Дженнифер Иган - Время смеется последним

• Название: Время смеется последним
• Автор: Дженнифер Иган
• Издательство: АСТ, Corpus
• Жанр: Современная проза
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-17-078153-9

Дженнифер Иган — блестящая американская писательница и журналистка, давно и прочно завоевавшая любовь публики. Ее роман «Цитадель» стал национальным бестселлером, а книга «Время смеется последним» принесла автору мировую известность и самую престижную литературную награду США — Пулитцеровскую премию.

Действие охватывает почти полстолетия, включая 20-е годы нынешнего века. Юность героев совпадает с зарождением панк-рока, и он навсегда входит в их жизнь, а для кого-то становится призванием. Сама книга построена как музыкальный альбом: две ее части так и называются — «Сторона А» и «Сторона Б», а у каждой из тринадцати самостоятельных глав, как у песен, своя тема. Успешный продюсер Бенни Салазар и его помощница Саша окружены целым созвездием ярких персонажей. Их судьбы сплетаются в единый сюжет, где есть любовь и музыка, слава и нищета, надежды и измены. Жизнь щедра не ко всем, но каждый по-своему пытается противостоять времени и сохранить верность себе и своей мечте.

---

На Седьмой Восточной вы проходите мимо дома Бикса и Лиззи, но у них в окнах темно — Лиззи сегодня ужинает с родителями. На улицах толпы людей, многие смеются, и ты опять вспоминаешь про меняющийся мир и как Саша почувствовала это в Вашингтоне, когда вставало солнце. Может, эти люди в толпе тоже чувствуют, как он меняется, — потому и смеются?

На авеню Эй перед клубом «Пирамида» вы останавливаетесь, вслушиваетесь.

— Еще только вторая группа, — говорит Саша, и вы идете дальше до русского киоска, где, кроме газет, продается молочный коктейль с сиропом, берете себе по коктейлю и усаживаетесь на скамейке в Томпкинс-сквер-парке — он был закрыт больше года, но прошлым летом опять открылся.

— Кому? — говоришь ты и разжимаешь ладонь. Три желтых таблетки. Саша тоскливо вздыхает.

— Это что? — спрашивает Дрю.

— Экстази.

Дрю — оптимист, все новое его притягивает, во всяком случае, попробовать никогда не вредно, так он считает. В последнее время ты научился играть на его любознательности, подогревать интерес в нужный момент.

— Только вместе с тобой! — говорит он Саше, но она мотает головой. Он огорчается. — Эх, упустил я кайфовый период в твоей жизни.

— Слава богу, — бормочет Саша.

Ты закидываешь таблетку в рот, две кладешь обратно в карман. Прошибать начинает, когда вы входите в клуб. В «Пирамиде» не протолкнуться. На сцене группа «Кондуиты». Их все знают, они уже несколько лет выступают по университетам, но Саша уверяет, что их новый альбом — это что-то потрясающее. Говорит, это будет мультиплатина, не меньше. Ей нравится стоять прямо перед сценой, но ты так не можешь, тебе надо отойти подальше. Дрю остается рядом с Сашей, но когда Боско, соло-гитарист и главный псих «Кондуитов», начинает мотаться из стороны в сторону взбесившимся пугалом, Дрю все-таки не выдерживает, пятится.

У тебя стадия, когда радость звенит в ушах и вибрирует в животе — в детстве ты примерно так представлял себе взрослую жизнь: все смазано, не поймешь где что, но никто не зудит над ухом — иди обедать, делай уроки, пора в церковь, Роберт Фриман Младший, нехорошо так разговаривать с сестрой. А ты вообще хотел брата. Пусть бы Дрю был твоим братом. Вы бы вдвоем построили бревенчатую хижину и спали в ней, и окна завалило бы снегом. Убили бы лося, а потом у костра вместе скинули бы одежду, липкую от лосиной крови и шерсти. И если бы ты увидел Дрю без одежды, хоть раз, оно бы схлынуло, это подлое напряжение внутри тебя.

Боско, весь мокрый от пива и пота, прыгает со сцены в зал и пролетает над толпой — каменные мышцы спины проскальзывают над твоими пальцами. Он продолжает бить по струнам и орать без микрофона. Дрю отыскивает тебя глазами, проталкивается сквозь толпу. До Саши он ни разу не бывал на концертах. Ты нащупываешь в кармане желтую таблетку и вкладываешь ему в ладонь.

Наверное, вас что-то рассмешило, но ты уже не помнишь что. И Дрю наверняка не помнит, но вы оба корчитесь от смеха, не можете остановиться.

Саша думала, что после концерта вы будете ждать ее внутри, а не на улице перед входом, поэтому она отыскивает вас не скоро. В ядовитом фонарном свете она переводит глаза с тебя на Дрю и обратно.

— A-а. Все ясно.

— Не злись, — говорит ей Дрю. Он старается не смотреть на тебя: если вы будете смотреть друг на друга, вы пропали. Но ты все равно не можешь на него не смотреть.

— Я не злюсь, — говорит Саша. — Просто мне скучно. — Только что она познакомилась с Бенни Салазаром, продюсером «Кондуитов», он пригласил ее на вечеринку. — Я думала, мы пойдем все втроем, — говорит она. — Но у вас у обоих глаза разъезжаются.

— Он не хочет идти с тобой! — Ты так гогочешь, что у тебя аж сопля из носа выскочила. — Он хочет идти со мной.

— Угу! — откликается Дрю.

— Прекрасно, — зло говорит Саша. — Тогда все счастливы.

