Болеслав Прус - Эмансипированные женщины

• Название: Эмансипированные женщины
• Автор: Болеслав Прус
• Жанр: Проза

---

Мадзя попрощалась с услужливой хозяйкой и вышла на улицу.

"Смерть, всюду смерть! - думала она. - Кто ни познакомится со мной, все умирают".

Ей не было жаль Стеллы, напротив, казалось, что несчастная певица ничего лучше не могла бы сделать в этом мире.

Возвратившись домой, Мадзя с аппетитом пообедала, потом позанималась с Зосей. Она успокоилась, словно ее собственные страдания растворились в больничных запахах, в монастырской тишине, в слабом крике подкидышей, в безмерной нищете и безмерном самопожертвовании, которое ей довелось видеть в последние дни.

"Смерть, всюду смерть! Вокруг меня смерть!" - повторяла она.

Неизвестно почему Мадзе вдруг вспомнился Сольский, и сердце ее сжалось.

"Ах, теперь все кончено, - сказала она себе. - Боже мой, одна-единственная прогулка! Вот не думала, что есть такой простой способ оградить себя от пана Стефана!"

Еще несколько дней назад в сердце Мадзи жила надежда, что Сольский может вернуться к ней, а заодно и страх, что она уступит, если он снова сделает предложение. Это был последний отголосок недавнего прошлого, тень все более удалявшегося образа Сольского. Но сегодня все кончилось: пан Казимеж заглушил отголоски и прогнал тень. Теперь уже ничего не осталось.

Вечером она написала длинные письма брату и отцу. Брату Мадзя писала, что готова приехать к нему на несколько лет и даже навсегда. Отцу же сообщала об этом своем намерении.

"Перед самым отъездом, - думала она, - зайду к Аде, поблагодарю за все, что она сделала для меня и для Цецилии. Я уверена, что Ада простится со мною дружески. Ведь я теперь уже не отниму у нее любви брата".

Прошла еще неделя, наступил август.

Пани Бураковская, ее жилички и столовники относились к Мадзе все холодней, едва отвечали ей на приветствия. Но Мадзя не замечала этих проявлений неприязни, она думала о своем брате, о том, как будет вести его хозяйство, и с нетерпением ждала ответа на письмо.

Однажды, сразу же после занятий с Зосей, нежданно-негаданно явился с визитом пан Ментлевич. Он долго расшаркивался и раскланивался, потом рассказал, что его свадьба с панной Евфемией состоится в середине августа, что родные и майор шлют Мадзе поклон, что в Иксинове на рыночной площади чинят мостовую. При этом он не смотрел на Мадзю, и выражение лица у него было такое странное, что она встревожилась.

- У вас есть какое-то неприятное известие? - перебила она гостя, схватив его за руку.

- Известие? Известие? - повторил он. - Да нет. Я только хотел спросить вас кое о чем, завтра я уезжаю домой, а здесь болтают...

- О чем здесь болтают? - бледнея, спросила Мадзя.

"Может быть, о прогулке в Ботанический сад?" - мысленно прибавила она.

- Гм, видите ли... Э, да что тут церемониться, когда все это наверняка чистейший вздор, - с озабоченным видом пробормотал Ментлевич. - Вы послушайте только, что говорят. Будто бы вы, панна Магдалена, ходите к каким-то акушеркам и в приют для подкидышей...

- Это правда, я там была.

- Вы?

- Я была у пани Туркавец, навещала Стеллу, которая там и умерла, а в приют ходила повидать ее ребенка, который умирает.

- У Стеллы? Стало быть, бедняжка умерла! - воскликнул Ментлевич. - И вы ее навещали?

Он встал с дивана и, усердно расшаркиваясь, поцеловал Мадзе обе руки.

- Да вы просто святая! - шепнул он.

- Что в этом особенного?

- А люди, - продолжал Ментлевич, - нет, люди-то каковы! Сущие скоты! Вы уж меня извините, но иначе их не назовешь.

Он вытер слезы, еще раз поцеловал Мадзе руку и, поклонившись, вышел из комнаты.

"Неисправимый провинциал, - подумала Мадзя, пожимая плечами. - Нашел чему удивляться - сплетням!"

В воротах Ментлевич столкнулся с паном Казимежем, направлявшимся к Мадзе. Лицо пана Казимежа выражало злобное торжество; поднимаясь по лестнице, он повторял про себя:

"Так вот ты какая, недотрога! Сердишься, как королева, а сама посылаешь анонимные письма, чтобы заставить своего поклонника жениться на тебе! А я-то чуть не попался!"

Он постучал к Мадзе и, лишь переступив порог комнаты, с наглым видом снял шляпу.

При появлении пана Казимежа Мадзя нахмурилась. Этот молодой щеголь показался ей теперь самым заурядным человеком; она не только перестала верить в его гениальность, но даже в его красивой внешности видела что-то пошлое.

"Разве можно сравнить его с Сольским?" - подумала она.

Презрение так явственно отразилось на лице Мадзи, что весь задор пана Казимежа улетучился. Он робко поздоровался и так же робко сел на стул у печки, Мадзя даже не предложила ему сесть.

