Джером Джером - Большая коллекция рассказов

• Название: Большая коллекция рассказов
• Автор: Джером Джером
• Жанр: Юмористическая проза

Джером Клапка Джером (1859–1927) – блестящий британский писатель-юморист, автор множества замечательных сатирических произведений, умевший весело и остроумно поведать публике о разнообразных нюансах частной и общественной жизни англичан всех сословий и возрастов.

В состав данной книги вошла большая коллекция рассказов Джерома К. Джерома, включающая четыре цикла его юмористических повествований: «Ангел, автор и другие», «Томми и К», «Наброски синим, лиловым и серым», а также «Разговоры за чайным столом и другие рассказы».

Курьезные, увлекательные и трогательные истории, вошедшие в состав сборника, появились на свет благодаря отменной наблюдательности и жизнелюбию автора. Тематику рассказов можно назвать всеохватывающей. Они посвящены общественно-политическим вопросам, проблемам культуры и моды, семьи и воспитания, а также творческой, писательской и журналистской деятельности, которую Джером К. Джером превосходно знал изнутри.

Перевод: Зинаида Журавская, Л. Мурахина-Аксенова

---

Дело в том, что когда-то жил на свете бедный мальчик. Он почти не имел ничего общего с другими детьми; любил быть один и целые дни бродил по окрестностям, погруженный в никому неведомые мысли и мечты. Он не был ни угрюм, ни зол, но в его детском сердце постоянно звучал голос и твердил, что ему должно открыться нечто такое, что не может быть понято его сверстниками, и чья-то незримая рука вела его в пустыню, где ничто не мешало ему слушать и видеть недоступное другим.

Но и среди уличного шума ему постоянно слышался таинственный голос, шептавший, что он должен приготовиться к тем Божьим делам, которые будут поручены ему, как одному из немногих, способных их совершить. Эти дела состояли в том, чтобы оказывать нравственную поддержку тем Божьим поборникам, которые хотят стремиться к усовершенствованию мира и не пасть в тяжелой борьбе с мировым злом. И когда он оставался где-нибудь один, то простирал к небу свои детские руки, благодарил за обещание дать ему возможность приносить великую пользу и горячо молился о том, чтобы Божья сила помогла ему быть всегда достойным своего избрания в работники на Божьей ниве. В переполнявшей его душу радости о предстоящих трудах на этой ниве бесследно тонули мелкие житейские огорчения и лишения, и по мере того как он подрастал, внутренний голос становился все громче, яснее и понятнее, пока, наконец, мальчику не прояснился во всех подробностях тот путь, по которому ему предстояло идти до конца своей жизни.

Но вот, когда он уже возмужал и, вполне подготовленный, мог приступить к своему делу, к нему явился нечистый дух и стал соблазнять его, тот самый дух, который сгубил так много великих людей ранее, губит их в наши дни и будет губить и впредь, дух мирских успехов и славы. И этот дух стал нашептывать ему соблазнительные слова, и он стал прислушиваться к ним.

– Какая будет польза тебе от распространения твоих великих мыслей, от того, что ты будешь открывать другим вековечные истины, которых никто не хочет знать? – шептал злой дух. – Чем вознаградит тебя за это мир? Разве ты не знаешь, чем и как всегда вознаграждал мир величайших учителей, величайших мыслителей и поэтов, которые все свои богатые силы, всю свою благородную жизнь отдавали на служение ближнему? Разве тебе неизвестно, что их уделом всегда было общее негодование, презрение и нищета? Оглянись и посмотри, как жалка участь немногих правдивых, честных и серьезных тружеников мысли, в сравнении с осыпанными всякими благами угодниками толпы, пляшущими под ее дудку?

Ты возразишь мне, что истинных певцов признают после их смерти, и зароненные ими в людские головы великие мысли с течением времени все более и более разрастаются и распространяются, пока не овладеют миром, который на все лады повторяет эти мысли, часто не зная даже имени их творцов; прославляет и носится с ними, покуда на смену им не придут новые. Но какая же от этого польза для тех, которые умерли в позоре и нищете?

Ты талантлив, даже, пожалуй, гениален. Посвяти же свои великие дары на угождение миру, и мир немедленно вознаградит тебя всем, чем только пожелаешь. Он даст тебе богатство, даст тебе славу, даст тебе величие, – то величие, которое не мозолит ему глаз. И всем этим ты будешь пользоваться, вплоть до тех пышных похорон, венков и памятников, которыми благодарная толпа проводит тебя в тот мир, о котором никто ничего не знает.

Человек тот поддался коварным нашептываньям демона и пал. И, вместо того чтобы быть служителем Божьим, он сделался рабом людей. Он стал писать для толпы то, что было ей приятно. Она рукоплескала ему и целыми пригоршнями бросала ему золото. Он подбирал это золото и снова спешил к столу, чтобы написать похвалу «благородству» и «великодушию» своих владык-развратителей.

Чистый дух поэзии, который идет рука об руку с духом пророчества, покинул его, и он превратился в простого торгаша, все старания которого сводились к тому, чтобы уловить вкусы толпы и вовремя угодить им.

