Александр Шаров - Человек, открывший взрыв Вселенной. Жизнь и труд Эдвина Хаббла

• Название: Человек, открывший взрыв Вселенной. Жизнь и труд Эдвина Хаббла
• Автор: Александр Шаров
• Издательство: Наука
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 1989
• ISBN: 5-02-014076-7

Описание жизни и деятельности великого ученого нашего столетия  Эдвина-Пауэла Хаббла (1889—1953), автора замечательных открытий, определивших лицо современной астрономии. Его исследования утвердили концепцию островной Вселенной, состоящей из звездных систем-галактик, подобных Галактике, в которой мы живем. Главным достижением Хаббла явилось открытие закона красного смещения линий в спектрах далеких галактик, свидетельствующего о расширении Вселенной. Рассказывается также об исследованиях, продолживших дело Хаббла: о теории горячей Вселенной, о физике процессов в расширяющейся Вселенной, открытии реликтового излучения, о замыслах новых наблюдений для уточнения картины строения и эволюции Вселенной.

При написании биографии ученого использовался ряд материалов, никогда ранее не публиковавшихся.

---

Строго говоря, Сендидж прав не совсем. Хаббл бывал на заседаниях Общества, обычно происходивших дважды в год, но таких случаев за всю его жизнь можно насчитать всего лишь несколько. Да и то он появлялся среди широкого круга коллег, когда съезды Общества проходили на обсерватории или где-то поблизости. Хаббла выбирали и в Совет и вице-президентом Общества. В сороковых годах он стал членом исполнительного комитета Американского астрономического общества,' представлявшего астрономов страны в Международном астрономическом союзе. Но и на этих должностях он себя, вероятно, никак особенно не проявлял.

«Он... не очень-то общался со своими коллегами»,— говорит Сендидж. В архиве Хаббла в Хантингтонской библиотеке хранится его переписка с учеными. Хаббл, по-видимому, не очень заботился о сохранении писем. И все же думается, что переписывался он мало.

Обычно это были сугубо профессиональные, научные послания Шепли, Слайферу, де Ситтеру и другим, чаще всего несколько писем за долгие годы. Лишь с Мейолом Хаббл поддерживал переписку в течение 20 лет, с тех пор, как они оба стали заниматься подсчетами галактик. «Тем, кто интересовался той же областью исследований, — писал Мейол, — Хаббл неизменно оказывал помощь и поддержку. Его письма часто заканчивались словами: «Желаю удачи, и дайте мне знать, как я могу Вам помочь». Его ответы на вопросы и на просьбы об информации относительно отдельных туманностей были неизменно ясными и полными и часто содержали даже больше, чем ожидалось». Вероятно, вспоминая о трех годах работы вместе с Хабблом, Сендидж говорил: «Он всегда был очень добр к молодым, помогал. Он был как строгий отец, но не настолько строгий, чтобы к нему нельзя было подойти». И все-таки из-за огромной разницы в возрасте, почти в четыре десятилетия, контакты между этими двумя выдающимися астрономами нашего столетия в основном были профессиональными. В отличие, скажем, от Шепли, Хаббл не был окружен учениками и помощниками. «Он всю свою работу делал сам. У него никогда не было ассистентов вплоть до самого конца, когда он перенес болезнь. Он работал очень много и вся его жизнь была посвящена работе» (Сендидж).

Серьезный, благородного и сурового облика, сдержанный и не похожий на более непосредственных американцев, казавшийся даже высокомерным, углубленный в свое дело — таким видели Хаббла в его зрелые годы коллеги по обсерватории.

Но Хаббл умел быть и другим. И его иной облик, иные грани его личности, порой неожиданные, видели друзья, не связанные с ученым профессионально.

Примерно в трех милях к югу от офиса обсерватории на Санта-Барбара стрит есть в пригороде Пасадены Сан-Марино небольшая тихая и зеленая улица Вудсток драйв. Почти в самом ее конце, на повороте, до сих пор стоит дом № 1140 — двухэтажный, каменный, под черепичной крышей, наполовину скрытый разросшимися деревьями и кустарником. Здесь жил Хаббл. Обычный калифорнийский дом, в каких селилась тогда не очень богатая интеллигенция — ученые, профессора. По американским стандартам дом невелик. Сендидж, не раз бывавший там, помнит, что в, нем было 5—7 комнат. На первом этаже гостиная в испанском стиле, кабинет Хаббла, где он много работал. Для бездетных супругов дом был просторным. За несколько лет до своей кончины в 1980 г. миссис Хаббл продала его семье с двумя детьми. Новым хозяевам дом показался тесноватым и некоторое время назад к нему сделали пристройку.

Отсюда, из долины, как и другие астрономы, Хаббл поднимался на вершину Маунт Вилсон для наблюдений, но обычно это были 3—4 ночи в месяц. Остальная жизнь и работа астронома шла здесь либо в офисе обсерватории, либо дома.

