Сергей Цветков - Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега

• Название: Начало русской истории. С древнейших времен до княжения Олега
• Автор: Сергей Цветков
• Жанр: История
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-227-03245-4

Известный писатель, автор многочисленных научно-популярных книг и статей, историк С.Э. Цветков предпринимает попытку дать целостную картину хода русской истории, которая отвечала бы современному уровню исторического знания. В книге рассматриваются вопросы древнеславянской истории и возникновения Русской земли. Большое место в книге уделено связям славянства со многими народами Евразии, выдвинут ряд новых идей и оригинальных взглядов на происхождение нашего государства и русского народа.

---

Вандалы создали мощный флот, при помощи которого захватили Корсику, Сардинию и Сицилию. В 455 г. войско Гейзериха переправилось в Италию и подвергло страшному разграблению Рим. Этот сомнительный подвиг позволил Гейзериху занять в варварском мире место «Бича Божьего», опустевшее после смерти Аттилы в 453 г.

Впрочем, королевство вандалов в Северной Африке просуществовало недолго. В 533–534 гг. византийский полководец Велизарий вновь присоединил карфагенские земли к империи, после чего вандалы исчезли как историческая народность. Возможно, они вместе с аланами стали предками североафриканских берберов (так по-арабски звучит римское «варвар»). Готовясь к походу в везеготскую Испанию, арабский полководец Муса набрал в свое войско от 12 000 до 30 000 берберских юношей. С их помощью арабы в 711 г. разгромили на равнине у Херес-де-ла-Фронтеры войско последнего везеготского короля Родриго и завоевали Испанию.

Сильное культурное влияние славян (а возможно, и непосредственное славянское присутствие) обнаруживается и в период пребывания вандалов в Северной Африке. Арабский писатель XI в. аль-Бекри отметил, что свадебные обычаи берберов подобны славянским. Обычай родового наследования у вандалов также имел близкое сходство с тем, который практиковался у славян: престол переходил к старшему в роду[44].

Неприятное следствие из всего этого заключается в том, что славяне, по всей видимости, должны разделить с германцами позорные исторические права на термин «вандализм».

Славяно-готский союз

Полиэтничность вообще была характерна для многих варварских политических образований. Средневековые сербо-хорватские историки сохранили предания о славяно-готском военном союзе. Сербская «Летопись попа Дуклянина» сообщает, что во время правления византийского императора Анастасия (491–518) «готы-славяне», возглавляемые тремя вождями — Брусом, Тотилой и Остроилом, — вторглись с севера на Балканы; Тотила, кроме того, воевал в Италии и Сицилии.

В отличие от «Летописи» «Сплитская история» далматинского происхождения знает одного Тотилу, который действовал вместе с семью или восемью «благородными» племенами славян, пришедшими «из земель Польши». Этот «дукс» (герцог, вождь), прежде чем направить войска в Италию, «прошел, опустошая, по землям Далмации и в том числе город Салону (современный Сплит. — С. Ц.) опустошил», причем, вступив в императорский дворец, находящийся в этом городе, уничтожил выбитую на стене надпись с гордым титулом императора Диоклетиана.

В «Большой Сплитской истории» предводитель готов носит имя Дукс Гот, то есть просто Готский герцог. Он «стоял во главе всей Славонии» (в данном случае — Славянская земля) и, «собрав большое войско конных и пеших», «спустился с гор», чтобы напасть на Салону.

Скорее всего, в этих сообщениях сербо-хорватских писателей нашли отражение драматические события, разыгравшиеся на Балканах и в Италии в конце IV — начале V в. и детально описанные в «Истории» Павла Орозия, их очевидца, а также в сочинениях других, более поздних писателей.

В то время восточная и западная части разделившейся Римской империи оспаривали друг у друга пограничные балканские земли — иллирийские провинции. В борьбе за них Константинополь и Рим различными посулами стремились привлечь на свою сторону везеготов, получивших ранее, как мы помним, статус имперских федератов. Однако везеготская знать в конце концов предпочла воспользоваться слабостью обеих враждующих сторон в собственных целях. В 400 г. в Северную Италию вторглись две армии варваров, ведомые Аларихом и Радагайсом. Консулу Стилихону удалось разгромить захватчиков. Оба «короля», пристыженные неудачей, запросили «мира и хлеба». Приведенным к покорности федератам выделили земли на юго-западе Паннонии. Тогда же Стилихон заключил с ними договор, направленный против Восточной империи.

Выполняя свои военные обязательства, Аларих со своим войском ограбил «всю Грецию» и расположился в Эпире в ожидании распоряжения Стилихона о нападении на Иллирию. Однако поход не состоялся из-за коварного поведения Радагайса, который, нарушив соглашение, собрал «от Дуная и Рейна» «саранчеподобную толпу», состоявшую из «галлов и германцев» (в источниках их численность колеблется от 200 000 до 400 000 человек, что, конечно, является преувеличением), и в 405 г. двинул это огромное войско прямо на Рим. Нашествие было остановлено только благодаря энергии и полководческому таланту Стилихона, который, задействовав все наличные силы Западной империи, включая британские легионы, и наняв отряды алан, гуннов и остроготов, нанес под Флоренцией сокрушительный удар войскам Радагайса. Остатки его армии были окружены где-то в Тосканских горах. Как пишет Олимпиодор, в этой критической ситуации примерно 12 000 готов перешли на сторону Стилихона и тем обеспечили ему бескровную победу. Сам Радагайс был захвачен в плен и обезглавлен.

