Айзек Азимов - Приход ночи

• Название: Приход ночи
• Автор: Айзек Азимов
• Жанр: Научная Фантастика

Более пятидесяти лет назад малоизвестный в те годы Айзек Азимов написал повесть «Приход ночи», которая сразу сделала его знаменитым. Полвека спустя, совместно с Робертом Силвербергом, повесть была переработана в роман, сохранивший и развивший все достоинства своего короткого предшественника. Представьте себя жителем планеты, над которой сотни лет стоит бесконечный день, а ночь и звезды превратились в легенду. Но вот ученые узнают, что планете предстоит увидеть приход ночи...

---

Он обвел глазами всех, кого собрал здесь, останавливая взгляд на каждом. Молодой Биней 25-й, само собой; Ширин 501-й, психолог; Сиферра 89-я, археолог.

Атор одной лишь силой воли скрывал от них свою огромную усталость, свое растущее отчаяние, невероятный груз, которым придавило его сделанное несколько недель назад открытие. Он пытался скрыть свои чувства даже от себя самого. Ему то и дело казалось, что он живет слишком долго, и лучше бы он покинул этот мир год или два назад. Но Атор беспощадно гнал от себя подобные мысли. Его всегда отличали железная воля и несгибаемая сила духа. Даже сейчас, одолеваемый старостью, он по-прежнему опирался на них, не сдаваясь.

– Вы, насколько я понял, изучаете влияние Тьмы на человеческую психику? – спросил он Ширина.

– Пожалуй, можно скачать и так, – с долей юмора ответил психолог. – Моя докторская диссертация посвящена фобиям, связанным с Тьмой. Но Тьма составляет лишь часть моей работы. Меня интересуют все виды массовой истерии, то есть иррациональные реакции человека на слишком сильные возбудители. Меня кормят все разновидности людского сумасшествия.

– Очень хорошо, пусть так, – сухо сказал Атор. – Биней заверил меня, что вы – крупный авторитет во всем, что касается Тьмы. Вы только что видели на экране нашу небольшую астрономическую демонстрацию – и, полагаю, вам ясен смысл нашего открытия. – Старый астроном не мог избавиться от привычного поучительного тона, но Ширин не слишком обижался.

– Думаю, достаточно ясен, – спокойно сказал он. – Вы утверждаете, что существует некое загадочное планетное тело с определенной массой, вращающееся вокруг Калгаша на определенном расстоянии, вследствие чего сила его притяжения вызывает те отклонения Калгаша от заданной орбиты, которые обнаружил мой друг Биней. Пока правильно?

– Совершенно верно, – подтвердил Атор.

– Далее выясняется, – продолжил Ширин, – что иногда это тело оказывается между нами и одним из наших солнц, что именуется затмением. Затмению по своему расположению относительно этой планеты подвержено лишь одно солнце – Довим. Как мы видели, затмение может произойти в том случае, – Ширин нахмурился, припоминая, – когда Довим на небе один, и они с так называемом Калгашем Вторым располагаются так, что наш спутник полностью закрывает собой диск Довима, и свет солнца не доходит до нас. Я ничего не напутал?

– Вы прекрасно все поняли, – кивнул Атор.

– Хорошо, – глубоко вздохнул Ширин. – Затмение – благодарение богам, оно случается не чаще, чем через каждые 2049 лет – вызовет продолжительный период полной Тьмы на Калгаше. По мере вращения планеты каждый континент будет вступать в зону мрака на срок – как вы сказали? – от девяти до четырнадцати часов, в зависимости от долготы.

– И мы просим вас, – сказал Атор, – высказать свое профессиональное мнение о том, каким будет следствие воздействия этого события на человеческую психику.

– Следствием будет безумие, – не колеблясь ответил Ширин.

В комнате стало очень тихо.

– Повальное безумие – вы это предсказываете нам? – спросил наконец Атор.

– Очень возможно. Всемирная Тьма – всемирное безумие. Я считаю, что степень поражения будет разной – от кратковременной дезориентации и депрессии до полной и окончательной потери рассудка. Чем выше изначальная психологическая устойчивость человека, тем, естественно, меньше вероятность, что он полностью лишится ума, оставшись без света. Но полагаю, что в той или иной мере пострадают все.

– Не понимаю, – сказал Биней. – Что такое Тьма, чтобы из-за нее лишаться рассудка?

– Мы к ней попросту не приспособлены, – улыбнулся Ширин. – Представь себе, если сможешь, мир, который освещает только одно солнце. По мере вращения такой планеты вокруг своей оси в каждом полушарии наступает то день, то полный мрак.

Биней невольно поежился.

– Вот видишь? – вскричал Ширин. – Ты даже слышать спокойно об этом не можешь. Но жители такой планеты полностью приспособились бы к ежедневной дозе Тьмы. Они, очень возможно, предпочитали бы ей день и солнечный свет и в такие часы чувствовали бы себя бодрее, но и к Тьме относились бы спокойно, как к обычному явлению, и не боялись бы ее, а просто спали бы в ней до утра. Мы – другое дело. Мы целыми поколениями развивались при постоянном солнечном свете, мы живем при свете круглые сутки и круглый год. Если на небе нет Оноса, нам светят Тано и Сита с Довимом, или Патру и Трей, ну и так далее. Наша психика и даже наша физиология рассчитаны на постоянное освещение. Мы не любим оставаться без света даже на короткое время. Ты ведь спишь с лампадкой, правда?

