Джон Мак-Киннон - По следам рыжей обезьяны

• Название: По следам рыжей обезьяны
• Автор: Джон Мак-Киннон
• Издательство: Мысль, Редакция географической литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1985

Молодой английский натуралист, изучающий один из самых редких видов человекообразных обезьян — орангутана, посетил тропические леса островов Калимантан и Суматра, где наблюдал поведение животных в их естественных местах обитания. Длительное время, в одиночестве, ученый следовал за группами орангутанов, совершая многодневные путешествия по малонаселенным районам Индонезии и Малайзии. Встречи с местными жителями, обычаи и нужды которых автор сумел хорошо понять, помогли ему преодолеть многие трудности экспедиции.

Вопросы охраны природы, экономического развития районов экспедиции также не прошли мимо внимания ученого.

---

Слоновья тропа идет берегом вдоль притока, затем взбирается на склон и полого поднимается вверх по холму. Еще одна стайка тонкотелов поднимает тревожный крик, но все они, если не считать верещащего младенца, стали ко мне привыкать и остаются на месте, глядя мне вслед. В глубине долины подает голос семейство гиббонов, и ему откликается другая пара с берега реки; вскоре весь лес гудит от их хоровых завываний. Кожура плодов под деревом драконтомелума, несомненно, работа орангутанов, но она сброшена не менее двух дней назад — я опоздал. Вижу свежее гнездо — должно быть, постройка того же налетчика, отмечаю его высоту и расположение. Проходя мимо кустика дикого лимона, срываю несколько молодых листочков, растираю их пальцами и наслаждаюсь их свежим лимонным ароматом. На следующем гребне я устраиваю привал и обозреваю окрестности.

10.45. Группа сиамангов в Лианг-Джеринге начала кричать; гиббоны внизу подо мной все еще завывают.

11.00. Сиаманги продолжают шуметь; гиббоны замолчали. Временами кричит самец фазана-аргуса на холме (160° к югу).

11.08. Большая стая длиннохвостых макак перешла гребень подо мной и ушла к долине.

11.21. Семейка куропаток с красными гребнями пробежала мимо, разыскивая корм в палой листве.

11.25. Сиаманги замолчали. В том же направлении стал кричать шлемоносный носорог.

Я иду вдоль Медвежьего гребня, который я так назвал, потому что на его вершине множество деревьев, исцарапанных когтями. День очень жаркий, и животные почти не ходят по лесу.

12.05. Нашел под фиговым деревом свежий помет орангов и остатки трапезы. Животных не видно. Собрал помет для анализа. Решаю вернуться к этому фиговому дереву завтра — на нем еще множество плодов, и мой рыжий приятель может заглянуть сюда еще раз. Я иду по тропинке к соединению главной тропы на Кедаи-Ампунтуан и отклоняюсь к западу, к очаровательной долине Лианг-Джеринга. Блестящая зеленокрылая стрекоза-красотка порхает, посверкивая, взад и вперед неподвижно застывает, присев на острые камни. Я иду вброд вверх по руслу ручья, и холодная вода, журча, омывает усталые ноги. Десятки крохотных водопадиков переливаются блеском, и в каждой капельке играет солнце; несмотря на полуденный зной, долина полна свежести и прохлады.

Направляюсь в ту сторону, откуда доносился крик сиамангов. В отличие от других животных, отдыхающих днем, эти элегантные черные обезьяны остаются такими же активными, и хотя я слышал этот семейный концерт уже несколько раз, увидеть их мне пока не удавалось. Я исследую новую тропу, ведущую круто в гору, и недалеко от вершины холма вижу еще одно фиговое дерево, где животные кормились. Мне кажется, что и сиаманги, и кудахтающий носорог совсем недавно побывали на этом усыпанном плодами дереве. Усаживаюсь и жду.

13.25. Слышу шорох ветвей недалеко и ниже по склону. Пошел посмотреть и увидел трех сиамангов. Они кормятся молодой листвой.

13.30. Продолжают кормиться. Самец, самка и крупный детеныш.

13.40. Самка меня заметила, и семья молча сбежала. Детеныша нес самец.

Я снова вспоминаю об орангутанах и неторопливо возвращаюсь к нашему лагерю другой дорогой. Больше мне не попадается ни одного следа рыжей обезьяны — но не вечно же человеку везет! Джунгли несут мне радость — там скрывается такое неисчерпаемое богатство животных и растительных форм, что почти каждый день меня ждет какое-нибудь новое открытие.

В районе Рануна обитало неимоверное количество разнообразных обезьян. Через каждые несколько минут я встречал по дороге длиннохвостых макак, свинохвостых макак или прелестных, серебристо-серых тонкотелов. Иногда мне попадались и гиббоны, но чаще я их слышал, не видя.

В этих местах постоянно обитали пять семейств сиамангов. Две семьи жили к северу от реки, а семью с Лианг-Джеринга я видел всего несколько раз. Рядом с нами жила тройка спокойных обезьян, часто бродившая вокруг водопада, но вот соседи у них были весьма интересные — стая из пяти обезьян, владевшая склонами позади слоновых пещер. Вождем у них был громадный черный самец — самый крупный сиаманг, которого я видел, и я окрестил его Гитам (Черный).