Душой дома была его хозяйка — миссис Грейс Хаббл, посвятившая свою жизнь супругу. Они были счастливы в браке. «Я часто бывал там,— говорит Сендидж,— и видел, как они общались. Они относились друг к другу с подлинным большим уважением, она была очень предана ему». Но их жизнь отнюдь не была замкнутой. Сюда, на Вудсток драйв приходили интересные незаурядные люди. Это были и американцы, и англичане, с которыми Хаббл познакомился в Оксфорде и на многие годы сохранил дружеские связи, и те, кто приезжал в соседний Голливуд. Одним из личных друзей Хабблов был Игорь Стравинский. Тесная дружба связала Хабблов и семью известного английского писателя Олдоса Хаксли, внука сподвижника Чарльза Дарвина, естествоиспытателя Генри Хаксли (его имя у нас обычно пишут как Гексли). Они познакомились в октябре 1937 г., когда Хаксли с женой, поселившись в Калифорнии, впервые поднялись на Маунт Вилсон и Хаббл показывал им звездное небо.

Хорошо знал Хаббл и еще одного члена талантливого рода Хаксли — старшего брата Олдоса биолога Джулиана Сорела Хаксли. Для Стравинского, Хаксли, писателей, артистов из Голливуда в доме на Вудсток драйв устраивались обеды. Миссис Хаббл, окончившая Станфордскин университет, разбиралась в литературе, искусстве, музыке, архитектуре. В архиве до сих пор хранится ее переписка и просто с друзьями и с друзьями-знаменитостями, такими, например, как английский киноактер Джордж Эрлис, исполнитель ролей знаменитых исторических деятелей, признанный лучшим актером в 1929—1930 гг., сэр Хью Сеймур Уолпол — английский новеллист, сценарист, коллекционер книг и рукописей. Он многое повидал, как и Эрлис, жил в Англии и Соединенных Штатах, судьба забросила его даже в Россию, где в первую мировую войну он служил медиком в русской армии и видел события 1917 г. в Петрограде.

Друзьями и знакомыми семьи были сэр Чарльз Ричард Фейри, у которого обычно гостил Хаббл, приезжая в Англию, ирландский драматург и писатель Эдвард Джон Мортон Планкетт, восемнадцатый барон Дансени, Уолт Дисней, создатель знаменитого Диснейленда, британский посол в США Филипп Генри Керр, одиннадцатый маркиз Лотиан. Его в свое время Ллойд Джордж сделал своим секретарем и помощником при подготовке Версальского договора. После захвата Гитлером Чехословакии Керр понял, что политика умиротворения агрессора должна быть отвергнута и свою главную задачу как посла видел в организации поставок военных материалов из США в Великобританию. Великий композитор, выдающиеся писатели и актеры, множество других калифорнийских интеллигентов — люди, с которыми Хаббл и его супруга дружили, встречались, переписывались. Среди этого блестящего общества Хаббл затеряться не мог. Разумеется, прежде всего он был ученым, серьезным, строгим исследователем природы, но его интересовали и гуманитарные вопросы: история, классическая литература, философия, история и философия науки. Хаббла хорошо знали в Южной Калифорнии вне его профессионального круга. В 1938 г., после кончины Хейла, он становится членом совета библиотеки и художественной галереи, основанной в Сан-Марино железнодорожным магнатом Американского запада Генри Хантингтоном. Здесь во всемирно известном культурном комплексе хранятся редчайшие книги и рукописи, среди них первопечатная «Библия» Гутенберга, коллекции английской живописи двух прошлых веков, редкие гобелены, фарфор, скульптура. До конца своих дней Хаббл оставался в библиотечном совете и в 1954 г. в память о нем библиотека издала сборник его публичных выступлений «Природа науки и другие лекции».

Хаббл любил книги. В своем доме он собрал множество литературных произведений и книг по астрономии. Но особенной ценностью были старинные издания. После смерти Хаббла по его завещанию обсерватория получила более сотни книг XVI—XVIII веков: сочинение Плиния Старшего, «Краткое изложение Альмагеста Птоломея» Пурбаха и Региомонтана, испанский перевод «Космографии» Апиана, сочинения Сакробоско с предисловием Меланхтона — гуманиста и теоретика лютеранства, второе издание труда Коперника, книги Галилея, Кеплера, Гевелия, Риччиоли, «Начала» Ньютона... Сменившие порой многих хозяев за несколько веков и отмеченные как посмертный дар Хаббла, они с тех пор хранятся в библиотеке обсерватории.

Исполняя гражданский долг

 В июне 1939 г. последний раз перед второй мировой войной в Пасадене собрались видные астрономы Европы и Америки, чтобы обсудить структуру и динамику галактик. Из Европы приехали Линдблад и Оорт, среди американцев были Мейол из Ликской обсерватории, сотрудники обсерватории Маунт Вилсон и Калифорнийского технологического института. Конференция не была формальной и хозяева и гости могли непринужденно и подробно говорить об интересующих их проблемах.

К этому времени Хаббл уже достиг многого в изучении форм галактик. Работая на 60- и 100-дюймовых рефлекторах, он сфотографировал 800 ярких галактик каталога Шепли—Эймз и свыше полутора тысяч более слабых объектов, разбросанных по всему небу. Этого уже вполне хватало, чтоб спустя почти четверть века вновь вернуться к классификации галактик. И хотя до окончательного анализа и выводов было еще далеко, а Хаббл так и не успел завершить свое дело, стало ясно, что ценность существующей системы классификации подтвердилась и вся последовательность галактик представлялась стройной, единой и непрерывной. Хуже обстояло дело с динамическими исследованиями — для них спектральных данных еще недоставало.