Эрнст Юнгер - Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)

• Название: Излучения (февраль 1941 — апрель 1945)
• Автор: Эрнст Юнгер
• Издательство: Владимир Даль
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-93615-022-0

«Издав нынешний том сочинений Эрнста Юнгера, издатели серии «Дневники XX века» выполнили свое обещание представить отечественному читателю уникальный памятник художественного творчества и мысли европейской культуры, какими являются, по общей оценке, собрание дневников и созданные на их основе литературные произведения этого замечательного немецкого писателя.»

---

В связи с нашим разговором Хильшер прислал мне отрывки из дневников Леонардо с пророчествами. В одном месте там говорится о людях: «В своем безграничном высокомерии они захотят вознестись и на небо, но непомерная тяжесть членов придавит их к земле. Тогда на земле, под землей и в океане не останется ничего, чего бы они не подвергли преследованию, не откопали или не уничтожили, а также ничего, что бы они не перетащили из одной страны в другую. Их плоть станет могилой и сквозным проходом для всех живых тел, которые они умертвили».

В довершение ко всему мой берлинский издатель сообщил мне, что все собрания моих книг уничтожены при налете на Лейпциг. Еще один этаж сгорел в Гамбурге, как пишет Циглер. Что ж, одной заботой меньше.

После полудня в церкви Св. Магдалины, ибо я искал место, где можно было спокойно подумать об отце. Я сидел там перед памятной доской епископа Дегерри,{185} умершего 24 мая 1871 года в тюрьме Ла-Рокетт «pour la foi et la justice».[234] Счастливец, кому удается преодолеть себя, не поддаваясь страху.

Потом приключение с прокаженным на улице Сент-Оноре.

Париж, 11 января 1944

Мне снилась бомбардировка Лайснига. На далеких холмах рушились жилые кварталы, валились фасады домов. Я переходил через рыночную площадь и увидел отца, в белом халате стоявшего в проеме двери. Это была его старая рабочая одежда, но предназначенная для исследований высшего порядка. Солдаты задержали меня у входа, втянув в разговор, но мы с отцом все же успели обменяться взглядами.

Визит Хотопа, типологически не поддающегося никаким принятым у нас классификациям. В Индии тотчас бы распознали в нем принадлежность к той особой касте, которой предписано прислуживать на кухне и в купальнях и заботиться о развлечениях во внутренних покоях дворца. Это натуры с сильно развитым осязанием и обладающие особым даром — одновременно испытывать и страх и удовольствие. Среди них можно обнаружить тончайших знатоков разных предметов — в той мере, в какой эти предметы можно оценивать ощупывая, вкушая или вдыхая их запах: экспертов тканей, тонких сортов кожи, духов, жемчуга, драгоценных камней, дерева, мебели и изысканных кушаний, а также рабынь и прочих вещей чувственного мира. Читая Камасутру, находишься в их царстве.

Благодаря своим знаниям они незаменимы для правителей и высокопоставленных особ как искатели редких вещей, устроители празднеств, сводники, maître de plaisir.[235] В наших широтах они встречаются среди гастрономов, производителей роскошных изделий, директоров крупных ресторанов. И всегда обнаруживается, что им свойственно особое осязательное чувство, — как капитал, с коего они живут среди роскоши и наслаждений. Но вскоре выясняется, что их знания проистекают из низших сфер. Чтобы они нашли применение в сферах высших, их надо доверить человеку духовному или же возвышенному, отчего, собственно, эти люди никогда и не бывают сами себе господами, а всегда составляют чью-нибудь свиту. Платье не обязательно лучше всего сидит на портном, а прическа не всегда к лицу парикмахеру.

Разговор о духа́х и их изготовлении. Специалисты больших фирм, чтобы «подобрать» клиентке подходящие духи, не спрашивают, какой у нее цвет волос. Они просят прислать им образец белья, которое та носит.

Чтение: «L’Equipage de la Nuit»[236] Сальвадора Рейе, чилийского консула, с которым меня познакомила докторесса. Рейе являет собой, не считая определенного южноамериканского уклона, образец англосаксонских повествователей, разговорившихся на рубеже веков, таких как Киплинг, Стивенсон и Джозеф Конрад, чье творчество можно описать тремя словами: романтическое, пуританское, планетарное.

Среди образов его прозы мне запомнилось описание звезд, в бурную дождливую ночь загорающихся в небе, — они блестят, словно отполированы облаками. Хоть метеорологически это и неверно, зато поэтически выразительно.

Среди фраз есть и такая: «C’est l’amour des femmes qui forme le caractère de l’homme».[237] Верно, только лепят они нас, как скульптор ваяет из мрамора: снимая лишнее.