Как-то утром я проходил через их территорию, и мое внимание привлекли звуки борьбы где-то впереди; я осторожно подкрался и стал свидетелем яростной схватки двух сиамангов. К моему удивлению, Гитама гонял по склону холма самец, уступавший ему в росте, которого я принимал за его сына. Животные так быстро носились туда-сюда, что у меня замельтешило в глазах. В конце концов Гитам отступил, а молодой самец вернулся к остальным обезьянам. Несколько дней спустя я встретил Гитама — он скрывался неподалеку от четверки родичей, явно держась на почтительном расстоянии. Я встречал его затем несколько раз, он был все еще в полном одиночестве, и, насколько мне известно, он так и не присоединился к своей группе. Я понятия не имел, отчего разгорелись все эти страсти: то ли его выгнал из семьи собственный сынок, то ли его место занял красивый молодой самец, или он был просто случайным и незваным гостем, чье присутствие настоящий предводитель стаи не намеревался долго терпеть.

Орангутанов в лесу было предостаточно, и, пока продолжался сезон созревания плодов драконтомелума, я успел сделать множество хронометрированных и очень интересных наблюдений. Одной из самых поразительных личностей был старик Ко. Ко возглавлял группу примерно из двадцати орангутанов, которые бродили по трем долинам, входившим в исследуемый участок. Его главный противник, Мо, самец колоссальных размеров, верховодил в немногочисленной группе, обосновавшейся в глубине холмов. Как только Ко со своими подданными уходил на западные окраины своих владений, Мо со своими спутниками тут же, не упуская возможности, просачивался поближе к реке. Как и соперники на Калимантане, эти двое тоже разрешали свои разногласия на дальней дистанции, и их удивительные гулкие вопли раскатывались по долине. Но они ревниво охраняли границу, проходившую по реке, от двух соперников на противоположном берегу, с которыми у них шли непрерывные перебранки.

У Мо были круглое, как полная луна, добродушное лицо и необычайно длинная шерсть на руках и на спине, так что он восседал на дереве, как громадный шерстяной шар. Ко, наоборот, зарос клочковатой бородой, лоб у него был высокий, а на его треугольном лице застыло угрюмое выражение. И хотя меня он опасался, остальные обезьяны боялись его, как огня, и я видел, как одна перепуганная самочка целых три часа пряталась в густой листве, только бы не попасться на глаза Ко, который кормился на нижних ветвях. И только когда он отправился на поиски укромного местечка для отдыха, она решилась съесть свою долю кислых плодов.

Однажды утром я встретил Ко, быстро двигавшегося по слоновьей тропе под деревьями. Я пошел за ним, держась поодаль, но скоро потерял его из виду и вышел по тропе на берег реки. Я так и не узнал, куда он исчез, но, если бы я за ним не пошел, я пропустил бы одно из самых фантастических зрелищ из всех, что мне довелось наблюдать. Над бурным потоком склонилось исполинское фиговое дерево, на котором как раз начинали наливаться и созревать грозди сочных плодов. Темно-рыжая самка оранга уже обнаружила это роскошное пиршество и методически прокладывала себе путь по самым верхним ветвям. Я отыскал на крутом склоне изогнутый корень, на котором устроился со всеми удобствами, соорудив себе из плаща и нескольких веток хлипкое, но вполне пригодное прикрытие, из-за которого можно было наблюдать за последующими событиями.

В первый день события разворачивались медленно. Оранги один за другим приходили на этот склад урожая, и передо мной прошла вереница черных лиц: каждый в свой черед наедался до отвала и уходил. К вечеру в пиршестве приняли участие стая птиц-носорогов и стадо длиннохвостых макак, которые подняли такую возню, что громадное дерево ходило ходуном.

На следующее утро оранги — два молодых самца, две самки и подросток — собрались позавтракать спозаранку. Новые птицы-носороги и две гигантские белки составили им компанию. Орангутаны мирно кормились, пока не появился маленький дымчатый самец. Он взобрался на длинный пологий сук, но чем-то, как видно, разозлил одного из больших самцов, уже завладевших деревом. Громадный верзила бросился на новичка и погнался за ним, визжа, вниз по дереву и вдоль склона холма. Эта гонка продолжалась довольно долго, оба самца несколько раз пронеслись по широкому кругу, причем их разделяло всего несколько ярдов. Я уже думал, что преследователь нагонит свою жертву, как вдруг он потерял интерес к этой гонке, их пути разошлись, и победитель вернулся к оставленной трапезе.

Снова воцарилась мирная тишина, но не надолго. Дикими прыжками, сотрясая сучья, семья из пяти сиамангов с треском и шумом прорвалась сквозь лиственный полог и устроилась как раз напротив плодоносного дерева. Теперь наконец-то мне предстояло увидеть, как ладят между собой сиаманги и орангутаны. Сиамангов, конечно, манили спелые плоды, но посмеют ли они попробовать их в присутствии уже воцарившихся здесь орангов?