Сэйси Ёкомидзо - Деревня восьми могил

• Название: Деревня восьми могил
• Автор: Сэйси Ёкомидзо
• Издательство: Иностранка
• Жанр: Классический детектив
• Год: 2005
• ISBN: 5-94145-297-7

Злой рок тяготеет над Деревней восьми могил: там слишком часто проливается кровь. В один прекрасный день беда настигает и ничем не примечательного служащего Тацуя Тэраду. Вокруг молодого человека разворачиваются таинственные и пугающие события. Выясняется, что Тацуя — наследник богатого человека, который запятнал себя ужасными преступлениями и теперь проклинаем всеми земляками. К тому же следы этих преступлений ведут в глубину веков, к тем временам, когда ослепленные жадностью жители деревни совершили страшное злодеяние.

---

Вот и выходит, что преступник, воспользовавшись суматохой, мог преспокойно добавить яд в пищу и в гостиной, и на кухне.

Более того, шансы сделать это имела едва ли не половина гостей, а в такой ситуации определить конкретного преступника не представлялось возможным.

На этом позвольте завершить изложение событий того вечера и перейти к описанию затеянной мною ночной авантюры.

За ужином Харуё была чрезвычайно возбуждена. Тот факт, что труп монахини Байко первыми обнаружили мы с Мияко, до крайности взволновал ее. Она подробнейшим образом выспрашивала: почему Мияко оказалась рядом со мной? Приглашал ли я ее заранее навестить со мной монахиню? Почему она, всегда такая спокойная и даже равнодушная, проявила столько участия ко мне? Это на нее, мол, непохоже… Вопросы сыпались один за другим, а в конце разговора Харуё сказала:

— Мияко-сан — очень мудрый человек. Не уступит ни одному мужчине. Но я почему-то — не могу этого объяснить — побаиваюсь ее. Вероятно, как раз потому, что она слишком умна и рациональна. Тебе может показаться, что, как и все в деревне, я отношусь к ней предвзято и с опаской. Что ж, думай, как хочешь, я ничего не могу с собой поделать… Вот и насчет Синтаро Сатомуры мы толковали с тобой… — Харуё говорила запинаясь, не уверенная в своей правоте, подобный монолог требовал от нее немалого мужества. — Есть мнение, что жизнь обошлась с Мияко сурово. Пока на войне все шло хорошо, Синтаро крутился в штабе, и Мияко процветала, Он был другом ее мужа и часто бывал у них в доме. А когда мужа Мияко не стало, Синтаро начал посещать ее еще чаще, и в деревне даже заговорили о том, что Мияко выходит за него замуж. Но вот война кончилась, и не лучшим образом. Синтаро вернулся в деревню совсем обнищавшим, и Мияко теперь в его сторону даже смотреть не желает. В одной деревне живут, но она с ним практически не разговаривает. А ведь были так близки! Мне кажется, даже в Токио люди, хорошо знавшие друг друга, как бы ни складывались обстоятельства, сохраняют более или менее дружеские отношения. А здесь друзья, без пяти минут жених и невеста, ведут себя как чужие. Муж Мияко оставил ей кое-какое наследство, кроме того, как женщина разумная, она еще во время войны делала кое-какие дела — скупала алмазы, обеспечила себя так, что никакая инфляция не страшна. Синтаро же остался ни с чем. Единственное, что делала для него Мияко, при том, что у нее были немалые деньги, — предостерегала Синтаро от неверных шагов, давала различные рекомендации; а сейчас поговаривают даже, что, следуя ее советам, он тайно покупает у нее же алмазы…

Я не мог понять причин такой необычной разговорчивости. Почему такая милая и мягкая сестра вдруг стала злословить по поводу Мияко? Я слушал ее в недоумении. Видимо, Харуё почувствовала, что ее злословие мне неприятно; она покраснела и неожиданно замолчала, а потом виновато посмотрела на меня:

— Я что-то не то говорила… Злословить нехорошо… Тацуя-кун, я своей болтовней испортила тебе настроение. Прости!

— Нет, ничего… — Я старался говорить как можно ласковее. — То, что ты плохого мнения о Мияко-сан, никак не влияет на мое настроение.

— Правда? Я рада… — успокоилась Харуё. — Видишь ли… Дело в том, что нельзя судить о человеке только по его одежке… Ну, ладно. Главное, мы должны быть всегда добры друг к другу, верно?

Она, кажется, охотно продолжила бы разговор, но я, сославшись на усталость, ушел в свою комнату. Прощаясь, я отметил, что глаза Харуё полны страдания.

Я действительно чувствовал себя очень усталым, но тем не менее тихонько выскользнул из комнаты, потому что не хотел отказываться от своей цели — найти потайной ход.

Ставни в моей комнате уже были закрыты, постель готова, но я, даже не взглянув на нее, пробрался в примыкавшую к комнате кладовую. Снял с сундука крышку, на которую обратил внимание еще вчера ночью. В сундуке, как я уже упоминал, лежало несколько комплектов шелкового постельного белья. Покопавшись в нем, я нащупал рычаг.

