Ксения Любавина - Душенька

• Название: Душенька
• Автор: Ксения Любавина
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2008
• ISBN: 978-5-9524-3483-7

Людмилу всегда привлекала роль музы при талантливом супруге. Только мужчины почему-то не «приживаются»… Впрочем, она не так уж одинока: дочь Саша и маленькая внучка живут вместе с ней. Случай сводит ее с бизнесменом Петром Булыгиным, который в юности хотел стать писателем, а теперь все течение его жизни препятствует этому. Но в конце концов он всерьез берется за осуществление юношеской мечты — разводится с женой и оставляет фирму. Освободившись от прежних обязательств, Петр начинает писать роман, а его муза и соавтор Людмила помогает ему. Тем временем среди «молодого поколения» закручиваются подлинные страсти: Артем, стремясь вернуть отца в семью, начинает ухаживать за Сашей, по ошибке приняв ее за отцовскую пассию…

---

Пока Лариса хлопотала на кухне, Петр задумчиво листал альбомы с фотографиями. И хотя он не проронил ни слова, Людмиле казалось, что в душе он клянет себя последними словами за то, что был так суров со своим сыном.

Только они принялись за еду, как дверь вдруг открылась и в дом вошел Артем. Живой и невредимый, как и предсказывал Борис Трунов.

— Артем! — завопила Лариса и бросилась к сыну. — Темочка мой, сынок! — Она кинулась ему на шею и уже не могла сдерживать слезы. — Как ты нас всех напугал! Ну, где ты был, а?! Что, позвонить нельзя было?! Поросенок! Я чуть с ума не сошла! Отец волнуется! Люда здесь! Всех из-за тебя на уши поставили!

— Прости меня, мам… — виновато произнес Артем, обнимая мать. — Прости, пожалуйста, я такой идиот… Пап, и ты меня тоже прости… если можешь…

Петр поднялся с дивана и, приблизившись к сыну, вдруг порывисто обнял его.

— Засранец, — проговорил он дрогнувшим голосом.

Глава 20

Тридцатого декабря, вечером, закончив генеральную уборку квартиры и уложив Танечку, Саня принялась наряжать елку. Любопытная Муся непрерывно вертелась под ногами и обнюхивала елочные игрушки.

Людмила пригласила дочь с внучкой к ним с Петром встречать Новый год, но Саня еще не решила, воспользуется ли этим приглашением. Откровенно говоря, ей никуда не хотелось идти и ни с кем видеться после того, что произошло между ней и Артемом. И еще было стыдно перед Петром за то, как она себя вела в тот вечер и что при этом ему наговорила. К тому же он видел ее на записи голой, да еще в таких позах… И хотя он, невзирая на то что в этой грязной истории замешан его разлюбезный сынок, был полностью на ее стороне, ей казалось, что их отношения никогда уже не станут прежними.

Все это было так мерзко, будто она была в чем-то виновата. Мать пыталась завести с ней на днях какой-то странный разговор о том, что Артем, мол, раскаивается и хочет попросить у нее прощения, но она и слышать о нем не хотела. Поменяла сим-карту, а к стационарному телефону просто не подходила. О чем, интересно, ей говорить с Артемом? То, что он сделал, просто не имеет названия. Он ничуть не лучше остальных мужиков. Такой же гад, как тот, биологический отец Танечки, профессор кислых щей, которого назвать отцом у нее даже не поворачивался язык.

Ей казалось, что, получив от жизни столь жестокий урок, она уже никогда не допустит таких глупых ошибок. Ничуть не бывало. Просто все забыла — забыла, чем это чревато и какую боль может принести, вот жизнь и проучила ее. Все как в спорте — чуть зазевался, потерял бдительность, расслабился, и ты уже на лопатках, с расквашенной физиономией. Теперь сколько угодно можно биться лбом об косяк, спрашивая себя с особым пристрастием, как она могла, идиотка несчастная, влюбиться по уши в этого «мажора»? Собственно, в этом мучившем ее вопросе уже и был ответ: потому и могла, что идиотка. С первого раза не поняла, не научилась, так получай по новой! Повторение — мать учения.

Она действительно думала, что встретила свою большую любовь. Артем был замечательным. Такой классный парень, умный, веселый, даже немного стеснительный. Он так забавно смущался перед ней. И относился к ней с таким трепетом, с такой нежностью, даже с каким-то несовременным благоговением, будто она — королева… Саня и не представляла себе, что такое вообще бывает в природе и в этот циничный век встречаются герои Вальтера Скотта. Доблестный рыцарь Айвенго, мать его за ногу!

Саня порвала все фотографии, на которых они были вместе с Артемом, выкинула все его подарки, чтобы ничего не напоминало о нем. И поклялась самой себе, что больше никто и никогда, ни один урод мужского пола не испортит ей жизнь и даже просто настроение и ни по ком из них она больше не прольет ни одной слезы. Да что там слезы! Она даже не поведет бровью. Выстраивать свою жизнь впредь будет, руководствуясь исключительно своими интересами и интересами своей дочери. А все мужики пусть выдвигаются в эротический пеший тур, где им, козлам похотливым, самое место!

