Ким Сен - В водовороте века. Мемуары. Том 2

• Название: В водовороте века. Мемуары. Том 2
• Автор: Ким Сен
• Издательство: Издательство литературы на иностранных языках
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1993

Мемуары Великого Вождя товарища Ким Ир Сена «В водовороте века».

Они охватывают период деятельности Ким Ир Сена с 1912 по 1945 год, и считаются неоконченными.

Лично Ким Ир Сеном написаны тома с 1-го по 6-й, а остальные два составлены на основе черновиков, найденных после смерти и записей его разговоров.

ИЗДАТЕЛЬСТВО ЛИТЕРАТУРЫ НА ИНОСТРАННЫХ ЯЗЫКАХ

КОРЕЯ, ПХЕНЬЯН

1993

---

Конечно, дядя Хен Гвон не знал этого факта. Чвэ Чжин Ён сказал дяде, что очень строг надзор врага, и спрятал его в укромное местечко во дворе, а сам прибежал в полицейский участок и донес, что в его доме находится вооруженная группа из Маньчжурии.

Когда дядю увезли в полицейский участок, там уже оказался и Чвэ Хё Ир. Разумеется, Чвэ Чжин Ён донес и на него. Только тогда дядя понял, что Чвэ Чжин Ён — японский пес. Измена его была совершенно неожиданной и невероятной. Когда-то этот человек то и дело твердил: «До гроба я не забуду вашу заботу, мать Сон Чжу. Вы каждый день кормили меня трижды обильной пищей даже и с рюмочкой вина в течение нескольких месяцев». И кто бы мог подумать, что этот самый Чвэ Чжин Ён скатится на грязный путь предательства?! Сначала я не верил ушам своим, когда говорили, что он донес на моего дядю.

И вот с той поры и до сих пор я говорю, что неплохо доверять людям, но нельзя относиться к ним с иллюзией. Всякая иллюзия антинаучна, и даже человек с необыкновенной проницательностью может допустить непоправимую ошибку, когда он обольстится иллюзиями.

Тогда из кольца окружения врага вырвался только один Чон Ун. Дядя вовлек его в группу в качестве проводника, готовясь к отъезду в Корею. Он был уроженцем Ривона и хорошо знал рельеф восточного побережья. Но позже он тоже был арестован в Чхунчхоне по доносу провокатора.

Арестованный дядя Хен Гвон некоторое время сидел за решеткой в Хонвонском полицейском участке, потом был перевезен в Хамхынскую тюрьму, где опять подвергся средневековым пыткам.

Весть о его выступлении на Хамхынском местном суде дошла и до нас через уста многих людей. На процессе дядя Гвон сурово осуждал преступления японских империалистов и во весь голос заявлял, что против вооруженных бандитов нужно воевать с оружием в руках.

Откуда у него взялась такая сила столь достойно вести себя на суде? Думаю, что она исходила из революционного убеждения и преданности делу революции. Если бы он боялся чего-то больше смерти, так это была бы измена тому убеждению, которое делает человека справедливым и мужественным и превращает его в самое достойное в мире существо.

Чвэ Хё Ир был приговорен к смертной казни, мой дядя — к 15-летнему заключению. На процессе дядя и его соратники громко пели революционную песню. После песни скандировали лозунги.

С целью продлить срок борьбы на суде члены группы подали апелляцию в Сеульский вышестоящий суд.

Японские империалисты, потерпевшие фиаско на Хамхынском суде, устроили в Сеуле закрытый процесс без публики и подтвердили решение Хамхынского местного суда.

Приговор к смертной казни через повешение, вынесенный Чвэ Хё Иру, был приведен в исполнение вскоре после суда. На виселицу он поднимался, исполненный большого достоинства, оставив людям завет — бороться неотступно и смело.

Дядя Хен Гвон был заточен в Мапхоскую тюрьму в Сеуле, где находились, главным образом, узники, приговоренные более чем к десяти годам. Он не прекращал борьбы и в тюрьме. В то время палачи пытались принудить к ренегатству «политзаключенных», уже долго находящихся под арестом. Мой дядя обратился к многочисленным узникам с пламенной речью против измены убеждениям, что тронуло струны их сердец. Он встал во главе борьбы за улучшение жизненных условий заключенных, смело идя, как говорится, в огонь и в воду. Думаю, что об этом было уже широко сообщено.

Форсируя военные приготовления, враг заставил узников делать ящики для боеприпасов. И они были вынуждены заняться страшным каторжным трудом, питаясь по 7-й категории.

Возмущенный до предела дядя Хен Гвон по случаю годовщины Октябрьской революции организовал забастовку узников, работавших на заводе при тюрьме, против губительного каторжного труда, навязываемого палачами. В стачке приняли участие многие заключенные.

Палачи бросили дядю в темную одиночную камеру, чтобы он не мог воздействовать на узников. Не ограничиваясь и этим, они заковали в кандалы его руки и ноги. Когда он хоть малость шевелился, железные кольца врезались в плоть, вызывая ужасную боль. В день ему давали только раз ком вареных соевых бобов величиною с детский кулачок.

Но даже и в таком неимоверно тяжелом положении дядя продолжал борьбу, и тюремщики вопили, что Ким Хен Гвон превращает Мапхоскую тюрьму в красную.