Покрутил его в разные стороны, потом резко дернул. Дно вместе с бельем ушло вниз, и там зияла чернота.

От волнения у меня зашлось сердце.

Все пока шло именно так, как я представлял себе. Вот он, потайной ход! Именно через него неизвестные мне пока личности проникали в мою комнату! Этим же ходом пользовались Коумэ и Котакэ, чтобы добраться до таинственного молельного места.

Странная идея — молиться глубокой ночью. Может быть, на молитву собирались и другие люди? Интересно, что там внизу? Сколько человек может поместиться в молельне?

Сердце бешено колотилось. На лбу выступил пот. Я вернулся в комнату, оглядел ее — все в порядке, — выключил свет и двинулся в кладовую. Взглянул на часы — девять вечера, начало десятого.

Я зажег заранее приготовленную свечу, выключил свет в кладовой и начал осматривать потайной ход. Под сундуком обнаружил ведущие вниз каменные ступеньки. Тихонько встав на самую верхнюю, спустился чуть ниже и огляделся.

Под дном сундука оказался еще один рычаг. Я неосторожно взялся за него, как вдруг раздался легкий щелчок, и днище сундука надо мной сомкнулось.

Я сам себя закрыл в подземелье! Вполне объяснимая паника овладела мною. Нервничая, я принялся так и сяк крутить и дергать рычаг и — о боги — дно разверзлось. Я изнутри закрыл сундук крышкой и снова потянул рычаг, находившийся под днищем. Днище встало на место. Устройство, как я теперь понял, было очень хитроумным: посторонний человек, открыв сундук, ни за что не догадался бы, что на дне его есть специальный рычаг и потайной ход. Взяв свечу, я начал по стертым ступенькам опускаться вниз.

Я действовал машинально, не сознавая, что делаю и чем это может закончиться. Во-первых, я не знал, существует ли какая-нибудь связь между этим потайным ходом и серией убийств. Я лишь предполагал, что этот ход как-то связан с другими тайнами рода Тадзими. Я не сомневался в том, что многие из них касались лично меня, и, несмотря на всю рискованность моего предприятия, решил во что бы то ни стало раскрыть эти тайны, и упорно сквозь окутавший меня туман пробирался к своей цели.

Ступеньки уходили далеко вниз, к счастью, они не были крутыми, Оно и понятно: ведь по ним спускались и поднимались старухи Котакэ и Коумэ.

Сойдя с последней ступеньки, я оказался в пещере. Осмотрев ее с помощью свечи, я понял, что она очень напоминает сталактитовую, хотя и явно искусственного происхождения. Сходство со сталактитовой придало ей время.

Я постоял в этом необычайном таинственном тоннеле, слушая гулкое биение собственного сердца, и, набравшись мужества, двинулся вперед. Я пришел к выводу, что пещера не является закрытым каменным мешком и где-то впереди есть выход. А основанием для такого вывода было то, что пламя свечи все время трепетало, — значит, снаружи поступал свежий воздух.

Сколько времени я двигался практически в полной темноте (не считая слабенького пламени свечи), я понять не мог.

Но вот ноги уперлись в широкую лестницу. Это были ступеньки, выдолбленные в настоящей скале. Как ни странно, я даже огорчился, что тоннель закончился.

Мне не хотелось подниматься по этой лестнице, но другого пути передо мной не было. Держа в правой руке свечу, а левой опираясь на стену, я сделал несколько шагов вверх, как вдруг в изумлении остановился: мне показалось, что стена качается. Я поднес к ней свечу и принялся внимательно осматривать ее, но ничего особенного не увидел — обычная поверхность скалы с сероватыми прожилками.

Проверяя себя, я толкнул стену. И правда — качается!

Я поднес свечу к скале и заметил, что под ногами, внизу валяется кусок черной ткани. Попытался поднять ее и изумился еще больше: это был рукав верхней одежды то ли Коумэ, то ли Котакэ, но главное — рукав торчал прямо из скалы.

Можете представить себе, как меня поразило и испугало это открытие! Значит, вчера ночью Коумэ и Котакэ тоже спускались и поднимались через сундук и проникали в эту скалу! Ее, стало быть, можно сдвинуть! Уж если это по силам старушкам, то мне тем более.

Не поленившись еще раз самым тщательным образом осмотреть скалу, я поднес к ней свечу и почти сразу обнаружил нечто интересное.

На камне была отчетливо видна поперечная трещина; пламя свечи около нее сильно трепетало, из чего можно было заключить, что внутри — пустота.

Держа свечу на уровне трещины, я провел ею вправо и влево и увидел, что трещина полукругом загибается вниз, образуя некое подобие арки; величина этой «арки» позволяла человеку проходить под ней согнувшись.

Я тщательно исследовал пространство около «арки» и разглядел несколько растущих из земли сталагмитов. Приблизившись к ним, я выяснил, что один из них вовсе не сталагмит, а металлический рычаг. Конечно же я сразу дернул его.

Все произошло так, как я и предполагал. Аркообразный камень, когда я дернул рычаг, медленно отодвинулся, и передо мной появилась тропинка, пройти по которой мог только один человек. Она тонула во мраке.