Ролан Вильнёв - Оборотни и вампиры

• Название: Оборотни и вампиры
• Автор: Ролан Вильнёв
• Издательство: Крон-Пресс
• Жанр: Прочая научная литература
• Год: 1998
• ISBN: 5232007394

---

«Гроб Бидара, деревянный и сделанный, как теперь не делают, был украден 5 июня в Сен-Жермен-де-Пре и найден вблизи Центрального рынка. Его привезли туда на тачке в три часа утра подвыпившие десантники... В течение девяти дней эта погребальная принадлежность, достойная музейных залов, веселила ночных тружеников...» («Liberation» от 15 июня 1962).

всех тех, к кому приложимы слова песни:

О que renaisse le temps des morts bouffis d'orgueil L'epoque des m'as-tu-vu dans топ joli cerqueil Gu quitte a tout depenser jusq'au dernier ecu Les gens avaient a coeur d'mourir plus haut qu'leur cul.

О, пусть вернется время раздувшихся от гордости мертве-цов,/Выставлявших себя напоказ в своих красивых гробах./Когда, готовые потратить все до последнего гроша,/ Люди старались, умирая, прыгнуть выше головы. (Перевод подстрочный.

— Прим. пер.)

Параллельно с этими более или менее извращенными обычаями мы замечаем, что подрастающее поколение современной Америки поддерживает существование ликантропического и вам-пирического мифов. Каждый знает, насколько ощутимо присутствие смерти в мексиканском народном искусстве и сколько мрачных и кровавых легенд в боливийском фольклоре. Но, может быть, менее известно, какое влияние оказывают на юных американцев комиксы и некоторые журналы. Многие газеты (прежде всего мы имеем в виду «Famous Monsters») и специализированные фирмы предлагают детям в возрасте от десяти до пятнадцати лет самую разнообразную «продукцию ужасов»: мультфильмы, серии рисунков, сротографий и переводных картинок, фильмы ужасов, истории, от которых волосы на голове встают дыбом, маски волков, вампиров и мумий, запонки с портретами Франкенштейна или изображениями чудовищ. Резина, пластмасса, нейлон, которых не знали ни Дом Кальмет, ни Брэм Стокер, дают возможность создавать устрашающие и подвижные кошмарные лица, достойные снов Торквемады и тибетских-монахов. За незначительную сумму милые крошки могут купить кукольные гробики, фальшивые ступни с когтями, резиновых тарантулов и летучих мышей, хорошенькие рубашечки с изображением отрезанной кривляющейся головы... И так вплоть до того дня, когда они, облачившись в мрачный плащ Дракулы, набрасываются на товарищей по играм, чтобы их убить...

ТЕМА ВАМПИРИЗМА.

Исторический вампир, определенный Домом Кальметом, исследованный серьезными теологами и явившийся перед нами мерзким и отвратительным гибридом, был возвышен литературой и обожествлен «седьмым искусством». Монстр, низменно жаждущий крови, преступник, которого неспособны удержать от укуса никакие родственные или священные узы, с начала XIX века претерпел еще одну, и какую же странную, метаморфозу! Отныне это существо приобрело пугающие свойства Люцифера и неотразимое обаяние Дон Жуана. Как бы его ни звали, Мельмот или Смарра, он, разумеется, продолжает пугать мир, но мир охотно на это соглашается. До чего же благородным, достойным и обольстительным становится граф Дра-кула под пером Брэма Стокера:

«У него был орлиный нос, сильно расширенные ноздри, высокий лоб и прекрасная черная шевелюра, хоть и немного поредевшая на висках. Густые сросшиеся брови, рот с острыми зубами указывали на удивительную для человека его лет жизненную силу. Подбородок у него был крепкий, щеки гладкие. Его лицо поражало странной бледностью; уши были белые и сильно заостренные. Грубые волосатые руки, плоские пальцы с длинными острыми ногтями...» (с перевода Е. и Л.Поль-Маргерит).

