопам полиции. (Перевод П. Богатырева).

* Бравый солдат Швейк в плену. (Перевод Н. Зимяниной).

У кого какой объем шеи. (Перевод М. Скачкова).

Школа для сыщиков. (Перевод П. Богатырева).

Двадцать лет тому назад. (Перевод П. Богатырева).

Разговор с горжицким окружным начальником. (Перевод Ю. Молочковского).

* Идиллия в Мариновке. (Перевод И. Ивановой).

* — Издательство «Художественная литература», 1984 г.

** — Издательство «Детская литература», Москва, 1983 г.

---

Тем временем кто-то сбегал позвонить в военный лагерь в Бруке, чтобы прислали патруль. Пока он подоспел, венгры потерпели полное поражение, несмотря на помощь нескольких гонведов: в критический момент гонведы, дрогнув, дали стрекача, не говоря уже о штатских. Да и победителей след простыл; когда прибыл патруль, он нашел лишь следы былого сраженья: раскиданные по земле шляпы, оторванные пуговицы, осколки витринного стекла.

Бравый же солдат Швейк к этому времени бодро шагал задами, через железнодорожную насыпь, в лагерь, в родные офицерские казармы. В руке он нес воротничок господина Какони. Явившись к Дауэрлингу, он отдал честь и сказал:

— Осмелюсь доложить, господин прапорщик, письмо я передал, а вот ответ!

И Швейк положил на стол воротничок господина Какони с надорванными петельками — сразу было видно, что хозяин отдал его не без борьбы. Тоном человека, убежденного в своей правоте, Швейк рассказал о случившемся, закончив повествование так:

— Осмелюсь доложить, bereitschaft[98] я ждать не стал.

Дауэрлинг призадумался:

— Ну и фортель ты выкинул, Швейк, скотина ты эдакая…

— Осмелюсь доложить, действовал точно по вашему приказу.

Дауэрлинг сел на кровать. Перед его глазами возник майор Венцель, еще более высокое начальство, передовая линия фронта и многое-многое другое.

— Я так и знал, — сказал Дауэрлинг, обреченно качая головой, — так и знал, что все это кончится большим скандалом. Да чтоб тебя…

— Осмелюсь доложить, я только выполнял свои обязанности…

* * *

Через три дня в «Пешти хирлап» появилось сообщение:

«БЕСЧИНСТВА ЧЕШСКИХ СОЛДАТ В ВЕНГРИИ

Любому венгру известно, что чехи, стремясь уничтожить нас как нацию, даже сейчас, в столь критические для венгерского королевства времена, ведут подрывную деятельность не только в Чехии, но и на фронте. Считая венгров своими злейшими врагами, чехи, в частности, размещенные в Венгрии чешские полки, подвергают местное население систематическому террору. До нас дошло известие об отвратительном дебоше чешских солдат в Кирайхиде, где они не только напали на венгерских граждан, но и разбили несколько витрин. Инцидент был исчерпан лишь с появлением военного патруля. Чешские солдаты действовали по подстрекательству прапорщика Дауэрлинга, известного чешского шовиниста, который, вместо того чтобы в тяжелейшее для австро-венгерской монархии время давно быть на фронте, периодически травит венгров, занимаясь в свободное время соблазнением замужних дам Кирайхида. «Talpra a Magyar!» — «Встань, мадьяр!» В беспощадной борьбе с чехами мы выстоим лишь при условии нерушимого братского единства, не останавливаясь ни перед какими жертвами. Будем надеяться, дело будет тщательно расследовано военными властями и виновные будут строго наказаны, чтобы впредь отбить у них охоту терроризировать ни в чем не повинное венгерское население. «Talpra a Magyar!»

В тот же день газета «Шопроньске листы» поместила следующую статью:

«А CSEH HAZAARULOK KIRALYHIDON[99]

Чехи все больше разоблачают себя как подлые изменники. Сообщение, полученное нами из Кирайхида, служит лучшим доказательством того, что чешский гарнизон, дислоцированный в ближайшем военном лагере в Бруке, призван искоренить венгерское население. Вступив поначалу в конфликт с одним из кирайхидцев, по праву указавшим чехам на превышение правомочий при грубых посягательствах на честь его супруги, солдаты «попугайского полка» набросились на безоружных граждан. Какое перо не дрогнет, описывая зверства тех, для кого нет ничего святого! Опустошив город, чехи ушли. Как нам сообщают, организатором налета является известный пропагандист панславизма офицер Дауэрлинг. Венгерское население Кирайхида готово как один встать на защиту родного города от чешских посягательств на благо его свободного развития. Пусть чехи ответят за все! Мы же, венгры, провозглашаем вслед за нашим поэтом Петефи: «Itt a haza!» — «Это наша родина», наша земля, и чешским предателям здесь нечего искать».