Судя по сообщению Олимпиодора, везеготы только возглавляли огромный племенной союз, в котором они были основной ударной силой, но отнюдь не численным большинством. В связи с этим допустимо поставить вопрос о славянском присутствии в войске Радагайса. В пользу такого предположения говорит, во-первых, география набора воинов в его армию — с территории между Рейном и Дунаем. Во-вторых, негерманский элемент в этом племенном союзе источники обозначают этнонимом «галлы» (вспомним отождествление «келтионов» и славян/«споров» в Пасхальной хронике), что является явным анахронизмом и свидетельствует об уже хорошо знакомом нам стремлении древних историков причислять малоизвестные им народы к тем племенам, чьи названия или самоназвания закрепились в классической традиции. Самого же Радагайса Павел Орозий называет «язычником и скифом», тогда как везеготы в то время были уже христианами арианского толка. Наконец, имя вождя везеготов, который в других источниках именуется также Редегастом, можно рассматривать как искаженную форму славянского имени Радогост — именно так звали божество славянского племени ободритов, живших на берегах Одера, как раз «между Рейном и Дунаем». Словом, очень многое говорит в пользу того, что наряду с готским «королем» Аларихом во главе везеготского племенного объединения стоял и славянский вождь Радогост.

Славяне в войске Аттилы

 Страшное опустошение Северного Причерноморья, произведенное вторжением гуннов, не замедлило отразиться на самих разрушителях, среди которых разразился голод. Приостановив наступление на запад, гуннская орда в конце IV столетия перевалила через Кавказ и наводнила Переднюю Азию, разоряя и грабя города и массами уводя население в рабство. Сельские местности Сирии и Каппадокии совершенно обезлюдели. Осаде подверглась Антиохия, Иерусалим и Тир готовились к отражению нашествия; Аравия, Финикия, Палестина и Египет, по словам писателя V в. Иеронима, «были пленены страхом». Гунны отступили только после того, как иранский шах двинул против них крупные силы.

Гуннам понадобилось еще несколько десятилетий на то, чтобы прочно обосноваться в причерноморских степях. В первой четверти V в. они наконец появились в Паннонии, которая освободилась благодаря уходу в Галлию аланов и вандалов. В 434 г. гуннский вождь Ругила осадил Константинополь, спасенный на этот раз, как повествует византийское предание, лишь посредством вмешательства небесных сил. В том же году Ругила умер и власть в гуннской орде наследовали его племянники — Аттила и Бледа. Последний вскоре был убит своим соправителем, которому и суждено было превратить свое имя и имя своего народа в нарицательные.

Гунны привели в ужас цивилизованный мир: после них готы и вандалы казались афинскими воинами. Они вызывали отвращение даже у самих варваров. Готы рассказывали, что один из их королей сослал в глубь Скифии колдуний, которые встретились там с блуждающими демонами. От их соития и родилось отвратительное племя гуннов, отродье, по словам Иордана, зародившееся в болотах, — «малорослые, тощие, ужасные на вид, не имеющие с человеческим родом ничего общего, кроме дара слова», чье лицо — безобразный кусок сырого мяса с двумя дырами вместо глаз. Аммиан Марцеллин описывает их с чувством естествоиспытателя, столкнувшегося с неведомыми чудовищными тварями. Рассказав об отталкивающей наружности гуннов, об их приземистых телах, непомерно больших головах, о приплюснутых носах, о подбородках, изрезанных шрамами, якобы для того чтобы помешать расти бороде[45], он заключил: «Я сказал бы скорее, что это двуногие животные, а не люди, или каменные столбы, грубо вытесанные в образ человека, которые украшают парапеты мостов».

Читая рассказы современников о нравах этих кочевников, можно подумать, что гуннская орда — это скорее волчья стая, чем сообщество людей. Если галлы, по рассказам римских писателей, боялись одного: что небо рухнет им на голову, то гунны, казалось, опасались только того, чтобы на них не упали крыши. У них не было даже кибиток, и они проводили свой век на спинах своих лошадей, к которым были точно приклеены. Иероним утверждал, что, согласно поверью гуннов, кто-либо из них, коснувшийся земли, считал себя уже мертвым. Верхом они исправляли всякие дела, продавали и покупали, обсуждали общеплеменные вопросы, верхом же и спали, наклонившись к сухопарым шеям своих лошадей, «нескладных, но крепких». Одежда из холста или меха истлевала на их теле, и только тогда заменялась новой. Огня они не знали и, когда хотели есть, клали себе под седло кусок сырого мяса и таким образом размягчали его. Грабили они с бессмысленной жестокостью.