Георгий Дорофеев - Хрущев: интриги, предательство, власть

• Название: Хрущев: интриги, предательство, власть
• Автор: Георгий Дорофеев
• Жанр: История

Новейшая история нашей страны с избытком насыщена тайнами, мифами и парадоксами. Одним из таких парадоксов истории СССР является вознесение на вершины власти Никиты Хрущева – малограмотного изворотливого хитрого и хваткого партийного функционера, который на протяжении десятка лет не только жонглировал судьбами миллионов людей, но и угрожал существованию целой планеты, балансируя на грани ядерной войны и мира.

Книга «Хрущев: интриги, предательство, власть» – это интересная художественно-публицистическая реконструкция советской истории ХХ века, честная попытка отделить зерна от плевел. В работе использованы архивные материалы, прежде закрытые для широкого доступа.

Данная историко-публицистическая летопись является логическим продолжением двух предыдущих исследований автора, первое из которых было посвящено Николаю II, а второе И. В. Сталину.

---

До сих пор молчаливый Булганин, чувствуя всю неловкость своего положения, решил встрять в разговор.

– Бухаринцы нам, конечно, вредят. Им не по душе наши успехи, – сказал Николай Александрович, – но в данном конкретном случае все произошло из-за низкого профессионализма и слабой трудовой дисциплины.

– Безусловно, – сказал Сталин, – успех выполнения плана зависит от профессионального мастерства рабочих и трудовой дисциплины. Но этими вопросами должны заниматься инженерные службы. А если они этого не делают, то чем они там занимаются? Вот вы и разберитесь с этим делом. Здесь есть о чем подумать.

«Отцы города» обещали разобраться. Через неделю Хрущев доложил Сталину, что на заводе раскрыт заговор «правых». Арестованы директор и главный инженер. Сейчас они дают показания и уже сознались, что готовили крупную диверсию с целью сорвать выполнение государственного плана.

Однако Хрущев не сказал Сталину, что эти признания выбивали у них правоохранительные органы при его прямом участии.

– Хорошо, – одобрил Сталин, – продолжайте расследование.

Погром в Москве

Никита был удовлетворен. Одним выстрелом, как говорится, он убил двух зайцев. Во-первых, утер нос Булганину, как возможному кандидату на пост первого секретаря МК, а во-вторых, получил поддержку Сталина на борьбу с «правыми». Под это понятие он подводил всех ему неугодных, неудобных конкурентов и просто непонравившихся ему сослуживцев.

«Расследование» аварии на заводе он взял под личный контроль и потребовал, чтобы правоохранительные органы расширили поиски троцкистско-бухаринских вредителей на всех предприятиях Москвы. Последние старались и выколачивали из арестованных нужные их шефу показания. Невиновные люди становились жертвами показной хрущевской бдительности.

Многие предприятия были практически обезглавлены, и кривая диаграмм их показателей в работе ползла вниз.

В масштабах Москвы Хрущев применил технику избиения кадров, которой пользовался в Промакадемии – интриги, клевету, откровенную ложь и полуправду. Сохранились некоторые документы, свидетельствующие о бурной деятельности Хрущева в эти годы. К сожалению, только некоторые. Большинство документов было уничтожено по распоряжению Никиты Сергеевича, когда он стал во главе партии и государства. Но и те, что сохранились, поражают цинизмом и жестокостью.

В январе 1936 года Хрущев докладывал пленуму горкома: «Арестовано только 308 человек. Надо сказать, что не так уж много мы арестовали людей… 308 человек для нашей Московской организации – это мало».

В отчетном докладе летом 1937 года на IV Московской городской и областной партийных конференциях, он сообщил делегатам: «Агенты врагов народа просочились на районные, городскую и областную конференции. Я их знаю, фамилии пока называть не буду, и вы меня не заставите. У нас бывает до известного времени так, но нужно будет, мы (надо полагать, «я») не постесняемся, мы скажем…»

До какого «известного времени», кого зачислил Хрущев в обойму «врагов народа»? Этого делегаты не знали, но они были запуганы и ежились под колючим взглядом маленьких хрущевских глаз.

Его доклады отличались красноречивыми наводками для органов НКВД. «В Калуге, – ораторствовал Хрущев, – нужно хорошо покопаться, там не все раскопано, там, надо иметь в виду, жили Каменев и Зиновьев в свое время. Безусловно, они свое гнездо какое-то оставили. Покопаться следует и в Москве на предприятиях и в учреждениях».

Сам Никита копал глубоко. При его прямом участии или, во всяком случае, не без его согласия, были репрессированы 35 из 38 секретарей МК и МГК ВКП(б), работавших в 1935–1937 годах. Всего, по случайно дошедшей до нас информации, за время партийного руководства Хрущева, в Москве было репрессировано 55 тысяч 741 человек.

У Никиты Сергеевича своя философия и нравственные устои. Он разглагольствовал: «Вот на 1-ом заводе вышел какой-то слюнтяй подголосок или голос врагов троцкистов, и начал болтать… его коммунисты свалтаразили (слово-то какое нашел! Его ни в одном словаре нет) и хорошо набили морду. Некоторые сейчас же позвонили в МК: – «Как это так избили?»– А я им сказал: «Молодцы, что избили, молодцы».

