Джон Мак-Киннон - По следам рыжей обезьяны

• Название: По следам рыжей обезьяны
• Автор: Джон Мак-Киннон
• Издательство: Мысль, Редакция географической литературы
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1985

Молодой английский натуралист, изучающий один из самых редких видов человекообразных обезьян — орангутана, посетил тропические леса островов Калимантан и Суматра, где наблюдал поведение животных в их естественных местах обитания. Длительное время, в одиночестве, ученый следовал за группами орангутанов, совершая многодневные путешествия по малонаселенным районам Индонезии и Малайзии. Встречи с местными жителями, обычаи и нужды которых автор сумел хорошо понять, помогли ему преодолеть многие трудности экспедиции.

Вопросы охраны природы, экономического развития районов экспедиции также не прошли мимо внимания ученого.

---

Но не думайте, что лесные парашютисты встречаются только среди млекопитающих. У многих древесных лягушек на пальцах имеются похожие на бородавки присоски, которыми они накрепко вцепляются в ветки и листья, приземляясь после прыжка. У одного из редких видов веслоногих лягушек, описанного великим натуралистом Альфредом Расселом Уоллесом, исследовавшим Малайский архипелаг, пальцы очень длинные и снабжены перепонками, так что лягушка пользуется растопыренными ладошками, как маленькими парашютами. Боковые оборки из кожи позволяют «летать» одному из видов полупалых гекконов. В покое эти оборки сходятся на брюхе, как жилетик, когда геккон сидит, прижавшись к стволу дерева. Это диковинное существо может менять цвет своей пятнистой кожи и даже радужной оболочки глаз, словно растворяясь на фоне коры. Не думаю, чтобы это были такие уж редкие животные, но они настолько хорошо скрываются, что я обнаружил всего несколько штук.

Из парящих рептилий самой эффектной была ящерица летучий дракон. Их несколько видов, и самый большой в длину достигает более фута. Они живут на вертикальных древесных стволах — там они лазят, ловя и поедая пробегающих мимо муравьев. Самцы защищают свою территорию, неистово сигналя друг другу, причем в качестве резонатора все они используют раздувающийся горловой кожистый мешок — ярко-красного, желтого или черного с белым цветов. Иногда они пускаются в отчаянную погоню, отпугивая незваного гостя от своего насиженного местечка. Самочки одеты более скромно, у них на шее и у горла топорщатся лишь небольшие голубенькие оборочки. Они, как и летающий геккон, могут менять цвет, сливаясь с фоном, но если самки пользуются неброскими бурыми и серыми оттенками, то самцы отдают предпочтение ярким зеленым и желтым тонам. Тонкие, похожие на палки, животные неторопливо взбираются вверх по стволу и, добравшись до вершины, неожиданно и резко дергают головой, выбирая дерево, перед тем как броситься вниз. Поддерживаемые широкими красными перепончатыми складками по бокам тела, они скользят вниз и мягко приземляются, очень медленно снижаясь и с необычайной ловкостью маневрируя вокруг препятствий, иногда даже описывают в воздухе замкнутые петли. «Крылья» натягиваются на выступающие с боков концы ребер и могут произвольно раскрываться или складываться вдоль боков. Эти животные совершенно забывают о земле, кормясь в кронах и передвигаясь в воздухе, но самке приходится спускаться на землю, чтобы отложить яйца. После того как пройдет дождь, она спускается, выкапывает небольшую ямку, откладывает туда три-четыре яйца, поспешно утрамбовывает землю головой и торопится обратно в древесный мир, где ей ничто не угрожает.

Украшенная змея, изгибаясь, плывет в воздухе, как можно больше уплощая свое тело, чтобы увеличить дальность полета. Эти змеи с удивительной скоростью летают среди ветвей, и я видел, как они перепрыгивают расстояния более пятнадцати ярдов. Как-то я нашел одну такую змею, сплетенную в смертельном объятии с крупным гекконом. Змея сжала ящерицу в своих плотных кольцах, но умирающий геккон вцепился в своего врага, и его пасть сомкнулась на голове змеи. Трупное окоченение превратило мертвого геккона в капкан, так что змея не могла ни высвободиться, ни съесть свою добычу. Я разнял челюсти мертвого геккона ножом и освободил змею. Она не обратила на меня ни малейшего внимания и тут же принялась заглатывать свою добычу, которая была значительно крупнее ее самой. Совершив это титаническое усилие, она непринужденно скользнула вверх по ближайшему дереву, нимало не отягощенная дополнительным грузом.

Змеи всегда вызывали у меня завораживающий интерес, и в джунглях их было великое множество. Обычно они настолько неприметны, что я их не видел, но стоило мне заметить одну, как я обязательно встречал в этот день еще нескольких, потому что мой мозг и глаза как бы «настраивались» на соответствующий «поисковый образ». На Калимантане водится тридцать видов ядовитых змей, но почти все они живут на деревьях, так что в джунглях Юго-Восточной Азии подвергаешься меньшей опасности от укуса, чем где-нибудь в Африке, Индии или Австралии. Реальную опасность для человека представляют только черно-желтые крайты (бунгары) да королевские кобры, достигающие в длину более двенадцати футов. Обычно кобры спешили убраться с моей дороги, но однажды я услышал шорох и тут же увидел, как кобра бросилась на меня. Я отскочил в сторону, и кобра промахнулась на несколько дюймов. Она снова взметнулась вверх и бросилась, но я уже был вне досягаемости. Другую крупную кобру я изловил с помощью палки и принес в лагерь, где дал ей несколько раз укусить свою шляпу, чтобы она выпустила яд, а потом отпустил ее. Я снял несколько эффектных кадров разъяренной змеи с раздутым капюшоном, раз за разом бросавшейся на мою кинокамеру.