«Милая толпа, – думал он про себя, – скажи мне только, чего ты желаешь, и я исполню твое желание. Может быть, тебе угодно повторение старой лжи, старых условностей, изношенных житейских формул, злых мыслей, смрад которых душит все светлое и доброе? Может быть, прикажешь повторить тебе ту бессмысленно глупую и пошлую болтовню, которую ты слыхала уже миллионы раз, но которая все еще не надоела тебе, потому что она так хорошо подлажена под твое понимание?.. Скажи мне… прикажи, что я должен делать, чтобы ты была всегда довольна мною и не прекращала поток своих щедрот для меня? Прикажешь защищать неправое, провозгласив его правым? Прикажешь обелять черное и чернить белое? Какой лести желаешь ты услышать от меня сегодня, завтра и в остальные дни?.. О, не томи меня, скажи, прикажи, и я, если нужно, вывернусь наизнанку, лишь бы всегда, до самой моей смерти, угождать тебе, моей милостивой повелительнице!»

И он сделался богатым, славным и великим. Он получил все, что было ему обещано демоном-искусителем: роскошно обставленное жилище, чистокровных рысаков, шикарные экипажи, дорогую одежду, вкусный стол, множество слуг, раболепствовавших перед ним и делавших вид, что готовы за него в огонь и в воду, а втайне обманывавших его и издевавшихся над ним.

Словом, этот угодник толпы был бы вполне «счастлив», если бы на дне его письменного стола не лежала пачка тоненьких пожелтевших тетрадок, исписанных неумелым детским почерком. У него не хватало духа уничтожить эти глупые тетрадки, и они служили ему вечным напоминанием о бедном мальчике, который когда-то бродил босиком по избитым камням мостовой, погруженный в сладостные мечты о том неземном величии, являющемся уделом истинных служителей Божьих, – о мальчике, который много лет тому назад мечтал сделаться совсем не тем, чем сделался, когда возмужал…

Мой приятель замолчал и, тяжело вздохнув, погрузился в грустные размышления. Я не решился отвлечь его от этих размышлений и потихоньку удалился.

Это действительно была очень грустная история, но не в том духе, какой требуется для рождественского номера семейного журнала, поэтому издатель «Еженедельника» не принял ее, и мне, в конце концов, все-таки пришлось наскоро написать «трогательную историю» о покинутой девице, умершей от разбитого сердца…

АНГЕЛ, АВТОР И ДРУГИЕ

I. ВСТРЕЧА АВТОРА С АНГЕЛОМ

Однажды, после рождественских праздников, я видел странный сон. Мне приснилось, будто я вылетел из своей спальни прямо в окно в одной ночной сорочке. Я поднимался все выше и выше к небу, это радовало меня.

«Ага, обратили-таки на меня внимание! – с гордостью размышлял я. – Уж очень я был добр… должно быть, даже уж чересчур. Ведь будь я не таким добрым, пожалуй, пробыл бы на земле подольше… Впрочем, – заключил я, – всего сразу требовать нельзя».

Между тем земля становилась все меньше и меньше. Последнее, что я видел, был длинный ряд электрических фонарей, окаймляющих набережную Темзы. Вскоре и от этой светящейся линии не осталось ничего, кроме слабого мерцания, постепенно поглощаемого полным мраком. Когда подо мною исчез последний намек на земной свет, я услышал за собой тихое шуршание крыльев. Оглянувшись, я увидел ангела-регистратора. Он держал под мышкой объемистую, тяжелую книгу.

Я высказал ему свое предположение, что он, должно быть, очень утомлен.

– Да, – ответил ангел, – ваши рождественские дни всегда доставляют нам много лишнего труда.

– Понятно, удивляюсь только, как вы успеваете справляться в это время. К Рождеству мы, люди, сразу превращаемся в удивительных добряков и принимаемся благодетельствовать вовсю. Это такое приятное состояние, – заметил я.

– Охотно верю вам, – вежливо согласился ангел.

– Мне самому всегда дает толчок первый рождественский номер одного семейного журнала, в котором так трогательно изображены добродушные краснолицые эсквайры, оделяющие бедных сельчан пломпудингом, и хорошенькие, закутанные в дорогие меха девочки, кормящие сахаром дрожащих от холода и голода уличных лошадок. Эти картинки умиляют меня и до такой степени умягчают мое сердце, что я готов взять в первом попавшемся благотворительном обществе кружку для сбора и ходить по городу собирать деньги на бедных.

– Но вы, господин ангел, – продолжал я, – не думайте, что я один на свете делаюсь добрым на Рождество. О нет! Я отнюдь не желаю внушать вам такое превратное мнение о себе в ущерб другим. На Рождество то и хорошо, что оно делает добрыми всех людей. Сколько хороших чувств питаем мы в это время! Сколько делаем добра! Начинается это у нас незадолго до Рождества и продолжается чуть ли не до конца января. Вероятно, для вас одно наслаждение отмечать все это в вашей книге?..

– О да, великодушные дела доставляют всем нам большую радость! – подтвердил ангел.

– Так же и нам, – сказал я. – Я люблю думать о тех добрых делах, которые сделал сам. Я все собирался вести дневник, в который мог бы каждый вечер записывать свои добрые дела, совершенные за истекший день. Это было бы так поучительно для потомства.