А «Пожони напло» написала:

«КИРАЙХИДСКАЯ ТРАГЕДИЯ

(по телеграфу)

Позавчера, распевая «Гей, славяне!», рота чешских ополченцев 91-го пехотного полка из военного лагеря в Бруке-на-Литаве под предводительством Конрада Дауэрлинга, известного пропагандиста чешско-словацкого сближения, ворвалась в пограничный венгерский город Кирайхид, учинив кровопролитный погром на улице Пожони. Чешские головорезы разграбили писчебумажный магазин господина Дьюлы Какони, заколов хозяина штыками. Была убита на месте и поспешившая ему на помощь супруга, а также двухлетний ребенок несчастных. Подоспевшие гонведы обратили чехов в бегство. Лагерь окружен войсками».

* * *

На третий день после публикации всех этих прелестей Дауэрлинг вернулся из полковой канцелярии домой в крайне удрученном состоянии. В руках он держал номера «Пешти хирлапа», «Шопроньских листов», «Пожони напло» и сделанный в канцелярии перевод интересовавших его статей. Он был похож на человека, готового вот-вот отправиться в мир иной — такой затравленный и всепрощающий был у него вид. Махнув всеми тремя газетами, он пролепетал:

— Все, теперь крышка! Ich bin verloren![100] — и брякнулся на койку. Поднявшись через минуту, он обвел комнату затравленным взглядом и, повторив на пороге «Ich bin verloren — Крышка», — вышел прочь.

Дело и правда пахло керосином. Полковое начальство получило от бригадного подробный рапорт об инциденте в Кирайхиде с целым рядом приложений.

Расследовавший это дело майор Венцель все утро допрашивал Дауэрлинга. В разговоре фигурировали слова «маршевая рота», «карцер».

Вечером майор самолично отправился на место происшествия и, вернувшись прямиком в казино, подтвердил, что госпожа Какони и впрямь прехорошенькая, остается лишь посочувствовать ей из-за этих двух ослов — мужа и Дауэрлинга. Из этого можно было заключить, что дела Дауэрлинга не так уж плохи.

На другой день настроение у Дауэрлинга поднялось: он обругал Швейка и запустил в него сапогом.

* * *

Еще через три дня в «Пешти хирлап», «Шопроньских листах» и «Пожони напло» появилось официальное опровержение, подписанное от лица командования 91-го пехотного полка:

«Командование императорско-королевского пехотного полка № 91, ранее стоявшего в Чешских Будейовицах, ныне в Бруке-на-Литаве, уполномочено заявить, что сведения о бесчинствах солдат полка под командованием прапорщика Дауэрлинга в Кирайхиде не подтвердились.

Они представляют собой гнусную клевету, авторы и распространители которой будут привлечены к судебной ответственности. Подтвердилось лишь, что венгерский гражданин оскорбил офицерского денщика и по праву был на месте наказан за грубое насилие над солдатом нашей доблестной армии.

Командир императорского королевского пехотного полка № 91 полковник Шлягер».

Одновременно в тех же газетах было опубликовано заявление Дауэрлинга, которому кадет Биглер придал нужный стиль. Оно гласило:

«Считаю своим долгом опровергнуть слухи о том, что я, Конрад Дауэрлинг, прапорщик императорского королевского пехотного полка № 91, являюсь чешским шовинистом и известным панславистским агитатором. По образу мыслей и действий я всегда был истинным немцем».

В тот же день он весело окликнул Швейка:

— Hören Sie, Швейк, Sie sind ein tschechiches Mistvieh![101]

XIII

— Послушайте, Швейк, нет ли у вас на примете какой-нибудь собаки? — спросил как-то утром Дауэрлинг, валяясь на походной койке.

Швейк отдал честь, но промолчал, ибо слово «собака» частенько срывалось у Дауэрлинга с языка, и подумал, а нет ли тут какого подвоха?

Дауэрлинг начал сердиться:

— Вас спрашивают, не попадалась вам какая-нибудь породистая собака? Собаку хочу! — повторил он с настойчивостью капризного ребенка, требующего новую игрушку.

— Осмелюсь доложить, собак кругом пропасть, побольше, поменьше, — ответил Швейк. — Вон, совсем недавно две мясниковы собаки обчистили кухню пятой роты.

— Да я разве про таких собак говорю? Мне бы породистую, фокстерьера там или бульдога. Породистую хочу! Сходи-ка, поищи!

Козырнув, Швейк исчез. Он пошел в город. Дорогой ему встретилось немало вполне подходящих собак, с которыми он заговаривал и по-чешски, и по-немецки, маня к себе, но ни одна не пожелала за ним следовать.

Счастье улыбнулось у моста через Литаву: за ним увязался тощий пес с заросшей мордой столь отвратительного вида, что его обходили стороной все собаки, бродившие вокруг консервной фабрики. За мостом пес втянул ноздрями запах из ресторанной кухни и ринулся туда, но тут же, отчаянно скуля, вылетел обратно и, ковыляя на трех ногах, скрылся в переулке, выходящем к реке.