Любовь Воронцова - Софья Ковалевская

• Название: Софья Ковалевская
• Автор: Любовь Воронцова
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1959

Эта книга посвящена Софье Васильевне Ковалевской — первой русской женщине-ученой, человеку яркой судьбы и выдающегося таланта. Вся ее богатая событиями жизнь была самоотверженной борьбой за право служить науке. Рано обнаружилось у Ковалевской математическое дарование. Но получить высшее образование в России было для нее в условиях того времени неосуществимой мечтой. Заключив фиктивный брак с таким же, как она, человеком широких взглядов В. О. Ковалевским, Софья Васильевна получила возможность уехать учиться за границу. Много труда стоило ей и там пробить себе дорогу к науке, к полезной деятельности, преодолеть общее предубеждение против женщины-ученой. Но так ярок был ее талант, так велика тяга к науке, что величайшие ученые мира должны были признать ее своей достойной коллегой. Ковалевская получила кафедру в Стокгольмском университете. В России ей не нашлось места, но для всех русских женщин, ищущих знаний, живого дела, равного с мужчинами положения в обществе, она явилась той светлой точкой, к которой устремлялись их мысли. Ковалевская была человеком многогранным. Ее друзьями были и революционеры, и ученые, и писатели. Ей самой принадлежит ряд художественных произведений и среди них неоконченная повесть о Н. Г. Чернышевском «Нигилист».

Автор книги Любовь Андреевна Воронцова — журналистка. Книга, написанная ею, — результат долгого и увлеченного труда, попытка создать поэтическую и в то же время документированную биографию большой ученой.

---

Вот эти-то качества так подкупают в Вас (в Вашем произведении), что я боюсь, не нахожусь ли я теперь под их влиянием; поэтому я не смею еще ответить категорически и беспристрастно на тот вопрос, который Вы мне ставите: «Разовьется ли из Вас со временем крупная писательница?»

Одно скажу Вам: рассказ Ваш будет мною (и с большим удовольствием) напечатан в будущем номере моего журнала; что же касается Вашего вопроса, то посоветую Вам: пишите и работайте; остальное покажет время.

Не скрою от Вас — есть в Вашем рассказе еще много недоделанного, чересчур наивного; есть (попадаются) даже, простите за откровенность, погрешности против русской грамоты. Но все это мелкие недостатки, которые, потрудившись, Вы можете осилить (побороть), общее же впечатление самое благоприятное.

Поэтому, повторяю, пишите и пишите. Искренно буду рад, если Вы найдете возможным сообщить мне побольше о себе: сколько Вам лет и в какой обстановке живете. Мне важно это знать для правильной оценки Вашего таланта.

Преданный Вам Федор Достоевский».

Дочитав, Соня онемела от потрясения. Имя Достоевского ей было знакомо: это один из самых выдающихся русских писателей! Она смотрела на сестру и не знала, что сказать.

— Понимаешь ли ты! — заговорила Анюта, волнуясь. — Я написала повесть и, не сказав никому ни слова, послала ее Достоевскому. И вот видишь, он находит ее хорошею и напечатает ее в своем журнале. Сбылась моя заветная мечта. Теперь я — русская писательница!

Соня бросилась к ней на шею. Ни она, ни Анюта еще никогда в жизни не видели живого писателя, кроме малоизвестного тогда М. И. Семевского. Василий Васильевич женщин-писательниц не терпел: когда-то он знавал поэтессу графиню Ростопчину и был о ней весьма невысокого мнения.

Сестры условились домашним ничего не рассказывать. Вдвоем пережили они восторг, когда несколько недель спустя пришел номер «Эпохи» с повестью Ю. О-ва (Юрий Орбелов — псевдоним Анюты) «Сон» — о девушке, которая даром потратила молодость.

Приободренная Анюта тотчас же принялась за другую повесть — «Послушник». На этот раз героем она взяла юношу, воспитанного в монастыре, «лишнего человека». Под названием «Михаил» повесть напечатали в следующем номере «Эпохи», и Достоевский нашел ее более зрелой.

А через несколько дней произошла катастрофа. В день именин Елизаветы Федоровны отец, обратив внимание на страховое письмо, адресованное экономке, позвал ее к себе, заставил вскрыть конверт в своем присутствии и обнаружил: в письме Достоевский посылал Анюте гонорар за ее повести — триста с чем-то рублей. Его дочь получает тайком деньги от незнакомого мужчины?! Василию Васильевичу стало дурно. У него было больное сердце, камни в печени, и врачи говорили, что всякое волнение смертельно.

А дом полон гостей. Играет полковая музыка. Гости танцуют. Елизавете Федоровне и Анюте пришлось собрать все силы, чтобы скрыть от досужих соседей ужасное происшествие.

Когда гости разъехались, отец вызвал Анюту к себе и чего он только не наговорил ей! Одна фраза ей особенно запомнилась: «От девушки, которая способна тайком от отца и матери вступить в переписку с незнакомым мужчиной и получать от него деньги, можно всего ожидать. Теперь ты продаешь свои повести, а придет, пожалуй, время, и себя будешь продавать!»

Слуги, подслушав, все исказили. Новость разнеслась по округе. Соседи толковали об «ужасном поступке палибинской барышни».

