Лидия Вакуловская - Улица вдоль океана

• Название: Улица вдоль океана
• Автор: Лидия Вакуловская
• Издательство: Советская Россия
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1972

Лидия Александровна Вакуловская родилась на Украине, в г. Щорсе, в семье учителя. Закончила Киевский институт театрального искусства. Жила в Ямало-Ненецком национальном округе, затем на Чукотке; работала журналистом, много ездила по Северу — побывала на мысе Шмидта, на острове Врангеля.

Повести и рассказы писательницы печатались в журналах «Знамя», «Неман», «Дальний Восток», «Москва», «Наш современник», а ее книги выходили в издательстве «Советская Россия», в Магаданском и Калининградском издательствах.

Она написала сценарии фильмов «Лушка» и «Саша-Сашенька».

В основу книги «Улица вдоль океана» легли северные впечатления писательницы.

---

Хотя сердце его по-прежнему отмахивало гулкие удары и хотя двери в обе комнаты — в ее и Санькину — были подозрительно закрыты, Костя и тут проявил выдержку, решив сперва посмотреть, как его Зиночка поведет себя дальше. Понимая, что ему надо изображать полное неведение и пока не выдавать себя, он наигранно хохотнул и, продолжая похохатывать, сказал:

— Здрасьте, Зинаида Прокофьевна! Как живете-поживаете? Бегу в порт, а тут окошечко… Соображаю: значит, не в школе…

— Так ведь пурга будет. Я задачки решаю, — ответила Зина, подбрасывая в плиту уголь и не глядя на него.

— Задачки!.. Рыбкина? — шумно изумился Костя, считая, что именно таким тоном и нужно сейчас разговаривать, и даже всплеснул руками: — Из одной трубы выходит в час сорок ведер воды, из другой…

— Ты что, выпивший? — изумилась Зина, строго шевельнув шнурочками-бровями. Не в пример другим парням Костя выпивал крайне редко, и за это Зина его очень уважала.

— Допустим… А в чем дело? — с тем же возбужденным хохотком ответил Костя, сгребая с головы шапку и с любопытством оглядывай кухню, как бы решая, куда ему присесть.

— Я тебе уже раз говорила: выпивший не приходи! Терпеть не могу выпивших! — Зина совсем рассердилась и недовольно дернула острым плечиком — Иди домой, пурга будет!

— Ах, пурга-а!.. — постарался как можно естественней удивиться Костя, а про себя отметил, до чего же она искусно притворяется: лицо помрачнело, бровки-шнурочки насупила, а глаза чистые, непорочные, точь-в-точь, как у брата Саньки, когда он, не моргнув, пускается плести ахинею…

— Перестань паясничать! — отрезала Зина. — У тебя от спирта лицо распухло!

— Айн момент — сказал Костя и, качнувшись, шлепнулся на стул.

— Айн момент! — передразнила его Зина, по-детски смешно морща курносый носик, и уже не сердито, а со смешком сказала. — Опять у кого-то словечко подхватил? Неужели своих не хватает?

— Допустим… Разве нельзя? — Костя старался не сбиться с взятого тона и нарочито громко, чтобы было слышно в комнате, продолжал. — Ого, что я вижу?.. Вы уголька на недельку запасли. Наверно, до утра собирались Рыбкина решать?

— А если и до утра, тебе-то что? Терпеть не могу с пьяными разговаривать! — Зина строптиво передернула плечиками, подчеркивая свое пренебрежение, отвернулась от него, боком прижалась к теплой печке…

— Ладно, хватит!.. — Костя пошатнулся, недобро усмехнулся и поднялся. — С кем задачки решала? Где этот фрукт?..

— Что?! — Зина вздрогнула, и по лицу ее пошли свекольные пятна.

— Без паники! Я не Отелло, резать не буду! — спокойно сказал Костя. Он схватил со стола лампу, пнул ногой дверь в комнату и крикнул: — А ну, друг, выходи!..

— Ты с ума сошел! — ужаснулась Зина.

Костя вынырнул из одной комнаты и нырнул в другую. Опять выскочил с лампой на кухню. И вдруг, увидев прислоненную к стене лестницу на чердак, дико завопил:

— Ага, вот вы как устроились! Ловко же вы меня обставили!

— Уйди! Сейчас же вон!.. — крикнула Зина таким страшным голосом, что Костя поперхнулся словами, — Ненавижу тебя!

— Это я ненавижу, я!.. — Костя стукнул себя кулаком в грудь, но тут же вспомнил, что ревность — это предрассудок, недостойный мужчины. Не желая, чтобы коварная Зина заподозрила его в ревности, он схватил шапку, выскочил в сени и, несмотря на темноту, ловко скинул с дверей засов.

— Костя, вернись! — крикнула Зина. — Ведь пурга.

— Не-на-ви-жу-у! — прокричал издалека Костя, потому что в самом деле уже ненавидел лукавую Зину.

Он хотел посидеть на сугробе, отдышаться и спокойно обдумать случившееся, но вспомнил, что ему надо идти в порт. И, едва вспомнил, как луна тут же ухватила его за шиворот, подняла с сугроба и закрутила по дворам, вокруг домов и сараев, которые внезапно снова стали скакать и приплясывать… И опять почему-то кругами он стал приближаться к дому ненавистной Зинки. Костя даже сплюнул от злости, узнав издали ее дом, и собрался повернуть назад, но вдруг заметил нечто такое, от чего снова почувствовал жар: с чердака ее дома спускался по лестнице он. Костя видел его спину. Он был в шапке, в полушубке и в валенках.