– Конечно.

– Почему «конечно»?

– Как почему? Все люди спят с лампадками!

– Вот-вот. Скажи-ка мне: ты хоть раз был во Тьме, друг Биней?

Биней приложился к стене рядом с большим панорамным окном и задумался.

– Нет, не могу сказать, что был. Но я знаю, что это такое. Это… – он беспомощно пошевелил пальцами, но потом нашелся: – это просто когда нет света. Как в пещере.

– А ты что, бывал в пещере?

– Нет, конечно.

– Надо думать. А я пробовал однажды – когда начинал специализироваться по Тьме. Но быстро оттуда выскочил. Я зашел так далеко вглубь, что устье пещеры стало казаться пятнышком, а вокруг сделалось черным-черно. – Ширин ухмыльнулся. – Никогда бы не подумал, что человек с моим весом может так быстро бегать.

– Если уж на то пошло, – с вызовом сказал Биней, – то я, наверное, не стал бы убегать.

Психолог ласково улыбнулся молодому астроному.

– Смелая речь! Восхищаюсь твоим мужеством, мой друг. Вы позволите мне, доктор, – спросил он у Атора, – произвести маленький психологический эксперимент?

– Извольте.

– Благодарю вас. Будь любезен, друг Биней, задерни штору, у которой ты стоишь.

– Зачем? – удивился Биней.

– Просто задерни – и все. А потом подойди ко мне и сядь рядом.

– Ну, если вы настаиваете…

На окнах в кабинете висели тяжелые красные шторы. Атор не мог припомнить, чтобы они когда-либо задергивались, а он занимал этот кабинет уже лет сорок. Биней, пожав плечами, потянул за шнур с кисточкой на конце. Красные занавеси, шурша медными кольцами по карнизу, заслонили широкое окно. Какой-то миг еще был виден тускло-красный свет Довима, потом комната погрузилась в полумрак – очень густой полумрак.

Слышно было, как Биней ступил несколько шагов по направлению к столу и остановился.

– Я вас не вижу, Ширин, – растерянно прошептал он – Иди на ощупь, – нервно откликнулся тот.

– Но я вас не вижу! – Дыхание молодого астронома стало тяжелым. – Я вообще ничего не вижу.

– А ты как думал? Это Тьма. Ну, что же ты? Ты ведь даже с закрытыми глазами можешь пройти по этой комнате. Иди сюда и садись.

Снова послышались нерешительные шаги, потом Биней загремел стулом и наконец проговорил:

– Я здесь.

– И как самочувствие?

– Н-нормально.

– Хорошо тебе?

Долгое молчание.

– Нет.

– Нет?

– Плохо. Просто ужасно. Как будто стены… давят меня. Мне все время хочется оттолкнуть их. Но я совсем не схожу с ума. Кажется, даже привыкаю.

– Ладно. А вы как, Сиферра?

– Я могу выносить Тьму в небольших дозах – мне ведь то и дело приходится ползать под землей. Но не могу сказать, что она мне нравится.

– Атор?

– Я тоже пока держусь. Но думаю, вы доказали свое, доктор Ширин.

– Хорошо. Открой шторы, Биней. Осторожные шаги в темноте, шорох – это Биней нащупывает шнур – и, наконец, долгожданное «ч-ш-ш» колец по карнизу. Красный свет Довима залил комнату, и Биней с радостным возгласом приник к окну, за которым светило самое маленькое из солнц.

Ширин вытер тыльной стороной ладони влагу со лба и сказал нетвердым голосом:

– А ведь это – всего несколько минут в темной комнате.

– Ничего, терпеть можно, – беззаботно заметил Биней.

– Да, в темной комнате можно – недолго. Но все вы слышали о Джонглорской Столетней выставке, верно? О скандале с Таинственным Туннелем? Я рассказывал тебе об этом, Биней, летом в «Клубе Шести солнц» – с тобой еще был тот газетчик, Теремон-134 – Да, помню. О людях, которые совершали поездку во Тьме и выходили из Туннеля ненормальными.

– Туннель длиной всего в одну милю – без света. Садишься в открытый вагончик и пятнадцать минут путешествуешь во Тьме. Некоторые там умерли от страха… А другие навсегда утратили здравый рассудок.

– Но почему? Что свело их с ума?

– То же, что угнетало тебя, когда ты закрыл шторы и тебе казалось, что стены давят на тебя в темноте. В психологии существует термин, обозначающий инстинктивный страх человека перед темнотой. Мы «называем этот страх «клаустрофобией», поскольку отсутствие света всегда связано с замкнутым пространством, и страх перед одним означает страх перед другим. Понимаешь?

– И те, которые сошли с ума в Туннеле…

– Те, которые, говоря твоими словами, сошли с ума в Туннеле, на свою беду не обладали достаточной психической сопротивляемостью, чтобы преодолеть фобию, овладевшую ими во Тьме. Это мощное ощущение, поверь мне. Я сам проехал через Туннель. Ты побыл без света всего пару минут, и то тебе, думаю, очень не по себе. Представь же, что такое пятнадцать минут.