С таким решительным настроем Саня готовилась к встрече Нового года. Ничего страшного не будет, рассудила она, если даже тридцать первого остаться дома и отметить праздник вдвоем с дочкой. Сейчас для нее это был единственный человечек на всем свете, рядом с которым она хотела находиться. Тем более что это полностью соответствовало ее новому принципу — жить только для себя и Танечки.

Саня даже стала находить особую прелесть в таком тихом домашнем времяпрепровождении, как вдруг в прихожей раздался звонок телефона. Мысленно ругая себя за то, что не отключила его, как только ребенок заснул, Саня все же решила ответить. Могла звонить мать, чтобы еще раз спросить, ждать ее завтра или нет. Впрочем, отрицательный ответ, скорее всего, не принимался. Саня нехотя сняла трубку.

— Да.

— Сашенька, детка… как ты?

Это действительно была мать. Видимо, у Сани также стали проявляться способности к определению, кто звонит.

— Нормально, мам.

— Как там наша зайка?

— Зайка спит, устала.

— Поцелуй ее от меня.

— Непременно.

— У тебя грустный голос.

— Разве? Странно. Вроде бы и повода нет никакого для грусти…

— Ну ладно… Санечка, ну, мы с Петром ждем тебя завтра.

— Мам… Я не приеду.

— Почему?! Ты что, будешь сидеть в новогоднюю ночь одна?

— Что значит одна? Вовсе и не одна. С Танюшкой. Что я, не могу побыть с собственным ребенком?

— Но ребенок не может не спать всю ночь.

— Это смотря какой ребенок. Наш — запросто.

— Не выдумывай. Танечке нужен полноценный сон.

— Ну, ма-ам… Пожалуйста, не доставай меня. Я хочу побыть одна. То есть без людей. Со мной будет Муся, забыла? Мы будем смотреть телик, а потом выйдем на улицу и запустим парочку фейерверков.

— Да, наша Муся — это, конечно, как нельзя более подходящая компания для встречи Нового года.

— Конечно. Я угощу се шампанским, и веселью не будет конца.

— Не смей спаивать собаку. И не майся дурью. В общем, мы на тебя рассчитываем. И знаешь что? Возьми с собой Мусю. Вдруг тебе захочется погостить у нас подольше. Ты слышишь меня? Мы на тебя рассчитываем, поняла?.. Саня…

— И напрасно.

Она положила трубку и выдернула провод из телефонной розетки.

А заодно отключила и свой мобильный. Потом проплакала весь вечер от тоски, навалившейся после того, как она сама отказала себе в возможности повидаться с близкими. И провести праздник как все нормальные люди, то есть в кругу семьи.

Проснувшись на следующий день, Саня вдруг почувствовала, что, сообразно народной мудрости насчет утра, ее настроение меняется в лучшую сторону. Она привела все средства связи в рабочее состояние, потом сама позвонила матери, чтобы попросить прощения за вчерашнее свинское поведение, и заверила ее, что обязательно приедет. Затем одела Танечку, облачила Мусю в ошейник с поводком и поехала с ними на новую квартиру, где теперь жили мать с Петром.

Это были просторные апартаменты в новом высотном доме с охраной и подземным гаражом. Муся все тут деловито обнюхала, придя, видимо, к выводу, что эта конура вполне ей подходит даже несмотря на то, что тут нельзя ничего грызть, а главное — нельзя нигде гадить. Потому что жалко портить этакую красоту. Все-таки Муся была собакой с понятиями.

Булыгин обещал к лету справить отдельную квартиру и для Сани, а в старой сделать подобающий ремонт. Саня оставила Танечку на попечение бабушки, а сама побежала в ближайший магазин, чтобы на сэкономленные деньги купить подарки для матери и Петра. Собственно, своих средств у нее пока не было, она жила на деньги, которые щедро отваливал ей Булыгин, но все же решила, что лучше потратить их на подарки для дорогих людей, чем на очередную шмотку из модной галереи или просто проесть. И купила для матери сумочку из натуральной кожи, а для Петра, хоть у него и так все есть, — красивую кожаную ключницу с фирменным тиснением.

Дома, под елочкой, то есть под настоящей трехметровой елью, на всю высоту потолка, которую наряжали, по всей видимости, со стремянкой, ее тоже ждала какая-то разноцветная коробка. Вернее, это были две коробки, поставленные одна на другую. В одной оказались модельные туфли на высоком каблуке, а в другой — неземной красоты длинное вечернее платье из шелковой тафты, с открытыми плечами.

Саня отродясь не носила ничего, кроме джинсов, маек и молодежных кофточек в обтяжку, разве что на выпускной, и то это было короткое, совсем простенькое платьице. Поэтому когда нарядилась в подаренные ей вещи, то просто не узнала себя в большом зеркале, занимавшем полстены в гардеробной. Потом она вышла в гостиную, горделиво ступая, словно особа королевских кровей.

— Хоть сейчас под венец, — заявил Петр, когда к нему вернулся дар речи, временно потерянный от увиденной красоты.