Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 2

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 2
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

Погибшие бойцы — это наш актив, боевое ядро. Со времени создания ССИ вместе со мной они делили горе и радость.

Разумеется, нет битвы без жертвы. Революция постоянно сопровождается жертвами. И в мирном труде по преобразованию природы бывают те или иные потери. Еще бы! Как без жертв может обойтись вооруженная борьба, куда мобилизуются все виды оружия и средств и где решается вопрос: победа или поражение! Но мы считали слишком жестокими и слишком несправедливыми жертвы на рубеже уездов Аньту — Фусун. Пусть революция сопровождается жестокими жертвами, но неужели такой безжалостный урон причинен нашему отряду, сделавшему только что свой первый шаг! Такими были мои чувства того времени.

Если подсчитать по арифметическому счету, то потеря менее десятка соратников — не так уж большая. В современной войне, когда в одном лишь сражении могут быть убитыми тысячи или десятки тысяч человек, потеря десятичной единицы ничего не стоит, но при потере боевых друзей мы не подсчитывали ее только по арифметическому исчислению. Арифметика не может стать для нас средством для счета и оценки достоинства человека.

Каждый боец, который вместе с нами проходил по пути борьбы, был бесценным существом, которое ни с чем нельзя сравнить на свете. Не заменить одного партизана и сотнею вражеских солдат — таково было наше кредо. Противник, пустив в ход государственные законы и приказ о воинской повинности, может в один день мобилизовать тысячи и десятки тысяч новобранцев и массами перебросить их на поля сражений, но у нас не было ни физических средств, ни власти. Да пусть у нас и была бы такая сила, все равно каждый товарищ по революции у нас был бесценно дорог.

Чтобы обрести одного товарища или соратника, готового делить с тобой одну судьбу, и создать из таких людей организованный отряд, потребуется действительно множество титанических самоотверженных усилий.

Вот почему на протяжении всего периода антияпонской революционной борьбы я не считал предметом большой гордости даже и победный бой, разгромивший 100 вражеских солдат, если в нем погиб хоть один из нас.

Историки оценивают встречный бой на рубеже уездов Аньту — Фусун как бой удачный, где мы, оперативно перейдя в контрнаступление, наголову разбили целую роту противника. Нет сомнения в том, что это был бой победный. Значение этого боя заключается не только в том, что молодая АНПА полностью разгромила целую роту регулярной армии противника, но и в том, что она впервые в истории партизанской борьбы разбила в пух и прах миф о японской армии, бахвалившейся своим «всемогуществом» в мире. В ходе этого боя мы убедились в том, что японские войска хоть и являются сильными, но отнюдь не являются войсками, не имеющими себе равных, не знающими ни поражений, ни отступлений, и что если мы, применяя в бою методы, отвечающие особенностям партизанской войны, умело проведем бой, то вполне сможем малыми силами победить сильные японские войска. Но в этом бою, где мы потеряли примерно десять бойцов из первого детища ССИ, пришлось действительно дорого расплатиться.

«Если для уничтожения одной роты придется потерять примерно десять боевых друзей, то сколько жертв придется понести для разгрома агрессивных войск японского империализма в Корее и Маньчжурии, насчитывающих более 100 тысяч штыков!» — так я думал, оглядываясь на гребень горы, где покоится прах товарищей, и оставляя поле битвы на рубеже уездов Аньту — Фусун, где все еще пахло порохом и дымом от огня.

После этого первого встречного боя все мы как один осознали, что в будущем, ведя партизанскую войну, придется много претерпеть невзгод и понести много жертв.

Антияпонская война, которую мы вели в течение более чем 10 лет после проведения боя на рубеже уездов Аньту — Фусун, действительно сопровождалась такими страданиями, трудностями и жертвами, которые никак нельзя измерить готовым понятием человека о войне.

4. Невозможно ли сотрудничество?

В полосе Аньту — Тунхуа лежал маршрут похода АНПА. Высилось там много крутых гор, зияло немало ущелий. Такую картину можно видеть в пограничных районах северной окраины Кореи. От Аньту до Фусуна протянулись горные гряды Чанбайшаня, Фусун и Тунхуа связывают разветвленные горные цепи Лунганшаня, образованные Саньчацзылином, Саньдаолаоелином и другими крутыми перевалами.

По горным грядам отряд около месяца безостановочно продолжал непосильный поход. Днем мы шли по крутым горам в обход больших шоссе, куда доходит взор вражеской охраны, ночью останавливались на ночлег в селениях корейцев. День за днем проходили в хлопотах — проводилась политработа и боевая подготовка.

На несколько дней мы остановились и в Фусуне. Нужно было здесь наладить работу с революционными организациями. Там я встретился с моим китайским другом Чжан Вэйхуа.

