Газета Завтра Газета - Газета Завтра 457 (35 2002)

• Название: Газета Завтра 457 (35 2002)
• Автор: Газета Завтра Газета
• Жанр: Публицистика

---

В конце концов даже западный ужастик, какой-нибудь "Кинг-Конг",— в корне отличается от ужасов в книгах Мамлеева, Афанасьева или даже Сорокина, Пелевина и Ширянова. Нет там у них на Западе никакой глубинной запредельности злодейств. С другой стороны, нет того простодушия и предельного раскаяния, любви к жертвам своим. И нет сокровенного, скрытого движения к последнему раскаянию перед смертью, как каялся Иван Грозный, или же какой-нибудь заштатный убийца в камере перед расстрелом. В этом смысле запрет смертной казни — абсолютно не русская мера, отменяющая тягу к раскаянию самого последнего упыря… Отменяющая тягу к страданию. В "Русской доктрине" Мамлеева много места уделено Русской Душе. Это и микрокосм Вечной России. Это и Посредник между Богом и Запредельной Бездной, образующий третье начало… Это и воплощение Русской Души среди так называемых богов — реализация Бога в Самом Себе. Интересно, что всегда и везде общерусское Юрий Мамлеев ставит гораздо выше общечеловеческого: "Если высшечеловеческое в… русском человеке побеждает высшерусское, то такой человек остается… в сфере единства с Богом. В другом случае, когда преобладает высшерусское начало, он, обретая единство с Богом… имеет возможность идти дальше,.. образуя реальность Третьего начала, или Великого Посредника, между Бездной и Богом". И, как итог: "Русская Душа — в силу самой своей сути — может воплощаться только в действительно высоких существах — таких, например, как люди или боги… высшая реализация Русской Души предполагает определенный контакт или единство с Богом в качестве Великого Посредника…" Обращает внимание автор и на женственный аспект Русской Души. Без этого, очевидно, и невозможно. Помните Блока: "О, Русь моя! Жена моя…" Но главное для любого русского человека, кем бы он ни был,— жить для России, "сгореть во имя твое". Даже капля "Русской Души" в человеке, скажем, в иностранце, делает его иным, превращает в носителя Вечной России. И, несмотря на все свои предыдущие высказывания, Мамлеев верит в высшее объединение русских людей. Вот это и есть наше будущее. "Любить русского человека — значит видеть в нем свое: собственные бездны, свою Русскую душу, свое родное "Я". Это может порождать необыкновенное родство… Русский "правый" может любить русского "левого", и наоборот, ибо национальное единство и любовь превыше всего, и эта любовь может превратить в ничтожество все, что нас разделяет…" При всем этом есть в Русской Душе последняя тайна, превращающая и саму любовь и все другие проявления Русской Души в мистерию… Вот так, через упырство, преодолевая его, извергая его во врагов Русских и Божиих, русский человек приходит к своей сокровенной русскости. "В глубине, в тайне, в открытых еще безднах можно видеть в других русских своих сопутников после смерти, своих родственных по тайне существ, бездноносителей,.. но именно в высшей России,.. в которых разрешается то, что недоступно уму, но что составляет твою внутреннюю суть". В этих, может быть, и сложных для иных читателей постулатах, Юрий Мамлеев определяет суть доктрины: лишь в русскости своей историческая Россия спасала, спасает и будет спасать себя дальше. И к счастью, для врагов наших русскость эта сокровенна, таинственна и безбрежна, допуская во имя спасения любые погружения в Бездну, любые "провалы" и "окаянства", никогда не становясь при этом слугою дьявола. Даже в злобе своей, в вольных и невольных разрушениях, Русская Душа "не может воплотиться среди демонов" — ибо это проявление сверхэгоизма, беспощадного и абсолютного, чего лишен в России даже последний злодей…

Скажем вместе с Юрием Мамлеевым последние слова "Русской доктрины": "Слава России и ее непостижимости", и смело рекомендуем всем нашим сверстникам "роковой черты" хотя бы заглянуть в эту книгу, а если набраться мужества, то и внимательно прочесть ее. "Россия вечная" предстанет пред Ваши очи… Вы можете найти в книге совсем другое, не отрицающее мои представления о ней, но дополняющие, расширяющие, высветляющие ее. Что поделать, я сказал то, что видел и в книге, и на улице. Как писал Василий Розанов: "Это наш табор. Это русские перед Светопреставлением. Дрожат. Корежатся. Ругаются. Молятся. Сквернословят…" И надеются на новый великий русский прорыв, ради которого и стоит жить в этом мире…

ЗЕМЛЯКИ

Анна Серафимова

26 августа 2002 0

35(458)

