Оливия Уэдсли - Любовь Сары Дезанж

• Название: Любовь Сары Дезанж
• Автор: Оливия Уэдсли
• Издательство: Гиппократ
• Жанр: Исторические любовные романы
• Год: 1993
• ISBN: 5-8232-0122-2

Репринтное воспроизведение издания 1928 года.

---

Саре казалось, что она задыхается. Зловещее молчание удручало ее, словно давящая тяжесть, и сводило ее с ума. После тяжелых душевных переживаний, которые она перенесла, она чувствовала иногда, что была близка к безумию. Она старалась не думать о Юлиане, о своем возлюбленном, которому она принесла себя в жертву. Лица знакомых, отрывистые видения, словно сны, проносились перед ее глазами: Лукан, Колин, судья, Доминик Гиз, Клод.

Тюремный священник, мягкий и добрый человек, навестил ее. Он ушел, потрясенный. На своем веку он видел много преступников, озлобленных, притворно веселых, вызывающе дерзких, рыдающих от отчаяния или равнодушно беззаботных, но вид этой молодой женщины с застывшим взглядом прекрасных глаз испугал его.

Во время его посещения Сара молчала, только, когда священник собрался уйти, она произнесла, задыхаясь: — Не уходите, не оставляйте меня одну.

Тюремный врач, явившийся к Саре, не был сердобольным человеком, но все же вид Сары вызвал в нем серьезные опасения. Он боялся, что она покончит жизнь самоубийством и предпринял решительные меры, чтобы не допустить этого.

На следующий день после посещения врача Сару перевели в другую камеру и через час туда ввели новую заключенную. Она посмотрела на Сару и рассмеялась, показывая свои прекрасные белые зубы, видневшиеся между пухлыми, ярко накрашенными губами.

— Вот, нас двое теперь, — сказала она.

Грубоватый голос и несколько странная внешность удивили Сару. У соседки Сары были светлые крашенные волосы, более темные у корней, чудесные светло-голубые глаза, длинные подведенные ресницы, смеющийся, ярко накрашенный, алый рот и ямочки на сильно напудренных щеках. В течение всего своего заключения она каким-то образом умудрялась следить за своей наружностью.

— Прекрасно! Я знаю кто вы, а вы наверно знаете, кто я, — сказала она.

Сара покачала головой.

— О, вы напуганы тюрьмой и разучились разговаривать. Ничего, это пройдет, моя милая. Я уже была в тюрьме и ничуть не исправилась.

Она подошла к Саре. От нее пахло крепкими дешевыми духами.

— Я читала о вас. Мне очень жаль вас, моя дорогая.

Она положила теплую мягкую руку на плечо Сары.

— Вам не повезло, что он умер. Я только ранила Ческо ножем, но клянусь вам, он стоит того, чтобы всадить ему нож в сердце.

Стройная, как мальчишка, маленькая и изящная с необыкновенно мягкими движениями, она уселась около Сары, удобно поджав под себя ноги.

— Я все время говорю, а вы молчите, — заметила она, прищурив свои голубые глаза. — Говорят, вы графиня. Мне повезло, я еще никогда не встречала людей вашего круга.

Она нагнулась к Саре, стараясь заглянуть ей в лицо. Затем, легким неслышным движением обвила шею Сары рукой.

— Успокойтесь, моя милая. Вы огорчаете меня.

— Мне очень жаль, — медленно ответила Сара.

— Вот, вы заговорили. Меня зовут Корианой, а вас я буду звать графиней. Мне очень нравится называть вас так.

Она встала и прошлась по камере.

— Я уже свыклась с тюрьмой, — продолжала она. — Я опять попалась за тот же поступок. Мне не везет, но я не могу перенести измены. Все мужчины одинаковы. Я думаю, что ни один из них не может хранить верность своей возлюбленной, даже самый лучший, самый честный. А если измена так обычна, то почему мы не можем примириться с ней? Разве это не удивительно?

Она снова подошла к Саре и быстрым движением достала из кармана маленькую фотографию.

— Вот, это Ческо. Я вонзила ему нож в грудь. Он теперь успокоится на некоторое время. Сейчас он болен и будет помнить меня. Он певец, у него прекрасный голос. Можно заслушаться, когда он поет. Он красивый, неправда ли? Ческо на десять лет моложе меня, но возраст не имеет значения, когда любишь. Мне тридцать четыре года, но я кажусь гораздо моложе своих лет. Время в тюрьме пройдет незаметно. Я успокоюсь здесь немного, и это полезно для меня.

Она снова прошлась по камере, напевая веселую песенку и закружилась в танце, сделав изящный пируэт.

— Это чудный танец. Очень модный. Ческо прекрасно танцует, я научила его. Публика была в восторге, когда мы танцевали вместе. Он стройный, высокий, темноволосый. К несчастью, он влюбился в эту маленькую Мими из Нью-Йоркского кабачка. О, я разделалась с ней. Она поспешила вернуться к себе на родину.

