Эдвина Нун - Наследство Крэгхолда

• Название: Наследство Крэгхолда
• Автор: Эдвина Нун
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Ужасы и Мистика
• Год: 2002
• ISBN: 5-9524-0079-5

Энн Фэннер, отдыхая в старинном замке, переделанном под фешенебельный отель, знакомится с братом и сестрой Каулзами и их приятелем Гаем Вормсби. Эти представители золотой молодежи веселы и забавны. А девушке теперь, как никогда, необходима поддержка, ведь по ночам в комнатах замка творится такое… от чего кровь стынет в жилах…

Окунитесь в мир тайн, приключений, мистики и любви!

Энн Фэннер залечивает сердечные раны на известном курорте Крэгмур. Неожиданно за привычной картиной гостиничного быта фешенебельного отеля «Крэгхолд» проступают пугающие в своей реальности черты старинных преданий и легенд. Энн пытается сохранить душевное равновесие и знакомится с веселой компанией молодых постояльцев. Брат и сестра Каулзы и их приятель Гай Вормсби — представители золотой молодежи, с ними забавно и интересно, а девушке так необходима поддержка. Но знаки судьбу говорят о том, что пробил заветный час и «Крэгхолд» избран для леденящих кровь игр повелителя Зла…

---

Отсутствие Картрета или кого-либо еще за деревянной стойкой, где находились полка с ключами и крючками для них, тоже не облегчало положения. Там было пусто. Тут она сообразила, который был теперь час: время только еще близилось к девяти. Возможно, для Картрета это слишком рано, чтобы стоять за стойкой и руководить.

Вдруг Энн расслышала тихий гул голосов: это были два мужских голоса, вероятно споривших между собой, — это стало ясно, когда один из голосов вдруг зазвучал очень громко и резко, вдалбливая своему собеседнику какой-то важный факт, и своим чутким ухом она уловила, что речь идет о Греции.

— Parsi, балда! Или Parsee — p-a-r-s-e-e, в зависимости от того, какой источник берешь за основу. Откровенно говоря, Питер, я не понимаю, как, собираясь вести речь о приверженцах культа Солнца, ты можешь игнорировать индийскую секту, корни которой уходят далеко в прошлое к персам, обитавшим там в начале восьмого века?

Несмотря на то, что голос звучал хоть и с оттенком горечи, но все же резко, на грани грубости, это был глубокий и выразительный баритон, и Энн Фэннер даже испытала некоторое волнение, услышав, как он заполняет этот уютный зал. Оглядывая его — это «сердце» Крэгхолд-Хаус, обставленное в датском стиле, — она и не заметила говорящих.

— Чепуха, и ты это знаешь! — парировал второй собеседник, голос которого звучал моложе и очень саркастически. — Гай, когда речь идет о культах Солнца, я в первую очередь имею в виду древних майя и старых добрых американских индейцев. Ваша, археологов, беда заключается в том, что вы рассматриваете всю оставшуюся часть мира как объект для раскопок и находок. Мы уже имеем большую часть того, что вы ищете, именно здесь, на Североамериканском континенте, и тебе это хорошо известно!

Затем наступила тишина, и Энн поймала себя на том, что с надеждой ждет ответа человека по имени Гай, и когда он прозвучал, то это было именно то, чего она ожидала: взвешенный, хорошо продуманный и абсолютно интеллектуальный ответ. Ей даже захотелось воскликнуть: «Браво!»

— Шовинизм, старик? Решил помахать флагом перед моим носом, тогда как мы пытаемся обсуждать факты? Ты меня удивляешь. Запирая свое сознание, ты уже не сможешь открыть для себя что-либо новое — тебе это известно, не так ли? Во имя Времени скажи, ну почему я разговариваю на эти узкопрофессиональные темы с таким ленивым гением, как ты? Иди лучше и напиши поэму или что-нибудь еще, а? Сочини сонет, посвященный пенсильванским датчанам или самому себе. Ты мне уже надоел, понимаешь?