Однако и эта буря, как всякие бури, понемногу улеглась. Сначала заинтересовалась повестью Елизавета Федоровна. Повесть ей понравилась. Было даже приятно сознавать, что Анюта — писательница, хотя незадолго перед этим, когда Василий Васильевич потребовал, чтобы дочь дала ему слово больше не писать, а она отказывалась дать такое обещание, Елизавета Федоровна умоляла ее уступить и приводила в пример себя. Ей в юности хотелось играть на скрипке, но отец находил это неграциозным, и она от своего желания отступила…

Василий Васильевич не разговаривал с Анютой, Елизавета Федоровна ходила от одного к другой, увещевала, умоляла.

Первым сдался отец. Он согласился послушать Анютину повесть. Чтение было весьма торжественно. За столом собралась вся семья. Анюта читала голосом, дрожавшим от волнения. Отец слушал, не проронив ни слова. А когда Анюта дошла до последних страниц и, едва сдерживая рыдания, стала читать, как героиня, умирая, сокрушалась о загубленной юности, на глазах у Василия Васильевича появились слезы. Он встал и молча вышел из комнаты.

Ни в тот вечер, ни потом не говорил он с Анютой о ее произведении. Он только обращался с ней удивительно мягко и нежно и разрешил, показывая письма, переписываться с Достоевским, а при поездке в Петербург обещал даже познакомиться с ним. Анюта победила!

ДОСТОЕВСКИЙ

В январе 1865 года по последнему зимнему пути Елизавета Федоровна с Анютой и Соней поехали гостить в Петербург. Перед отъездом на кухне стряпали множество вкусных вещей, которых хватило бы для целой экспедиции, собирали крытый возок с шестеркой лошадей и сани для горничных и поклажи. Настроение у девушек было приподнятое; они стали друзьями и ехали туда, где так много нового, яркого, необычного!

В Петербурге Анюта написала Достоевскому и пригласила его. Федор Михайлович пришел в тот же день. Визит его не был удачным. Василий Васильевич не доверял литераторам. Хотя он и разрешил Анюте познакомиться с Достоевским, но жену предупредил, чтобы она не спускала с дочери глаз. И Елизавета Федоровна не оставляла их вдвоем. Если ей нужно было выйти, старые тетушки-немки под каким-нибудь предлогом появлялись в комнате, а затем и вовсе уселись на диване и просидели до конца визита.

Анюта злилась, что свидание получилось не таким, как она его представляла. Достоевский конфузился и тоже злился. Елизавета Федоровна тщетно пыталась завязать разговор, улыбаясь Достоевскому самым милым образом. Но так как Достоевский отвечал односложно и намеренно грубо, то и она замолчала.

Через полчаса Федор Михайлович, неловко раскланявшись, не пожав никому руки, ушел, Анюта убежала к себе в комнату и расплакалась.

Через пять дней Достоевский пришел опять. В доме никого не было, кроме Анюты и Сони. Федор Михайлович взял Анюту за руку, усадил ее рядом с собой на диван, и они заговорили, как два старых приятеля, перебивая друг друга, смеясь. Соня сидела возле них и не сводила глаз с писателя. Все в нем было ей интересно. И этот интерес отражался на ее подвижном личике, горел в ее удивительных глазах.

— Какая же у вас славная сестренка, — неожиданно сказал Достоевский.

Соня покраснела, а Анюта стала рассказывать Достоевскому, какая умная девочка ее младшая сестра. Она не скрыла даже того, что Соня пишет стихи, и принесла тетрадь с ее поэтическими сокровищами.

Три часа пролетели незаметно. В передней раздался звонок. Вернулась мать. Увидев, что страшный писатель сидит с ее дочками без свидетелей, она перепугалась. Но дочки бросились ее целовать, она смягчилась и даже пригласила Достоевского пообедать с ними. Так началась дружба писателя с семьей Крюковских.

Федор Михайлович приходил три-четыре раза в неделю и, если не было посторонних, держал себя просто, рассказывал разные истории из своей жизни.

С замирающим сердцем слушала Соня, как описывал он минуты перед казнью, прежде чем пришла весть о помиловании, и преклонялась перед ним не столько за его гениальность, сколько за перенесенные страдания.

Она все время думала о нем. Оставаясь одна, повторяла все, что им было сказано во время последней встречи, старалась понять и развить каждую случайно высказанную им мысль. Часами могла она сидеть и представлять себя в тюрьме вместе с Достоевским, дополняя в своем воображении многие эпизоды из его личной жизни, которых он лишь мимоходом касался, и переживая их.

Незадолго до отъезда Елизавета Федоровна задумала созвать своих старых друзей для прощального ужина. Общество собралось большое и пестрое. В числе гостей были жена и дочь министра Милютина, важный сановник-немец, какие-то разорившиеся дотла остзейские помещики, несколько почтенных вдов и старых дев, несколько академиков — приятелей дедушки Шуберта.

Достоевский пришел в дурно сидевшем фраке и начал злиться, с первой же минуты, как только перешагнул порог гостиной. Елизавета Федоровна торопилась познакомить его со всеми своими друзьями, а он, что-то пробормотав, поворачивался к ним спиной. Но ужаснее всего было то, что он, схватив за руку Анюту, увел ее в угол, видимо намереваясь не выпускать ее оттуда весь вечер. Это шло вразрез с приличиями. Анюте было неловко. Мать выходила из себя и при всей своей кротости вынуждена была резко сказать Достоевскому: «Извините, Федор Михайлович, но ей, как хозяйке дома, надо занимать и других гостей».

Больше всего злился Достоевский на кузена барышень Крюковских — молодого офицера-гвардейца Андрея Ивановича Косича, красивого, умного, образованного, который на правах родственника ухаживал за Анютой — в меру, но так, что было ясно: он имеет на нее виды.