В реке жили сетчатые питоны колоссальных размеров, и мы не раз видели змей длиннее двадцати футов. Молодые питончики, выгнанные половодьем из своих темных нор, сворачивались в ветвях нависающих над мутной рекой деревьев, и мы их не раз замечали. Я держал пару таких змей в пашем лагере в специальной клетке и кормил их крысами, которых у нас было видимо-невидимо. Мои спутники так и не поверили, что эти змеи неядовиты, даже после того, как одна из них укусила меня и со мной ничего не случилось. Они были уверены, что у меня есть колдовское противоядие, поэтому я для них не мог служить убедительным примером, а испытать укус на себе никто не желал.

Однажды Бахат нашел целую тушу кабана, брошенную питоном. Вся туша была исполосована синими и зелеными-кровоподтеками в тех местах, где ее сжимали железные объятия змеи, задушившей свою жертву. Несколько дней спустя мы вышли на охоту, как вдруг до нас донесся лай и визг одной из наших собак. Мы помчались на звук и увидели несчастное, трясущееся от ужаса животное, которое обвил гибкими кольцами громадный питон. Пингас подскочил и отсек змее хвост. Питон тут же бросил свою жертву и пустился наутек к реке. Бахат, вне себя от ярости, бросился за ним в погоню, чтобы расквитаться с ним. Удивительное дело — он нашел змею, схоронившуюся под речным обрывом, и безжалостно заколол ее копьем. Не обращая никакого внимания на мои просьбы сохранить шкуру, он разил ее снова и снова, пока не превратил в кровавое месиво. У собаки оказалась глубокая кровоточащая рана на шее, куда питон укусил ее, но она удивительно быстро оправилась.

Другую нашу собаку маленькая ядовитая змея укусила прямо в лагере, и собака дня два сильно болела и температурила, а потом тоже выздоровела. Трое наших четвероногих друзей бесследно исчезли, но эта потеря была восполнена с лихвой: две наши суки ушли в лес, выкопали норы, где и произвели на свет в общей сложности девять щенят. Дети души не чаяли в этих щенках, хотя это вовсе не значит, что они с ними хорошо обращались.

Как-то во время своих дневных скитаний я проходил мимо громадного дерева с большим дуплом возле корней. Оттуда слышалось громкое фырканье. Пока я разглядывал дупло, из него высунулась голова дикобраза. Заметив меня, перепуганное животное поставило торчком свои иглы и одновременно попыталось дать задний ход, но встопорщенные иголки препятствовали этому маневру. Дикобразу ничего не оставалось, как со свирепым хрюканьем рвануться вперед, промчаться галопом вокруг дерева и снова юркнуть головой вперед в свою нору. Ну и потешное же было зрелище!

Еще одно животное, которое может нагнать страху на зеленого новичка в джунглях, — это мунтжак. Этот маленький рыжий олень — совершенно безобидное существо, но, если его спугнешь, он разражается таким грозным рыком или ревом, что кажется, будто в кустах скрывается по меньшей мере тигр. Самцы защищают этим рыком свою территорию, и дусуны научились подражать этому звуку, сильно дуя в два сложенных листа. Так они подманивают или самца мунтжака, готового встретить противника, или самочку, ищущую пару.

Самый крупный олень джунглей — замбар, достигающий в холке примерно трех футов. Днем эти животные затаиваются в чащобе, и их редко удается увидеть, но по ночам они выходят пастись среди травы и папоротника, растущих по берегам реки. У меня было разрешение убивать одного оленя в месяц нам на пропитание, и Бахат выходил на охоту за ними, когда темнело. Бесшумно скользя в лодке вниз по течению, он освещал берега светом небольшой керосиновой лампы, пока не замечал тускло-красного свечения глаз намеченной жертвы.

Самый крохотный азиатский оленек-кончил в отличие от своего рослого родича постоянно живет в лесу и питается опавшими плодами. Когда я бродил по ночам, это робкое создание часто попадало в луч моего карманного фонарика. Ослепленный, оленек замирал, как изваяние, глядя на меня громадными испуганными глазами.

Ночной образ жизни ведут также бесшумно скользящие полосатые циветты, бинтуронги с кисточками на хвосте и забавные чешуйчатые панголины. Панголины питаются муравьиными яйцами и так ловко лазят по деревьям, что добираются до гнезд на самых верхушках с той же легкостью, как и до наземных муравейников. Мощными передними лапами этот зверек раскапывает муравейник, а его длинный липкий язык так и мелькает туда-сюда, захватывая яйца, прежде чем полчища кусачих муравьев заставят его поспешно ретироваться. Я попытался держать у себя в лагере мать с младенцем. Малыш был очаровательный и уверенно держался на хвосте у матери, когда она передвигалась. К сожалению, они «разобрали» как-то ночью свой ящик и удрали при лунном свете. Мне принесли еще одного молодого панголина, и я почти все время собирал муравьиные гнезда, чтобы раздобыть для него пропитание. Но, когда он стал кукситься и отказался от еды, я решил выпустить и его. К счастью, он вполне оправился на свободе и через несколько недель забрел в наш лагерь здоровый и веселый, как и прежде [14].