В ответ раздался тихий и скрипучий смешок человека по имени Питер, и в его тоне послышались раздражение и брюзгливость, при этом явно чувствовалась зависть и осознание превосходства человека по имени Гай. Это и что-то еще.

— Может быть, я тебе, конечно, и надоел, зато Кэтти не надоела, так ведь? Скажи правду, приятель. Ты терпишь меня только потому, что я вознагражден судьбой иметь такую сестру — наверняка самую красивую девушку на тысячи квадратных километров?

— И за это тоже, ты, чокнутый. Кстати, где она? Интересно, сколько времени нужно красивой женщине, чтобы выглядеть еще лучше, чем ее одарила природа? Я просто умираю от голода.

— Сам спроси у нее, когда она спустится. Ты же знаешь, что каждый раз, когда она встречается с тобой, она любит надевать что-нибудь новенькое. Ох уж это обаяние Вормсби — роковое для всех девушек, включая и мою сестру Кэтти!

— Питер, но ты на самом деле должен поговорить…

В этот момент разговора Энн, осознавая, что подслушивает, почувствовала себя очень неудобно. Почти с сожалением она отошла назад от арочного входа в зал, а в ушах ее еще продолжал звучать глубокий, мужественный голос Гая Вормсби.

— Здравствуйте! — Раздавшийся сзади незнакомый голос даже напугал ее. — Вы, вероятно, леди из Бостона, о которой нам говорили.

Конечно же это была долгожданная Кэтти, сестра Питера.

Перед Энн было ослепительное создание, словно по воздуху, легко спускавшееся с нижней ступеньки лестницы и протягивавшее тонкую, изящную руку. Энн даже немного смутилась. Первое впечатление было таким, как если бы она увидела роскошный сверкающий изумруд на черном бархатистом фоне — нечто уникальное и единственное в своем роде, от которого исходило сияние. Сияние, свидетельствующее о его безусловной принадлежности особам, наделенным королевскими правами и привилегиями. Однако на самом деле все конечно же было не так. Перед ней просто стояла высокая и очень красивая женщина в угольно-черном брючном костюме джерси. Ее черные, как вороново крыло блестящие волосы были собраны в пучок над овальным лицом с выразительным красным ртом, высокими скулами и великолепным цветом кожи — такие лица время от времени украшают обложки журналов типа «Вог». Вся внешность женщины свидетельствовала об изысканности манер, культуре и искушенности — тех качествах, которые можно купить за большие деньги. Коснувшись протянутой руки, казалось выточенной из слоновой кости или изо льда, своими неуверенными пальцами, Энн почувствовала себя замарашкой с кухни, встретившейся с королевой. Золушкой или злобной мачехой Белоснежки. И дело было не в Кэтти — в ней не было ничего напускного, заученного или надменно-снисходительного. Просто каждым своим жестом, небрежным движением головы, каждым оттенком голоса она излучала красоту и величие. Одним словом, она была рождена, чтобы жить в замке.

— …Да, я — Энн Фэннер.

— А я — Кэтрин Каулз, для вас — просто Кэтти. Вы должны познакомиться с моими мужчинами. Два негодника, каких свет не видывал. Мой брат может вам сразу не понравиться, но ведь, как говорится, и Рим не сразу строился, не так ли? Так вы из Бостона? Забавно, но вы совершенно не похожи на жительницу этого города — у женщин, выросших на бобах и рыбе, не может быть такой красивой фигуры и цвета лица. Кстати, мое имя — Кэтти — пишется с «К».