Вы откатываетесь от нее вдвоем. Веселье длится еще несколько кварталов, оно уже кажется болезненным, будто у тебя все зудит, но если продолжишь чесать, то зуд просочится сквозь кожу, мышцы, кости, прямо в сердце. Вы уже задыхаетесь от смеха, чуть не всхлипываете. Обессиленные, падаете на какое-то крыльцо и сидите, привалившись друг к другу. На углу ты покупаешь двухлитровую коробку апельсинового сока, вы хлещете сок по очереди, он льется по подбородку, стекает на куртки. Запрокинув голову, ты вытряхиваешь себе в глотку последние капли, отшвыриваешь коробку и оглядываешься. Перекресток Второй улицы и авеню Би. Дома наверху уходят в черноту. Люди на углу будто бы здороваются за руку, а на самом деле передают друг другу крошечные флакончики. Дрю не смотрит, он стоит вытянув руки, ловит ощущение экстази на кончиках пальцев. Ему не страшно — ему никогда не страшно, только любопытно.

— С Сашей нехорошо вышло, — говоришь ты.

— Не волнуйся, — отвечает Дрю. — Она простит.

Когда врачи в больнице Сент-Винсент уже наложили все швы, обмотали твои руки бинтами и влили в тебя чью-то кровь, когда твои родители уже сидели в тампинском аэропорту, ждали первого утреннего самолета, Саша поднырнула под трубку капельницы и легла на твою кровать. Обезболивающее не помогало, боль тупо пульсировала в запястьях.

— Бобби? — шепнула она тихо, но ты услышал, потому что вы лежали вплотную, она вдыхала твое дыхание, а ты ее, хмельное от страха и от недосыпа. Это Саша тогда тебя нашла. После сказали, еще бы минут десять, и все. — Бобби, послушай меня.

Сашины зеленые глаза глядели прямо в тебя, ее ресницы задевали за твои.

— В Неаполе, — сказала она, — там были ребята, которые совсем потерялись. Смотришь и понимаешь: с этим все ясно, нормальная жизнь для него кончилась. И были такие, про которых думаешь: а вот этот, скорее всего, выгребет.

Ты пытался спросить, из каких был Ларс — тот швед, но смог только промычать что-то невнятное.

— Бобби, слушай, не перебивай! Меня сейчас отсюда выпрут.

Ты открыл глаза; оказывается, они были закрыты.

— Вот что я хотела сказать: мы — выгребем.

От ее слов в голове у тебя вдруг прояснилось, вся муть, которой тебя накачали, рассеялась: будто Саша вскрыла конверт и прочла решение, а ты его страшно ждал. Или будто попал в офсайд и надо возвращаться на исходную позицию.

— Смогут не все. Но мы с тобой сможем. Понял меня?

— Да.

Вы лежали, тесно прижавшись друг к другу, как было до Дрю, много ночей подряд, и ее силы вливались в тебя сквозь кожу. Ты попытался обнять Сашу, но руки не слушались, торчали как плюшевые лапы с ватой внутри.

— Значит, — сказала она, — больше ты так делать не будешь. Никогда. Никогда. Обещаешь, Бобби?

— Да.

Ты обещал Саше. Ты сдержишь слово.

— Бикс! — Грохоча ботинками, Дрю бросается вперед.

Бикс в одиночестве бредет по авеню Би, руки в карманах армейской куртки. Увидев Дрю, он сразу все понимает по глазам, смеется:

— Ого!

Твой кайф уже начинает выветриваться, ты как раз собирался закинуться последней таблеткой. Но ты лезешь в карман и протягиваешь ее Биксу.

— Вообще-то я завязал, — говорит Бикс. — Хотя… на то и правила, чтобы их нарушать, верно?

Ночной сторож выставил его из лаборатории, и он уже два часа слоняется по улицам.

— А Лиззи спит, — вворачиваешь ты. — В твоей квартире.

Бикс окидывает тебя ледяным взглядом, от которого остатки твоего хорошего настроения перегорают.

— Хватит об этом, — говорит он.

Дальше вы бредете вместе, ждете, пока на Бикса подействует экстази. Его накрывает только в третьем часу, когда нормальные люди давно спят в своих постелях, а по улицам шатаются одни психи — ужравшиеся, обдолбанные или затраханные. Тебе не хочется оставаться среди этих психов. Хочется в общагу, к Саше — когда Дрю у нее не ночует, она не запирается.

— Роб, где витаешь? — Бикс смотрит на тебя ласково, глаза сияют мягким светом.

— Думаю, не пойти ли домой, — отвечаешь ты.

— Ни в коем случае! — восклицает Бикс. Любовь к ближним окружает его лучистой аурой, ты чувствуешь блики этой любви на своей коже. — Ты наше главное звено.

— Ага, — бормочешь ты.

Дрю закидывает руку тебе на плечо. От него пахнет Висконсином — лесом, костром и озерами. Ты узнаешь эти запахи, хотя никогда там не был.

— Да, Роб, — говорит Дрю тихо и серьезно. — Так и есть. Ты наше больное стучащее сердце.

Бикс знает один ночной клуб на Ладлоу-стрит, и вы заваливаетесь туда. В клубе весь народ под крутым кайфом, вы вливаетесь в толпу и танцуете все вместе, заполняете пустоту между сейчас и завтра, и уже мерещится, что время развернулось и ползет в обратную сторону. Ты выкуриваешь крепкий косяк на пару с девушкой, у которой короткая-короткая челка и от этого лоб кажется сияюще-белым. Она танцует, обхватив руками твою шею, а Дрю орет тебе в ухо, перекрикивая музыку: «Она хочет, чтобы ты отвел ее к себе, Роб!» Но потом девушка сдается, а может, забывает про тебя — или ты про нее, — и исчезает.