Дарья Волкова - Большие люди

• Название: Большие люди
• Автор: Дарья Волкова
• Жанр: Современные любовные романы

О чем произведение? О жизни во всех ее многообразных проявлениях. О любви, конечно. О некоторых моментах в нашей жизни, с которыми сталкиваются многие из нас, я думаю, так или иначе. К сожалению, трудно написать что-то подробнее, не скатываясь в пересказ. А еще, я бы сказала так. Это произведение о больших людях. С большой душой, большим сердцем. У которых, временами, большие проблемы. Но они с ними справляются с большим достоинством, как мне кажется.

---

- Только ты, Свидерский, можешь жениться, когда все нормальные люди спят! Так, ресторан я закажу часов на пять вечера. Вы двое, я, Фаина Семеновна, Антонина Вячеславовна. Лютик, пара симпатичных подружек невесты будет?

Григорий громко раскатисто хохочет. А после, отсмеявшись:

- А я-то думал, из-за чего весь этот сыр-бор со свадьбой...

______________

Невеста была невозможно хороша в жемчужно-сером кружевном платье на шанжановом чехле. Просто убранная назад парой красивых заколок копна волос, перламутровый браслет на запястье и туфельки с серыми атласными ленточками на щиколотках. Жених был сверх обыкновения молчалив, но выглядел чрезвычайно внушительно в классическом черном костюме с белоснежной рубашкой и белой же атласной бабочкой. Общее впечатление портила только пара порезов на свежевыбритых щеках и легкая испарина на лбу. А еще пальцы у Григория отчего-то дрожали так, что Люсе пришлось ему помогать надеть ей кольцо на палец. И расслабился он уже совсем после, когда они с молодой женой вышли, наконец, в холл ЗАГСа, и он залпом выпил бокал холодного шампанского. Вот тогда его, наконец-то, отпустило. А уж когда они оказались на улице и подошли к машине, то тут Гриша просто согнулся пополам от хохота. Потом спохватился - не обиделась ли Люся. Людмила рядом с его братом чуть ли не плачет от смеха. Перед ними его "Тундра", на которой рядом с Шреком пририсована принцесса Фиона в свадебном платье. А рядом с машиной стоят, сияя, как две галогеновых фары, Палыч с Леонидом.

______________

Гошка уболтал, ухохотал и утанцевал всех четырех дам. Вальсировал с Антониной Вячеславовной, ходил курить на улицу с Викой, откуда приводил свою даму, способную только стонать от смеха. Жаловался Маргарите на комплексы, сформированные под влиянием старшего брата, а от Фаины Семеновны дождался-таки ласкового определения "ирод", но даже ее сумел вытащить из-за стола на медленный танец. Лишь к новобрачной Гошу не подпустили, и Люсе было позволено танцевать только с мужем. Впрочем, абсолютно никого это не расстроило. В общем, удалась свадьба.

______________

- Гриш, помоги замок расстегнуть, - она поднимает тяжелую копну волос от шеи.

Плавно расходится "молния", Григорий двигает ткань вперед, и платье сползает вниз, чуть задержавшись об эффектные округлости, затянутые кремовым атласом и кружевом. Люся оборачивается к нему лицом, отпустив на волю волосы.

- Ого... почему я не видел этого на тебе раньше?

- Потому что на это позволено смотреть только законному супругу.

- Знаешь, - проводя пальцем там, где заканчивается кремовое кружево и начинается гладкая упругая плоть, - только ради этого стоило жениться.

______________

- Ну, вот, - Фаина Семеновна со вздохом протирает и без того чистый кухонный стол, - одну к делу пристроили. Теперь можно и о второй подумать.

- Второй? - смеется Антонина. - Мама, я о тебе чего-то не знаю? У тебя две внучки?

- У меня дочь незамужняя.

- Я разведенная, - поправляет Антонина мать. - И потом, я уже вышла из призывного возраста. Да и не хочется. Привыкла я одна.

- Привыкла она! - фыркает Фаина Семеновна. - А о других подумать? Так и будешь ему только пироги таскать?

Тоня мгновенно грустнеет.

- Мам, он к себе не подпускает. Ты же знаешь - гордый. И жизнью битый. Помнишь, его жена бросила после того, как он...

- Тем более! Хватит Валентину бобылем жить. Да и нам тоскливо без Люси будет.

- Мам, он не согласится. Говорю же - гордый. Жалости к себе не терпит.

- А кто о жалости говорит? - мать садится за стол, напротив. - Не жалость это.

- А что?

- Ох, Тоня, Тоня... люди тем от зверей и отличаются. Что руку могут протянуть, плечо подставить. И не обидеть человека при том.

- Нет, - Антонина невесело качает головой. - Не согласится он. Точно тебе говорю.