Женщина разговаривала с Энн так оживленно и доброжелательно, словно они были скорее старыми приятельницами или коллегами, чем новыми знакомыми, так что у Энн не было времени решать, хотела она или нет встречаться с «моими мужчинами». Сердечность Кэтти и обещание чего-то нового, безусловно, сделали свое дело и разогнали дурные чувства, столь внезапно возникшие у Энн по отношению к Крэгхолд-Хаус. И в самом деле, может ли быть плохим место, которое такие люди, как эта Кэтти Каулз, ее брат и Гай Вормсби, видимо, без колебаний выбрали для отдыха? День быстрее, чем ночь, совершил чудо.

— Эй вы, оба! Смотрите скорей, кого Кэтти обнаружила на пороге! Ну что скажете?

Кэтти буквально втащила покрасневшую и дрожащую от смущения Энни в огромный светлый зал. Кэтти, которая все больше напоминала ей Кэтрин Хепберн[4] в старом фильме, снова оказалась напротив нее. Гай Вормсби и Питер Каулз (хотя она пока не могла сказать, кто из них есть кто), как солдаты, вскочили со своих кресел с высокими спинками, стоявшими тыльной стороной к входу, в ответ на столь восторженное представление Кэтти. Оба они улыбались, но каждый по-своему (позже Энн сможет лучше понимать их улыбки), и в глазах каждого была видна собственная реакция на слова Кэтти.

— О, замолкните мои уста поэта… — легкомысленным и дерзким тоном заговорил Питер Каулз, с ног до головы оглядывая Энн, словно снимая мерку для платья. — Кэтти, ты победила. Вот шествует она, прекрасная, как ночь, и Питер Каулз свой восторг не в силах превозмочь.

— Здравствуйте, — глядя Энн в лицо с дружеской улыбкой, произнес второй мужчина, который был повыше ростом. — Я — Гай Вормсби. Этот плагиатор, что стоит слева от меня, не так уж безнадежен. Он плакал, когда умер Дилан Томас[5]. Хорошо добрались?

Энн Фэннер кивнула, пробормотав какие-то избитые вежливые фразы и продолжая рассматривать стоявших перед ней мужчин. Все это время Кэтрин Каулз, широко улыбаясь, с сияющими глазами вертелась позади них, демонстрируя все достоинства своей великолепной холеной внешности. Однако теперь все внимание Энн было обращено на мужчин. Она стояла на пороге и, словно судья конкурса студентов колледжа по черному юмору, в духе которого оба они обменивались репликами, подобными тем, что она слышала, пыталась понять, как эти два совершенно противоположных человека могли стать друзьями. То, что они не похожи друг на друга, она успела понять.

Хотя между братом и сестрой Каулз тоже не замечалось совершенно никакого внешнего сходства, у Питера Каулза была та же естественная и непринужденная царственность манер и воспитание, которые можно приобрести, только имея деньги. Правда, одет он был как очень избалованный молодой человек. Дорогой синий блейзер с гербом на левом кармане был измят и изжеван так, словно никогда не бывал в чистке, а на правой штанине серых брюк у колена виднелась дырка, прожженная сигаретой. Но при всем при этом было совершенно очевидно, что и пиджак, и брюки стоили не меньше сотни долларов каждый. На безымянном пальце левой руки блестело кольцо с печаткой, на котором были знаки, присущие скорее фамильной драгоценности, чем кольцу в память о братстве или о выпуске из колледжа. Широкий голубой шейный платок украшала сверкающая бриллиантовая булавка. Лицо молодого человека, одетого сколь богато, столь и небрежно, также было примечательным. Он был очень — даже слишком — белокожим, с длинными непослушными соломенными волосами и длинными вьющимися бачками, свисавшими у ушей в новомодном, но уже прижившемся стиле хиппи. Его голубые глаза были какими-то водянистыми, а очень тонкий, ястребиный нос нависал над пухлым неярким ртом и глубоко раздвоенным подбородком. Во внешности Питера не было ничего от сестры Кэтти. Ямка на подбородке, большой рот и светлые глаза делали его похожим на мрачного амурчика, который использует свой лук и стрелы не для того, чтобы люди влюблялись друг в друга, а для того, чтобы причинить им боль.