В своих мемуарах Хрущев не обходил молчанием факты избиения партийных кадров в Москве и Московской области, но утверждал, что совершенно к этому не причастен, а все делал сам Сталин.

«В Москве и Московской области, – пишет Никита Сергеевич, – уничтожили всех секретарей райкомов партии. Я сейчас перечислить не смогу их конкретно, но практически всех уничтожили».

От себя добавим: остался один Хрущев. И зададим вопрос: почему? Ответ очевиден: только потому, что сам чинил расправу. Автор книги «Хрущев» Уильям Таубман писал, что он, Хрущев, достиг вершины власти «ценой бесчисленных жертв…» Чтобы остаться на плаву, он топил всех, кто был с ним рядом, с кем когда-либо встречался. По его команде был арестован секретарь Бауманского райкома партии Ширин. На него Никита затаил обиду, еще когда учился в академии. Ширин выступал против избрания Хрущева секретарем партийной организации Промакадемии и называл его демагогом. Никита не забыл этого и, став секретарем горкома, расправился с ним. Однако в мемуарах Хрущев говорил об этом чрезвычайно мягко, как бы между прочим.

«В Баумановском райкоме тоже не все занимали достаточно четкую позицию. Секретарем его являлся Ширин. Я затрудняюсь сейчас сказать, был ли он «правым» или просто пассивным человеком, недостаточно политически активным».

Ширин исчез из Москвы, и больше его никто никогда не видел.

Хрущев расправился не только с Ширимым, но и с другими партийными работниками Баумановского райкома партии. Арестованный в те годы А. Ульяновский вспоминал: «Ордер на мой арест был подписан заместителем народного комиссара внутренних дел Прокофьевым.

Но внизу ордера стояла знакомая подпись – Н. Хрущев. Мой арест был согласован с Московским комитетом партии… Это меня удивило: Хрущев меня знал. Я был одним из лучших и наиболее популярных пропагандистов Бауманского района и МК».

Хрущев карабкался наверх по трупам. Ему нужно было показать себя бдительным и активным бойцом за «линию партии». С этой целью он шантажировал партийных работников, которые были в его окружении, клеветал на них, постоянно разоблачал «уклоны», находил троцкистов и бухаринцев. Это была его стихия.

– Ты был на IV Московской городской и областной конференции? – спрашивал он секретаря Краснопресненского райкома. – Помнишь, я говорил, что агенты врагов народа просочились в партийные органы? Помнишь? Так вот, ты и есть просочившийся враг народа. Ты разоблачен.

Никаких объяснений и оправданий Никита не признавал и не принимал. Человек просто исчезал из Москвы.

– Почему у тебя бегают глаза? – спрашивал он секретаря Ленинградского райкома партии города Москвы Сойфер, – ты троцкист и враг народа.

Позже, когда Никита будет разоблачать культ личности, он эти методы избиения кадров припишет Сталину, а себе отведет роль человека, которого втянули в нехорошую историю.

«…Я был особенно потрясен, – прикидываясь невинной овечкой, писал он, – когда арестовали Коган… Коган в партии с 1902 года, человек исключительной честности и благородства. Она была тоже казнена».

Никита перечислял многие имена арестованных партийных работников, но ничего не говорил о том, что он сыграл в их судьбе роковую роль. Однако он не смог скрыть, что Сталин был обеспокоен многочисленными арестами и обсуждал этот вопрос с глазу на глаз с ним лично.

* * *

– Я посмотрел списки, которые вы подписали, – как-то сказал Сталин, – вы уверены, что там все враги народа?

– Уверен, товарищ Сталин, – не моргнув глазом, сказал Никита Сергеевич, – все проверено и перепроверено.

– И вы ни в ком и ни в чем не сомневаетесь? – спросил Иосиф Виссарионович.

Вспомним: Никита Сергеевич объявил – «сомнения не наша, не большевистская черта».

– Нет, товарищ Сталин, – не сомневаюсь, – стоял на своем Хрущев.

Раскуривая трубку, Сталин прошелся по кабинету и, подойдя к Хрущеву, испытывающе посмотрел на него.

– Слишком много врагов, – сказал он, – работать скоро не с кем будет. Не перегибает здесь палку ОГПУ?

Никита выдержал испытывающий взгляд Сталина и отчеканил:

– Нет, не перегибает, товарищ Сталин.

Иосиф Виссарионович подошел к столу и взял списки, подписанные Хрущевым и представленные ему на утверждение.

– Вот в списках, – сказал Сталин, – числится фамилия Трейваса, его совсем недавно рекомендовали секретарем Калужского горкома. Теперь он в списках врагов. В чем дело?

– Товарищ Сталин, я с Трейвасом работал недолго, – сказал Никита Сергеевич, – внешне все прилично, на словах он за линию партии, но дух у него не наш, не большевистский. Я об этом сказал Кагановичу, а он мне объяснил что в прошлом Трейвас, был троцкистом и подписал так называемую декларацию 93 комсомольцев в поддержку Троцкого. Потом раскаялся, но, по-видимому, неискренне».