Дзиро Осараги - Возвращение

• Название: Возвращение
• Автор: Дзиро Осараги
• Издательство: ТЕРРА-Книжный клуб
• Жанр: Контркультура
• Год: 2007
• ISBN: 978-5-275-01050-3

Дзиро ОСАРАГИ (1897–1973), настоящее имя Киёхико НОДЗИРИ, широко известен в японской и мировой литературе своими историческими романами, документальными повестями и пьесами, за которые был награждён престижными литературными премиями. Роман «Возвращение» — это история вынужденной эмиграции, долгих странствий по миру и возвращения в послевоенную Японию главного персонажа (Кёго Мория), называвшего себя «евреем без родины». Колоритно прописанные национальные характеры, злободневные нравственные конфликты, а также использование традиционных приёмов пьес театра кабуки — всё это вносит особую художественную магию в сюжетную канву книги.

…Кто-то вошёл в соседнюю комнату его гостиничного номера, и, решив, что это пришла горничная, чтобы разложить его кровать, Кёго даже не повернул головы.

Саэко молча сидела на татами, наблюдая за ним. В комнате было слышно только журчание воды, напоминающее дождь. Когда Кёго наконец посмотрел в комнату, он был настолько удивлён, увидев её, что даже изменился в лице. При свете лампы её фигура в кимоно была похожа на распустившийся цветок пиона.

Она выдержала его тяжёлый взгляд и сказала отчётливым голосом:

— Вот я наконец и пришла… Я пришла, готовая на всё, поступайте со мной, как хотите… Я полюбила Вас больше, чем кого-либо в мире. Я настолько люблю Вас, что мне от этого тяжело. Поэтому я и пришла…

— То, что ты сделала, напоминает мне о средневековой королеве Франции Наварре. Если ей понравился мужчина, она заставляла его спать с ней, а на следующее утро приказывала своим слугам запихнуть его в мешок и бросить живым в Сену. Ты красивый цветок, мадам, но, как я узнал, у тебя есть шипы…

---

Улыбаясь себе, она сложила листок на глазах у Тосики и продолжала держать его в руках.

— Пошли, Тоси. Закажи счёт.

— Так рано? Будут ещё представления.

— Этого достаточно. Я получила общее представление. Мы поговорим на улице.

Она смотрела прямо на оркестр. Хотя и с нежеланием, студент сразу вскочил и пошёл выполнять указание. Когда счёт был готов, Саэко небрежно оплатила его, отсчитывая банкноты из своей сумочки. Поблагодарив официантку, она сказала:

— Пошли, — и отправилась сама через танцплощадку, избегая танцующих пар, прямо туда, где сидел Онодзаки, играя на гитаре. Её элегантный, надменный внешний вид привлёк к себе всеобщее внимание, но она была к этому полностью равнодушна. Она передала записку Онодзаки и присоединилась к студенту.

— Теперь пошли.

На улице стало ещё темнее, и свечение разбросанных по небу звёзд казалось ещё ярче. Тосики не стал ждать, когда Саэко начнёт говорить.

— Тётя Саэко, вы собираетесь где-нибудь встретиться с этим мужчиной?

— Да, — ответ был коротким и чётким. — Прежде всего я собираюсь расспросить его об этом кабаре. Я хочу знать о нём всё.

— Может, мне лучше тоже послушать его.

— Я думаю, что лучше нет, — легко отпарировала она.

— Но, тётя. — Его голос был нежным, как у женщины, и он как бы обволакивал и крепко вцеплялся в неё. — Если я буду присутствовать, то смогу определить, говорит он правду или нет. Я в этом уверен.

— Это не имеет для меня большого значения, так как я уже всё хорошо себе представляю. Это кабаре уже достигло своего предела.

— Вы так думаете?

— Вид посетителей убедил меня в этом. Пьют и танцуют как помешанные. В этом есть что-то нездоровое. Атмосфера обманчива, если не иметь опыта в подобных делах, но здесь это настолько бросается в глаза, что каждому видно. Все их посетители это послевоенные миллионеры, но у них нет постоянной клиентуры. И её не может быть, если они будут продолжать вести дело таким образом. Это место одноразового посещения, поэтому им и нужны голые танцовщицы. А высокая цена отпугивает клиентов. Для подобного рода заведений самое лучшее, что можно сделать, это быстро создать ему высокую репутацию, а затем продать его, ибо как только новизна пройдёт, оно ничего не будет стоить. Невозможно долго продержаться, если каждый день приходится затягивать всё новых клиентов. Если бы у меня было кабаре, я бы вела дело по-другому, и одни и те же клиенты приходили бы ко мне, пока у них не кончатся деньги.

— А вы собираетесь открыть кабаре, тётя Саэко?

— Я думаю об этом. Но это трудно, и я пока к этому не готова. Ну, на этом кончим, я что-то уже устала. Спасибо за вечер.

Но студент не собирался возвращаться и продолжал идти рядом с ней.

— Тётя, я слышал, что где-то продают кокаин.

— Это опасная вещь, Тосики. С ним надо быть осторожнее, чем с другими. — Но определённо этот вопрос не расстроил её. — Если тебя это интересует, я узнаю и скажу тебе в следующий раз, когда мы встретимся. Куда ты направляешься? На Гиндзу?

— Я ещё не решил. Но я думал, что я проведу этот вечер с вами.

Машина, которую Саэко послала за Онодзаки, пересекла Гиндзу, въехала в Цукидзи и остановилась около толстой бетонной стены.

— Мы остановимся здесь, иначе могут быть неприятности, если мы припаркуемся около ворот.