Однажды Пак Чха Сок, работая на заводе при тюрьме, услышал, что мы ведем активную вооруженную борьбу в различных районах Маньчжурии, и сообщил эту весть дяде Хен Гвону. Выслушав Пак Чха Сока, дядя впервые в тюрьме проливал слезы и, взяв его руки в свои, сказал дрогнувшим голосом:

— Кажется, я не продержусь долго. Прошу вас бороться до конца, оставшись в живых. Выйдете из тюрьмы, отбыв срок, посетите непременно мою мать в Мангендэ и скажите ей обо мне… А встретитесь с Сон Чжу, передайте ему весть обо мне и скажите, что я не сдался и воевал до последней минуты своей жизни. Это моя последняя просьба…

Дядя, крайне изможденный, слег окончательно. Когда он оказался на грани смерти, администрация тюрьмы сообщила в Мангендэ, что можно приехать на свидание.

Тогда дядя Хен Рок, взяв у людей 40 вон в долг, вместе с родственником Бон Чжу поехал в Сеул и увиделся там со своим младшим братом в последний раз.

— Когда мы прибыли в тюрьму, тюремщик привел нас в камеру, где находятся больные. Другие узники сидели, но только один наш Хен Гвон, став калекой и дыша на ладан, лежал, как скелет. Ох, какое страшное горе я испытал тогда… Увидя меня, он не мог даже вымолвить ни единого слова и только шевелил губами. Его вид был таким ужасающим, что мне чудилось, что это не мой младший брат. Но все же он с улыбкой сказал: «Братец, ухожу я, не добившись цели, но японцы погибнут непременно». И я подумал, что это и есть мой настоящий брат Хен Гвон, — рассказывал мне дядя Хен Рок, когда я вернулся с триумфом на Родину и посетил родной дом.

Слушая его воспоминания, я проливал слезы, думая о дяде Хен Гвоне. И я раскаялся, что написал когда-то то злополучное письмо, в котором критиковал его.

Дядя Хен Рок, который даже потерял сознание, увидев ужасный вид своего младшего брата, требовал от тюремщиков:

— Дайте мне взять с собой моего младшего брата Хен Гвона и лечить его дома.

— Нельзя так. Твой брат должен жить и умереть здесь, подохнуть за решеткой. Нельзя увезти его домой, — ворчал один тюремщик.

— Тогда я буду сидеть в тюрьме вместо младшего брата. Пусть он снова придет сюда, когда вылечится дома.

— Эх ты, болван. В каком законе написано, что можно отбыть тюремное заключение вместо другого?

— Закон-то делаете вы сами. Всякое вам дозволено. Разрешите, пожалуйста, сделать так.

— Тварь, чего ты мелешь чушь? Оказывается, и ты, старший, тоже негодяй, как и младший брат. Весь ваш род такой. Вон отсюда!

Палач так кричал и выгнал дядю из камеры.

Дядя Хен Рок, подумав, дал тюремщику 16 вон, сказав: «Прошу вас позаботиться о нашем Хен Гвоне», и вернулся в Мангендэ. Он знал, что палачи не изменят своего отношения к умирающему, получив столько деньжонок, но он отдал им все, что у него было.

Возвратившись домой, дядя Хен Рок целый месяц не мог заснуть, не смыкая глаз и ночами. Едва он закрывал глаза, в памяти всплывал облик младшего брата.

Спустя три месяца дядя Хен Гвон умер в тюрьме. Это было в начале 1936 года. Тогда я, завершив второй поход в Северную Маньчжурию, направлялся вместе с отрядом в район Наньхутоу. Дяде Хен Гвону шел тогда 31-й год.

Умерли и отец и мать, ушли также младший брат и дядя. Не стало всех моих родных, которые сделали все от них зависящее во имя революции. Узнав тогда в горах, что погиб дядя, я дал себе клятву: останусь в живых, во что бы то ни стало отомщу врагу за дядю, лежащего с неприкаянной душой в сырой земле родной страны, с обидой за порабощенную страну, и добьюсь непременно независимости Отечества!

Уже упомянуто выше, что наша семья получила сообщение о смерти дяди, но не смогла поехать за его телом, ибо не было Денег на дорогу, и он похоронен на кладбище Мапхоской тюрьмы.

Дядя Хен Гвон, закрывая глаза в последний раз, сказал заключенным то, что он до тех пор держал в тайне:

— Ким Ир Сен мой племянник. Сейчас он в Маньчжурии громит японцев, ведя за собой крупный революционный отряд. Не за горами день, когда этот отряд вступит в свою страну. Боритесь с оружием в руках, чтобы встретить его. Только силой оружия можно изгнать японцев и освободить Родину!

Каждый раз, когда я думаю о дяде Хен Гвоне, рисую перед глазами многих соратников, отдавших без колебаний свою молодость делу революции, делу реализации решений Калуньского совещания.

У дяди Хен Гвона была дочка по имени Ен Сир. После освобождения страны она училась в Революционном училище в Мангендэ. Я старался воспитывать ее как следует, чтобы она продолжала осуществлять волю своего отца. Но и эта единственная его дочка погибла от бомбардировки во время войны.