Вот какой величественный вид приобрел вампир в фантастической повести. Кроме

того, у него появились первичные и вторичные половые признаки, о которых древние авторы остерегались упоминать. Теперь вампир не только утолял свои плотоядные желания, но и удовлетворял эротические потребности, которые буржуазная мораль с отвращением подавляет... Жертвы чудовища должны не только ощущать прикосновения его резцов, но и терпеть изнурительные ласки в его замогильных объятиях. Многие вампиры, сохранившие особые пристрастия, требуют наслаждений с лицами своего же пола. И про них говорят, что они в этом отношении ненасытны. Вампиры-гомосексуалисты (исключая Драку-лу) встречаются редко, но они все же существуют, доказательство тому - недобрый белокурый ангелок, с которым Роман Поланский в «Бале вампиров» проводит странные минуты. Что касается женщин-вампиров, о которых историки XVIII века почти совершенно умалчивают, то они, как гуль Амина из сказок «Тысячи и одной ночи» или Кристабель Кольриджа, очень часто оказывают явное предпочтение юным девушкам. Так, пылкая красавица Лаура, наследница владельцев Карнштейна, от укуса Кармиллы, героини Шеридана Ле Фаню, начинает чахнуть, делается вялой и томной. «Первые изменения, которые я ощутила, — пишет она, рассказывая о своем приключении с лесбийским вампиром, — были не лишены приятности. Я была уже совсем близко к тому повороту, откуда начинается спуск к озеру Аверно. Во сне я испытывала странные и смутные ощущения. Самое сильное из них напоминало приятную свежую дрожь, которая пробегает по телу, когда плывешь против течения. Вскоре к этому ощущению присоединились грезы, показавшиеся мне бесконечными, и настолько неопределенные, что я так никогда и не смогла восстановить ни декораций, ни персонажей, ни связного содержания хотя бы одного эпизода. Но эти грезы оставляли после себя ужасное впечатление и чувство такого изнеможения, словно я долго испытывала душевное утомление и непрестанно подвергалась опасности. При пробуждении у меня оставалось воспоминание о каких-то темных местах и о разговорах с людьми, которых я не могла видеть; особенно мне вспоминается один женский голос, ясный, глубокий и доносившийся как будто издалека; женщина говорила медленно и пробуждала во мне всегда одно и тоже боязливое ощущение несказанной важности. Иногда мне казалось, будто чья-то рука нежно гладит мои щеки и шею. Иногда я чувствовала поцелуи горячих губ, они становились более долгими и нежными, касаясь моей груди, но здесь ласки останавливались. Мое сердце начинало биться быстрее, дыхание становилось прерывистым, меня сотрясали рыдания, и я чувствовала удушье, за которым следовали страшные конвульсии. Тогда мои чувства приходили в смятение, и я теряла сознание» (с перевода Харитонова).

Отношения с таким привлекательным, таким чувственным вампиром, как Кармилла, чья сапфическая психология описана прекрасно, не таят в себе - на первый взгляд - никакой серьезной опасности. Обычные сексуальные излишества влекут за собой сходное изнеможение, которое укус прелестного монстра способен только приблизить. И ведь покушается он всего лишь на «белоснежную грудь юной девы с пылающим сердцем, взрослого человека, пышущего здоровьем, и предпочитает людей благородного происхождения, богатых и сытых»

(«Dictionnaire de la Conversation et de la Lecture», 1839). Разве отталкивающие личности вышли из-под пера лорда Байрона («Гяур») и доктора Полидори («Лорд Рутвен, или Вампиры»), чье многократно переводившееся сочинение дало жизнь

театральной пьесе и способствовало укоренению до тех пор устной легенды? Привлекательный, обворожительный, оставляющий на своем пути сладострастие, горе и смерть, лорд Рутвен стал прототипом всех экранных красавцев-вампиров. Этот демон, ежегодно требующий жертвы, чтобы утолить ею голод, до странности напоминает- Байрона, и вполне понятно, что рассказ о его приключениях имел такой успех у женской аудитории.

Что касается вампиров-красавиц, пленительных гуль «Тысячи и одной ночи», «Труен Ки Ман Люк» («Truyen Ky Man Luc», Вьетнам) и «Сказок Серапионовых братьев» Э.Т.Д.Гофмана, то они чудесно умеют обманывать возлюбленных. Последние остаются в полном неведении насчет двойной жизни и чувств подруг. Даже священни-ки_ не могут устоять перед их неотразимыми чарами и позволяют увлечь себя в водоворот мерзкой и кровожадной похоти. Именно в таком состоянии являются нам студент-философ Хома Брут, герой сказки Гоголя «Вий», и Ромуальд, жертва великолепной и губительной Кларимон-ды, «Влюбленной покойницы», чьи прелести воспел Теофиль Готье. Его рассказ - вернее, рассказ Ромуальда, — пронизанный сверхъестественным, возможно, лучшее из всего, что когда-либо было написано о вампирах:

«Я приблизился к постели и с удвоенным вниманием стал смотреть на предмет моего беспокойства. Признаться ли вам? Это совершенное тело, хотя и очищенное и освященное тенью смерти, вызывало во мне непозволительно чувственное волнение, и этот покой так походил на сон, что легко было обмануться. Я позабыл, что пришел ради заупокойной службы, и воображал себя молодым супругом, входящим в спальню новобрачной, которая из стыдливости прячет лицо и не позволяет на себя взглянуть. Охваченный скорбью, вне себя от радости, дрожа от страха и удовольствия, я склонился над ней, и взялся за уголок простыни, и медленно ее приподнял, затаив дыхание, чтобы не разбудить спящую. Кровь с такой силой билась в моих жилах, что у меня шумело в висках, и со лба струился пот, словно я поднял мраморную плиту.