В почти полной темноте Онодзаки мог различить, что они подъехали к большому ресторану. Ворота были закрыты, но деревянная дверь сбоку легко открылась, и он вошёл внутрь. Он почувствовал запах цветущей сливы, белые ветви которой падали на каменные фонари. Выложенная камнем дорожка вела к освещённому входу. Встретившая его служанка заявила, что его уже ждут.

Он присел на низкую скамейку из красиво отполированного кипариса, чтобы снять ботинки, и ему стало стыдно, что их подошвы были покрыты трещинами.

— Сегодня холодная ночь.

— Да, это верно, — ответила служанка.

Неожиданно стало вдруг прохладно. Слегка нагнувшись, служанка провела его по коридору и вверх по лестнице. Здание было великолепно построено из ценных пород старого дерева и удивительно избежало бомбёжек и пожаров военного времени.

— Пожалуйста, сюда, — сказала служанка, открыв раздвижную перегородку, и показала внутрь.

— О, он появился, — раздался голос Саэко из следующей комнаты. Художник снял пальто, и ему навстречу вышла молоденькая гейша, волосы которой были уложены в традиционном стиле. Саэко ожидала его в соседней ярко освещённой комнате с ещё четырьмя гейшами, молодыми и старыми, которые все сидели в церемониальных позах, когда он вошёл.

— Как красиво! — воскликнул Онодзаки.

— Я собрала их вместе специально для вас.

Самая старшая гейша поклонилась ему, положив руки на пол, и сказала с деланным удивлением:

— Но ведь господин вошёл через задний вход!

— Как будто он пришёл к своей любовнице. Как мило! — ответила Саэко, пригласив Онодзаки занять почётное место во главе стола. — Но говорите, по крайней мере, «задняя калитка», «задний вход» звучит немного…

— Очень современно. В наши дни, как для любовников, так и для патронов всегда задний вход.

Художник сел на почётное место в небольшой нише, перед ним горела своего рода жаровня, которая излучала тепло. Он всё ещё продолжал мигать от яркого света, рассматривая сидящих вокруг женщин.

— Это всё неправда! — его слова прозвучали преувеличено громко. — Япония остаётся Японией!

— А я думала, что вам нравится больше Индия, — шутливо сказала Саэко, поправив накинутое на её плечи пальто. — После возвращения в Японию я стала носить западную одежду. Именно поэтому я устроила так, чтобы эти женщины пришли с традиционной японской причёской и в кимоно. Я подумала, что вам это понравится.

— Я не представлял себе, что гейши ещё остались в развалинах Токио.

— Немногие, совсем немногие выжили, — сказала с улыбкой старая гейша. И продолжала: — Но это конец. Мы вымираем, и ничего нельзя сделать. Направление ветра переменилось, и нас благосклонно сохраняют для развлечения иностранных гостей, подобно традиционному театру кукол и императору. Затем, я полагаю, нас отправят в музей. По крайней мере, мы ещё здесь, но кто же будет продолжать нашу профессию, когда нас не будет? Молодые девушки предпочитают кабаре и танцевальные залы. Это намного легче для них.

— И они живут также в совершенно другом мире.

— Мир перевернулся вверх тормашками, госпожа Такано.

— Тем не менее, я уверена, что гейши будут всегда.

— А как обстоит дело с новыми недавно принятыми правилами. Они, кажется, называются «Закон о труде».

— Ах, вы учёный!

Старая гейша постучала себя по груди и отвернулась.

— Нам было легче дышать в тени солнца. Мы получили другое образование, и всё было тогда по-другому. Сейчас нас вытащили на яркий свет совершенно неожиданно, и всё стало ужасно плохо. Но это время, в которое мы живём. Люди осмелели, употребляют иностранные слова: абэкку, кисс, эротика. Они, конечно, понимают, о чём говорят, а у меня голова болит, каждый раз, когда это слышу. Скоро по Японии нельзя будет ездить, если знаешь только японский язык.

— О, я так не думаю, — сказала Саэко. — Но, пожалуйста, выпейте что-нибудь. Господин Онодзаки, вы пришли поздно, так что вам надо выпить. Молодые леди, сидящие там, обслужите его.

— Какие у вас красивые белые волосы, — одна из гейш сказала Онодзаки.

— Это всё война. В действительности, я ещё молодой человек.

— Вся ваша жизнь ещё впереди. Вы можете осуществить всё, что пожелаете.

— Я намерен это сделать! Мне пришлось преодолеть много трудностей, чтобы выжить.

— Господин Онодзаки, — прервала их Саэко, — я как раз сейчас вспомнила, что хотела вас кое-что спросить.

— О чём же?

— На корабле, на котором вы возвращались в Японию, не было ли случайно человека по имени Кёго Мория, который очень давно служил в военно-морских силах?

— Мория?..

— На вашем корабле, кажется, возвращались только те, кто не принадлежал к регулярной армии. Возможно, что он задержался там. Дело в том, что этот человек жил в доме китайца и был арестован жандармерией по подозрению в шпионаже. Если он был освобождён после окончания войны, то, я думаю, как японец должен был быть репатриирован, как и вы, на первом корабле.

Глубоко вздохнув, Саэко продолжала:

— Не мог ли кто-нибудь это для меня выяснить?

В этот момент открылась скользящая дверь, и на коленях вползла служанка, которая с поклоном объявила о прибытии нового гостя:

— Только что пришёл племянник мадам, и он хочет её видеть. Мне его провести?

— Что за человек? Он назвал своё имя? — переспросила она служанку.

— Тосики, сказал он.

Саэко сделала недовольную гримасу.

— Неприятный человек. Он, должно быть, назвал меня «тётей». Вы сказали, что я здесь?