Чжану было очень жаль, что так короток был срок пребывания нашего отряда в Фусуне. Он просил меня: друг, подумай о нашей школьной дружбе, побудь еще денька на два-три, а потом иди, куда тебе надо. Я, собственно, и удовлетворил бы его просьбу, ведь Фусун для меня был незабываемым местечком, с которым связана моя жизнь десятками, сотнями эпизодов.

Но я по графику маршрута на третий или на пятый день, точно не помню, дал команду отряду отправиться дальше. Какими бы сокровенными ни были воспоминания о прошедших днях, какой бы неудержимой силой ни задерживали мои ноги теплые чувства личного знакомства, но я был вынужден, к сожалению, расстаться и с Чжан Вэйхуа для встречи с командующим Армии независимости Рян Сэ Боном.

От Фусуна Тунхуа, говорили, отделяет около 500 ли. Как гласит пословица: «Чем дальше идешь, тем глуше горы», стали еше круче горные цепи, стал тяжелее походный марш. Форсированный марш по незнакомым кручам и ущельям, горные тропы в сотни лидовольно крепко изнурили всех бойцов. В отряде один за другим появлялись больные, и я сам уж не чуял ног подсобой в таком продолжительном походе.

И вот экспедиционный отряд добрался до подступов к Тунхуа. Чха Гван Су вдруг прибежал ко мне и предложил сделать передышку на день-два в Эрдаоцзяне, а потом уж вступить в Тунхуа.

— Хотелось бы еще немного побывать и в Фусуне, — говорю я ему, — а я все перетерпел и вот с маху пробежал 200 километров. Как же нам здесь останавливаться на отдых? Ведь под носом Тунхуа. Так говорить — это тебя недостойно, Чха Гван Су!..

Чего же он хочет? Я, конечно, предугадал, хотя и смутно, но не мог согласиться с ним и так нарочно сказал ему.

Прежде чем ответить, Чха снял с себя очки и начал тереть стекла платком. У него была такая особая привычка, которая проявляется в те минуты, когда ему надо упорно настоять на своем.

— Люди до смерти устали. И ты, командир отряда, сам изнеможен беспредельно. Будешь оправдываться: «Нет!», но не обманешь мои глаза. Видишь, больных таскают, беря их под мышки. Как же нам в таком виде явиться перед командующим Ряном?

— Рян Сэ Бон не такой мелкий человек, чтобы не понимать нашего положения!

— Пусть Рян поймет нас как командующий, человек широкой души. Но глаз-то его солдат не избежишь. Под его рукой, говорят, сотни человек. Просто беда, если укажут пальцем на нас: мол, видите, вон какое жалкое сборище! Боюсь, как бы не стал бессмысленным наш поход в тысячу ли. Дело провалится — как говорится: «Слава Будде Амитабе!»

Дело так пошло, что никто не поборет этого упрямого Чха.

Я думал, что Чха Гван Су предложил это не без основания. Так, вот явимся мы в Тунхуа в таком плачевном виде — солдаты Армии независимости презрительно посмотрят на нас. Такая возможность не была исключена. Если они посмотрят на АНПА свысока, то не будет осуществлено и сотрудничество с ними по нашему плану. Так неплохо было бы отдохнуть денек-другой в Эрдаоцзяне, как предложил Чха Гван Су, и собраться с силами, а потом маршировать в этот городок Тунхуа по-порядочному, с живой энергией.

И я дал команду всему отряду остановиться и подготовиться к ночлегу в Эрдаоцзяне. Потом направил в Тунхуа к командующему Ряну связного. Нужно было сообщить ему о том, что для сотрудничества с Армией независимости отряд АНПА отправился из Аньту и сейчас отдыхает недалеко от Тунхуа.

Пока мы ждали возвращения связного из Тунхуа, бойцы Эрдаоцзяне отдохнули с дороги. Штаб расположился в доме у водяной мельницы. Старые хозяева дома искренне заботились о моем здоровье.

Я вызвал в штаб более десятка бойцов, чтобы разъяснить им правила работы с Армией независимости. Увидев, что я выступаю на политическом занятии, старый мельник был этим очень недоволен: мол, молодой человек не понимает искренней заботы простого люда.

— Издревле святые и мудрецы, — говорит старик, — изрекали: если человек много говорит, он только утратит дух, если слишком обрадуется — повредит чувства, если часто сердится — расстраивает волю. Поменьше мыслить, поменьше проявлять заботы, поменьше работать, поменьше говорить, поменьше улыбаться — такой традиционный основной канон и принцип сохранения здоровья. А если так много говорить, так много заботиться, так много размышлять, как ты, командир, то как тебе сохранить дух, как стряхнуть с себя болезнь? Вы люди военные, обязаны сделать Корею свободной, не так ли?..