Париж, 16 января 1944

Продолжаю Евангелие от Иоанна. Там в стихе 8,58: «Прежде нежели был Авраам, Я есмь». Но и в обратном временном направлении: «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут». Христос исповедует себя Вечным Человеком и как таковой свидетельствует о своем божественном происхождении, т. е. о себе как о Сыне Божьем. Он пребудет дольше космоса, который есть творение духовное.

Именно как вечное существо по отношению к зраку смертного, к мухе однодневной, вещает человек в 89-м псалме. Разница между речью Христа и речью Моисея — это разница между словами Крещеного и словами Обрезанного. К земному присовокупляется свет, космическое начало.

Нигилизм и анархия. Различать их так же трудно, как отличать угря от змеи, но для знания правил игры различать их необходимо. Решающим здесь является отношение к порядку, которого нет у анархиста, но которого придерживается нигилист. Разглядеть нигилизм труднее потому, что он лучше маскируется. Опознавательный знак — чувства, питаемые к отцу: анархист отца ненавидит, нигилист — презирает. Например, Анри Брюлар в противовес Петру Степановичу. Разное у них отношение и к матери, в частности к земле, которую анархист задумал превратить в болото и джунгли, а нигилист — в пустыню. Исследование надо бы начать с выяснения теологических предпосылок. Усилив остроту взгляда, они выявят фигуры, спрятанные за экраном, за кулисами современной живописи. Прежде всего они полезны для воинственно настроенной молодежи. Молодой человек непременно проходит фазу анархии, когда он особенно легко становится жертвой сил чистого разрушения.

Париж, 17 января 1944

Продолжаю чтение Иоанна. В главе 10, стих 34 Христос, отвечая сомневающимся в его божественном происхождении, указывает на 81-й псалом. Там о людях сказано: «Вы — боги, и сыны Всевышнего — все вы». В двух следующих стихах он растолковывает это особо, относя к самому себе.

Подобные места важны для экзегезы XX века, которая не может не считаться с доводами рассудка и должна поэтому отличаться от всех прежних экзегез.

В чем различие между чудесами и притчами? Притчи относятся к абсолютному, в то время как чудеса подтверждают притчи в пространстве и времени, т. е. событийно. Ранг притчи выше, ибо она является духовным знаком, в то время как чудо — материальным.

Закончил: Сильвио Пеллико,{186} «Мои темницы». Эти воспоминания, вышедшие в 1833 году, представляют собой образец классической прозы, к коей у итальянцев в их наиболее значительных представителях имеется прямой, никакими ответвлениями не ослабленный талант. Фразы и мысли преподносятся с врожденным чувством меры. Всегда ясно, где главное, а где придаточное предложение, что вообще важно, а что второстепенно. Это воодушевляет и образовывает, как прогулка среди дворцов и статуй.

Разговор с д-ром Шнатом, ганноверским архивариусом, который, вернувшись из Нижней Саксонии, сообщил мне об одном любопытном, сделанном им наблюдении. Привыкая жить в разрушенных городах и попадая после них в еще уцелевшие, например в Хильдесхайм, Гослар или Хальберштадт, испытываешь чувство, будто находишься в музейном мире или среди оперных кулис. Это чувство еще отчетливее, чем само разрушение, показывает, сколь далеко ушли мы от старой реальности, от врожденного нам исторического видения.

Вечером у Шницлеров на рю Мароннье. У них Бурден, бывший корреспондент «Франкфуртер Цайтунг», и капитан-лейтенант фон Тирпиц, сын гросс-адмирала. Капитан рассказал, что среди бумаг своего отца еще до первой мировой войны он нашел массу писем видных немецких и английских евреев, которые самую возможность войны между этими двумя государствами обозначали как великое несчастье. Даже если принять во внимание чисто коммерческие интересы, все равно это звучит правдоподобней, чем противоположные мнения, основанные на подтасовках.

Париж, 18 января 1944

Завтрак у Друана, за круглым столом Академии Гонкуров, с Абелем Боннаром, Геллером и полковником Алермом. Боннар потешался над теми ораторами, которые столь тщательно готовят свои речи, что они производят впечатление импровизаций. Имитируются даже, как бы навеянные вдохновением, экскурсы в сторону, предварительно заучиваемые наизусть. Такие манипуляции представляют собой особую разновидность мошенничества.

— Ну, а если кто-то не владеет даром свободной речи?

— Пусть тогда читает с листа. Так делали даже великие ораторы, например Мирабо.{187}

О Пуанкаре.{188} Он не только заучивал свои речи наизусть, но и подготавливал, в зависимости от настроения, какое может возникнуть у слушателей, несколько вариантов. Так, для камерной речи, пришедшейся на период трений с Италией, он приготовил три варианта текста: смягченный, средний и резкий. Поскольку аудитория была раздражена, то он выбрал третий.