- А ты спроси! Не переломишься. За спрос денег не берут.

_____________

Он стоит лицом к окну. Как будто смотрит на то, что там, за стеклом. А там, на улице, уже совсем весна, яркое солнце и капель. Но он этого не видит.

- Здравствуй, Тоня, - Валентин говорит первым.

- Здравствуй, Валентин, - она проходит в кабинет. - Слушай, все спросить хочу. Как ты узнаешь, что это я?

- Походка, - он оборачивается на звук ее голоса. - Я шаги твои знаю.

У Валентина светлые глаза. Голубые. Красивые, если бы не этот неподвижный взгляд. Который он, как правило, прячет за темными очками.

- Сегодня твои любимые. С картошкой и грибами, - Антонина кладет пакет с пирогами на стол.

- Фаине Семеновне мое почтение.

- Передам. Я пойду, чайник поставлю, пообедаешь?

- Хорошо.

Но Антонина медлит отчего-то. Если решаться на этот разговор, то почему не сейчас? Пока есть хоть какая-то смелость после вчерашних слов матери.

- Валь, я поговорить с тобой хочу.

- Ну, давай поговорим.

- Иди сюда, - она садится на массажную кушетку, хлопает рядом, чтобы он услышал. А потом, уже почти не удивляясь, смотрит, как он уверенно проходит к месту. Он как-то рассказывал ей, что знает свой рабочий кабинет с точностью до полшага. И все меряет шагами.

А начать страшно. Вот страшно и все тут. Она вздыхает. Взрослая женщина, мать тоже уже взрослой, замужней дочери. А волнуется, как девчонка.

- Тоня, если тебе неприятен этот разговор, то и не начинай.

Ее всегда удивляло, как много он слышит. Как угадывает только по голосу, какое у нее настроение.

- Дело не в том, что разговор неприятный.

- Но ты боишься чего-то.

- Я боюсь, что ты... откажешься, - слова вылетели сами собой.

Валентин молчит какое-то время. Сидит неподвижно. А потом произносит ровно:

- Вот ты о чем... Да, откажусь.

- Валя!

- Антонина, не начинай, прошу.

- Почему?!

- Скажи мне, Тоня, - он поворачивает к ней лицо. - А еще лучше - внимательно посмотри на меня, Тоня. Я слеп. Я инвалид. Я буду только обузой. И... я привык один.

- Может быть, я хочу о тебе заботиться! Если хочешь быть один - так и скажи. Но не решай за меня, чего хочу я!

- Тоня... Ну зачем?..

- Я тебе все сказала, - Антонина чувствует, как на глаза наворачиваются слеза. Но он их не увидит.

- Тонечка... ты плачешь?

- Нет.

- Плачешь. Неужели из-за того, что...

- Между прочим, - она вздыхает, вытирает слезы со щек, - это мужчине положено уговаривать женщину, а не наоборот.

- Я бы уговаривал, Тонь. Если бы имел право... Если бы мог рассчитывать... Между прочим, ты мне еще в студенчестве нравилась. А ты так скоропалительно выскочила замуж.

- Быстрее соображать надо было, Валентин Алексеевич! И вообще, ты сдал себя с потрохами, ты знаешь? Твои слова я воспринимаю как капитуляцию.

- Тонечка, не надо...

- Тонечкой будешь меня называть, когда жить к нам переедешь!

- Тоня... - он грустно усмехается. - Ну, вот скажи мне, зачем тебе я?

- Между прочим, ты очень привлекательный мужчина. До сих пор. Вон, стройный какой, не чета мне.

- Очень привлекательный... просто до слепоты.

- Дурак ты, Валька. Кстати, в этом есть и плюсы.

- Да? И какие это?

- Во-первых, ты не будешь замечать, если дома беспорядок. И что на мне бигуди, нет косметики и старый халат. А во-вторых, ты помнишь меня тридцативосьмилетней. И не знаешь, как я постарела.

- Тоня... - Валентин горько улыбается, качает головой. - Ох, Тоня, Тоня...

- Если я сейчас уйду, - произносит она чуть слышно, - то больше не приду сюда.

- Не надо, - он безошибочно находит ее ладонь на массажной кушетке. - Не уходи.

_________________

Григорий любит просыпаться раньше и смотреть на нее спящую. Вот сейчас Люся лежит, повернувшись к нему спиной, хотя так бывает редко. По подушке растекся водопад ее волос. Тоненькая бретелька пересекает округлое плечо, норовя сползти. Гриша потерпел сокрушительное поражение в борьбе с ее пижамами, так и не добившись желанной обнаженности любимой женщины в постели. Ну, за исключением очевидных случаев. Но, по крайней мере, кошмарные пижамы с зайцами сменили шелковые сорочки, которые были приятны на ощупь. Да и на взгляд - тоже.