«Стой, собака! Попался?..» — хотел было крикнуть Костя, но вместо этого присел за сугроб, поскольку его соперник уже спрыгнул на снег и зачем-то задергал обеими руками лестницу, то ли силясь убрать ее, то ли пробуя, прочно ли она приставлена к крыше.

«Кто такой?.. Да кто же это?..» — мучительно соображал он, наблюдая из своей засады. Как топчется возле лестницы плотная фигура. Костя предчувствовал, что сейчас произойдет что-то небывалое: может, фигура опять вернется в дом, постучав с крыльца, может, сама подлая Зинка выбежит к нему? Но вдруг случилось непредвиденное: фигура сорвалась с места и через дворы, по сугробам припустилась на соседнюю улицу.

«Вот вы как? Конспирацию устраиваете? — Костя, раздираемый вновь нахлынувшей на него ревностью, разозлился. — Нет, шутишь!..»

Костя бросился сразу за ним. Убегавший услышал скрип снега позади, оглянулся, потом остановился, повертел по сторонам оттопыренными ушами шапки и не заметив успевшего притулиться к сараю Костю, пошел дальше, но очень осторожно и часто оглядываясь…

Откуда-то сильно подул ветер, в секунду облаком взбил верховой снег, поволок его по дворам. Решив, что соперник, выскочив на улицу, свернет к центру. Костя, укрываясь за облаком, поспешил наперерез ему. И просчитался. Тот убегал к околице, петляя меж домами и сараями. Костя со всех ног кинулся догонять.

Теперь ветер ударил сбоку, снежная пелена скрыла беглеца. Костя проскользнул сквозь месиво колючего снега и увидел, что тот уже оторвался от домов и бежит по снежной целине к стоящей на отшибе пекарне. На бегу он размахивал прихваченной по дороге палкой.

У Кости мелькнула четкая мысль, что покончить надо все на пустыре, не дав ему заскочить в светящуюся пекарню. Видно, соперник совсем выдохся, потому что бежал все медленнее. Костя быстро настигал его, тяжело дыша от скорого бега и душившей ярости.

— Врешь, не уйдешь!.. — задыхаясь, крикнул Костя, догнав соперника. Он ухватил его сзади за воротник, рывком подмял под себя и стал остервенело тыкать носом в твердый снег.

— Ка-ра-а… ка-рау-ул!.. — вскрикивал тот противным бабьим голосом, барахтаясь под Костей.

Вдруг он вертко вывернулся, потянул вверх съехавшую на нос шапку и Костя отпрянул, узнав залепленную снегом заведующую пекарней Настасью Николаевну. Она тоже узнала его — такой всегда скромный, такой вежливый! Испуганно таращась, Настасья Николаевна стала отползать от него по снегу, бессвязно лепеча.

— Астафьев, ты чего? Костенька, милый, да ты что?.. Только посмей… Убью! — Она воровато оглядывалась в поисках отлетевшей палки.

— Настасья Николаевна… Да я… Это вы? — ничего не мог сообразить Костя — Что такое?.. Как прикажете понять?

— А мне как понять?.. — спрашивала насмерть перепуганная Настасья Николаевна, продолжая отползать все дальше, — Ты зачем ты чего это за мной увязался? У меня муж… дети…

— За вами?.. Что же вы на снегу? Встаньте, пожалуйста…

— Не подходи!.. Убью! — свирепо крикнула Настасья Николаевна, проворно поднимаясь и хватая со снега свою палку.

Костя неожиданно громко рассмеялся и закричал:

— Убейте меня, Настасья Николаевна!.. Роковая ошибка!.. Я вора ловил, Настасья Николаевна, соперника!.. — Ха-ха-ха!.. Мне смешно!.. На моих глазах с Зинкиного чердака выскочил!.. Ха-ха-ха!..

— С чердака? — изумилась Настасья Николаевна, осторожно приближаясь к нему с выставленной вперед палкой, — Я на их чердак не лазила… я в своем дверцу от пурги закрыла… Ты дома попутал, что ли?

— Опять пурга?.. Ха-ха-ха… — не унимался Костя.

— Да ты пьяный, я смотрю… Батюшки, до чего набрался. — Настасья Николаевна совсем близко подошла к нему.

— Пьяный… Я пьяный, — перестав смеяться, пожаловался сидевший на снегу Костя. И с чувством достоинства объяснил — Я в порт иду… У меня наркоз, Настасья Николаевна… У меня зуб выдернули…

— Вставай, Костенька, вставай!.. — Настасья Николаевна, заботливо поднимала его и отряхивала, — Пурга должна быть, я потому в пекарню спешу… Замерзнешь ведь… Я тебя домой проведу…

Шальные порывы ветра пропали, снежная пыль больше не вскидывалась. Поселок, расцвеченный редкими желтыми огоньками окон, лежал в первозданной, беззащитной тишине ночи, облитый все тем же серебряным полыханием луны… Настасья Николаевна вела Костю по сугробистым улицам, держа обеими руками под локоть. В голове у Кости была полная просветленность, а тело легкое-легкое. Он все хорошо понимал и зорко видел: Вот рядом висит на его руках Настасья Николаевна, хорошая женщина, заведующая пекарней… В пекарне стали выпекать горячие бублики… вкусные, называются «Олений рог»… об этом было объявление в газете…