- Что привело вас ко мне? - холодно спросила Мадзя.

К этому времени пан Казимеж уже овладел собой и, обозлившись, дерзко посмотрел Мадзе в глаза.

- Я хотел узнать, - начал он, - что это за слухи ходят о вас?

- Обо мне? - спросила Мадзя, сверкнув глазами. - Уж не по поводу ли нашей с вами прогулки?

- О нет, сударыня. Об этом от меня никто не узнает. Люди говорят совсем о другом: что вы посещали приют да еще были у какой-то... Ах, панна Магдалена! Ну как можно быть такой неосмотрительной! - прибавил пан Казимеж помягче.

- О том, что я посещала приют и была у этой женщины, - вспыхнула Мадзя, - уже знают мои родители и мой брат, и они, конечно, меня не осудят.

Пан Казимеж промолчал, вытирая пот со лба.

- Это все, что вы хотели мне сказать? - спустя минуту спросила девушка.

- Нет, не все, - резко возразил пан Казимеж. - Я хотел еще спросить, не знаком ли вам этот почерк... Хотя мне кажется, он умышленно изменен.

Он сунул руку в карман и, пристально глядя на Мадзю, протянул ей исписанный листок, у которого нижний край был оторван.

Мадзя спокойно взяла листок и начала читать:

"Если порядочный человек увлекает невинную, неопытную девушку на уединенные прогулки, он должен помнить, к чему это обязывает. Ему, конечно, уже не раз доводилось совершать подобные прогулки с неопытными девушками, но для этой особы следовало бы сделать исключение как ради ее красоты и благородства, так и потому, что доброе имя - это все ее достояние..."

Мадзя читала с удивлением. Вдруг она хлопнула себя по лбу и прошептала:

- Ада! Так вот до чего доводит ревность!

Пан Казимеж вскочил со стула.

- Что вы говорите? - воскликнул он. - Это почерк панны Ады?

Он вырвал у Мадзи письмо и, присмотревшись, сказал:

- Да, почерк изменен, но это ее почерк. Да, да! Ах я слепец!

- Теперь вы, кажется, уже прозрели, - насмешливо заметила Мадзя.

Пан Казимеж смотрел то на письмо, то на девушку. Он никогда еще не видел ее такой и даже не предполагал, что эта кроткая, наивная девочка может говорить таким тоном и так иронически усмехаться.

"Что с ней сталось? Ведь это совсем другая женщина!" - подумал он.

Спрятав письмо, пан Казимеж опустил голову и умоляюще сложил руки.

- Панна Магдалена, - с волнением в голосе сказал он, - я вас не понимал. Вы были для меня самой нежной, самой благородной сестрой! Более того, вы были голосом моей несчастной матери. Сможете ли вы когда-нибудь простить меня?

Он ждал, что Мадзя протянет ему руку. Но девушка, не подавая руки, ответила:

- Я скоро уезжаю к брату. Очень далеко. Мы больше никогда уже не увидимся, и я могу сказать вам, что... ваш поступок меня нисколько не задевает.

Минуту постояв, пан Казимеж поклонился и вышел.

"Теперь он пойдет к Аде, - подумала Мадзя, - объяснит ей, что был для меня самым благородным братом, и... они поженятся... Ах, Ада! И из-за этого она ревновала?"

Мадзя смотрела на дверь и тихо смеялась. Не над паном Казимежем, нет, она смеялась тому, что чувствовала себя совсем другим человеком. Прежней веселой Мадзи, которая видела все в розовом свете, уже не было.

Глава пятнадцатая

Пан Казимеж становится героем

Пану Казимежу, этому баловню счастья, вот уже несколько месяцев не везло. Ада Сольская была на него в обиде, Стефан Сольский относился к нему с нескрываемым презрением, в салонах его принимали холодно, великосветские приятели сторонились его, а люди влиятельные уже не предлагали ему блестящих должностей. Под конец ему перестали давать в долг, и даже ростовщики стали отказывать в мало-мальски солидных займах.

Причину всех своих невзгод пан Казимеж видел в возмутительном поведении сестры Элены, которая, вместо того, чтобы отдать свою руку Сольскому, сперва кокетничала со всеми мужчинами, а потом вдруг взяла и вышла замуж за Бронислава Корковича, за пивовара!

"Это Элена виновата", - думал пан Казимеж всякий раз, когда на него обрушивалась новая неприятность. И враждой к сестре он, как зонтиком, пытался прикрыться от сыпавшегося на него града неудач.

Но вскоре град сменился ураганом.

На третий день после прогулки с Мадзей в Ботаническом саду пану Казимежу принесли письмо, подписанное Петром Корковичем, который приглашал его к себе по важному делу.

"Чего ему от меня надо, этому пивовару?" - недоумевал пан Казимеж. В первую минуту он хотел вызвать на дуэль Бронислава Корковича за недостаточно учтивое письмо его отца. Потом подумал, не ответить ли Корковичу-старшему, что тот, у кого есть дело к пану Норскому, должен сам к нему явиться. Но под конец, предчувствуя недоброе, решил все же пойти к старику и преподать ему урок вежливости.