Наконец, она умолкла и уселась на свою койку, подперев подбородок маленькой рукой. Сара не знала, что подумать о ней, но в общем она ей понравилась. Около нее было живое существо, веселая, неугомонная маленькая женщина, сразу нарушившая тягостное молчание, давившее Сару.

Кориана снова заговорила:

— Вы очень красивы, но ужасно плохо выглядите. Вы тоскуете по свободе, по вашей прежней жизни?

— Я стараюсь не вспоминать, — тихо ответила Сара.

— Но разве можно забыть воскликнула Кориана.

Саре все больше нравилась маленькая танцовщица из кабарэ. Она поняла, что и Кориана не могла забыть прошлого.

Невольно Сара вспомнила свой дом, большой вестибюль, выложенный мрамором, украшенный картинами и высокими зеркалами, лестницу из светлого дерева с резными перилами, первую площадку со старинными креслами, обтянутыми розовой парчей и круглыми столиками, длинный светлый коридор, который вел в покои Клода и свои собственные комнаты. Она снова видела перед собой свою комнату, отделанную слоновой костью, обставленную мягкой мебелью и наполненную драгоценными безделушками и вазами с цветами. Она вспомнила свой письменный стол из черного лака с золотыми инкрустациями. В эти темные ноябрьские вечера было так холодно. Она любила пить чай у горящего камина. Хэкки придвигала маленький столик, на котором стоял прелестный чайный сервиз из розового китайского фарфора. Клод подарил его Саре ко дню ее рождения.

Вспомнив всю роскошь и комфорт, к которым она привыкла, Сара оглянулась в камере, с ее затхлым воздухом и сомнительной чистотой. Отвращение проснулось в ней. Еще десять месяцев этого ужаса! Она закрыла лицо руками, содрогаясь всем телом, и пугающая мысль возникла в ее мозгу. «Если я не возьму себя в руки, я сойду с ума!»

Опомнившись и пройдясь по камере, она услыхала шорох и вспомнила о Кориане. Быстро оглянувшись, она заметила Кориану, сидевшую на постели и со страхом следившую за ней.

— Я наверно напугала вас… мне очень жаль, — заметила, подойдя к ней, Сара.

— Я уже видела такое отчаяние, и от него можно помешаться, — ответила Кориана тихим голосом.

— Я не сойду с ума, — мягко ответила Сара.

Бесконечная усталость охватила ее, Сара пыталась заговорить с Корианой и взгляд ее упал на портрет, который Кориана держала в руке.

— Какое счастье, что у вас не отобрали фотографию, — сказала Сара.

Кориана рассмеялась:

— Хотела бы я знать, кому бы это удалось сделать. Я боролась бы и ни за что не отдала бы портрета.

Ее глаза сузились и потемнели.

— Ведь вы слышали, что я рассказывала. Я ранила Ческо, моего любовника. Я встретила его с другой женщиной и хотела убить его. Я бы снова поступила таким образом, какое бы наказание не грозило мне. Стоит ли любить, если не умеешь бороться за свою любовь. Я лучше убью Ческо, чем уступлю его другой! Он так болен, что не выйдет из больницы, пока меня не освободят. И уверяю вас, он ждет меня. Он клялся, что не я ранила его, когда записывали его показания для суда. За что вас судили? Я читала о вашем деле, но никак не могу понять всего. Любовная история, неправда ли? Он надоел вам или что-то в этом роде. Я бы никогда не могла поверить, что у такой женщины, как вы, был любовник. Вы не похожи на таких женщин.

Она взглянула на Сару и весело расхохоталась.

В камере становилось темно. Из коридоров были слышны шаги надзирателей. Начинался вечерний обход. Сара поднялась и привела в порядок спою койку, испытывая горькое чувство унижения и тоски.

Глава 4

Несмотря на свой не совсем безупречный образ жизни, Кориана была очень доброй и отзывчивой, а кроме того она обладала замечательным качеством — умела устраиваться, где бы она не находилась. Каким-то чудесным образом она привела камеру в образцовый порядок, хотя не имела для этого почти никаких средств. Затем она начала заботиться о Саре.

— Я никогда не имела детей и не люблю возиться с ними. Но за вами мне придется ухаживать, как за ребенком, — говорила она.

Кориана забрала у Сары деньги, при помощи которых она достала все необходимое, чего Сара не сумела сделать до сих пор. Кориана раздобыла мыло, горячую воду, чистые полотенца, белье.

На рождество Хэкки и Лукан навестили Сару. Она встретилась с ними в приемной, длинной, как коридор, комнате, разделенной железной решеткой на две половины. Заключенные стояли за решеткой, которая отделяла их от посетителей, и все время были под строгим надзором. Хэкки старалась не плакать, но ее лицо исказилось от огромного усилия подавить слезы.