Date: 27-08-2002

Author: Анна Серафимова

ЗЕМЛЯКИ

В этом провинциальном городке я бываю нечасто, а раньше проводила здесь каникулы, подолгу жила у тети, давно ушедшей из жизни. Приезжая, хожу по дорогим мне местам. Вот здесь, в старом купеческом доме на берегу реки, был детский клуб, где мы с сестрой учились вязать и шили куклам наряды. Интересно, что там сейчас? По обновленному фасаду понимаю, что далеко не детский клуб. Подхожу ближе — так и есть. Вязью и кириллицей сообщается, что здесь находится культурный центр одной из кавказских стран-республик. Захожу, коридор пуст, на одной из дверей вижу табличку: "Руководитель центра Ашот Гургенович..." Стучусь, мне открывают дверь. Развалившийся в кресле молодой толстый мужчина, забросивший ноги на стол (поза некомфортная для его комплекции, но, видимо, так сидеть "круто", и он ради этого терпит неудобство), разговаривает по телефону. Увидев меня, дает рукой отмашку: мол, выйди.

Я остаюсь, принципиально не понимая столь грубый язык жестов. Должный быть в силу своего положения самым культурным из соплеменников, мужчина усугубляет впечатление о себе: его долгая эмоциональная крикливая речь понятна лишь по части обильно вкрапляемых матерных слов. После пятнадцати минут ожидания я стучу по столу, привлекая внимание словоохотливого босса. Закончив разговор, он, весь багровый от ярости, рыкает: "Что надо?" Говорю, что хотела бы подробнее узнать о работе центра. Мое невинное любопытство отбивает у Ашота Гургеновича дар речи. Наконец, вместо ответа вновь следует вопрос: "Зачем тебе?" Вообще, "культурный" кавказец и внешностью, и повадками, и речью чересчур похож на обычного бандита, каковым, скорее всего, и является, прикрываясь громко звучащей должностью.

Объясняю, что хотела бы больше знать о его стране и ее культуре, а также о назначении этого центра: зачем он нужен в самом сердце России, кого объединяет и чем занимаются его сотрудники. "Это секретная информация",— ошарашивает меня Ашот Гургенович. Возражаю ему, что деятельность общественной организации секретной быть не может — напротив, информация об этом должна быть максимально доступной любому интересующемуся общественнику, например, мне. Отметив минутой оцепенелого молчания мою вызывающую наглость, руководитель сообщает, что цель культурного центра — укреплять кавказско-русские связи, знакомить русских с культурой страны, не давать самим кавказцам ее забывать. Вежливо прошу показать мне устав и ознакомить с планом мероприятий. Налитый кровью Ашот Гургенович явно горит желанием вышвырнуть меня со своей суверенной территории, но мое абсолютно спокойное поведение и слово "общественница" явно напрягают его, и он остерегается откровенно грубить, не говоря уже о применении силы.

"Все у моего заместителя. Его сейчас на месте нет". Настаиваю, чтобы он хотя бы устно сообщил, что делал и делает центр, что за культурные мероприятия им проводятся. Попытки все снова свалить на отсутствующего заместителя пресекаю вопросом, чем же занимается он сам — его должность ведь штатная, оплачиваемая. Чем он, собственно, в таком случае руководит? Слышу лепет о вечерах отдыха и проведении традиционных обычаев и ритуалов (свадьбы, крестины), пополнении библиотеки книгами на родном языке, помощи в получении квартир (вот как?!) и путевок в санатории.

Какие средства, кроме государственного финансирования (Россия оплачивает такие национальные центры), используют? Оказывается, спонсируют местные национальные предприниматели. То есть кавказцы собираются на свои дни рождения, свадьбы, крестины (что делаем порой и мы), поют и пляшут — а это называется укреплением культурных связей, углублением традиций и финансируется российским государством, то есть всеми нами. Что касается спонсорства ашотов ашотами, тоже любопытно получается: благотворители оплачивают застолья соплеменников, лишая наших бюджетников средств, поскольку через такие центры удобно уходить от налогов, государственный бюджет составляющих.

Вслух изумляюсь, как им удается обеспечивать приезжающих сородичей квартирами. "Мы — беженцы! Мы все потеряли, и если Россия хочет называться цивилизованной страной, она обязана предоставить нам нормальные условия для жизни". Спрашиваю, откуда беженцы. "Из Карабаха!"— восклицает Ашот Гургенович с трагическим лицом. Интересуюсь, почему сбежали не на родину, где их страстное желание развивать свой язык и культуру было бы удовлетворено естественным путем и в полной мере. Тем более, что другие страстотерпцы убежали из их республики, и таким образом два взаимно бегающих друг от друга народа взаимоосвободили жилье и рабочие места. Вы — туда, они — сюда. Да еще и резерв есть — русских выгнали и те, и другие. Не странно ли, что беженцы направили свои стопы не на родину, о свободе которой так стенали, а в страну, об освобождении от которой так стенали? Почему же родную землю Ашот Гургенович с компанией предпочитают любить на расстоянии? Кто теперь чинит препятствия их воссоединению с родиной?