Урсула Ле Гуин - Город иллюзий

• Название: Город иллюзий
• Автор: Урсула Ле Гуин
• Издательство: Тимур
• Жанр: Научная Фантастика
• Год: 1993
• ISBN: 5-85513-019-3

---

У нее было хорошее — а иногда и на редкость точное — представление об обширных пространствах, которые они пересекали. В тех же случаях, когда местность становилась непроходимой, и у них возникали сомнения, какое направление избрать, она говорила: «Подождем до зари», — и отходила в сторону, чтобы помолиться, пользуясь при этом своим амулетом. Затем она возвращалась, заворачивалась в свой спальный мешок и безмятежно засыпала.

Путь же, который она избрала на заре, всегда был правильный.

— Инстинкт Странника, — говорила она, когда Фальк восхищался ее интуицией. — В любом случае, пока мы держимся поближе к воде и подальше от людей, мы в безопасности.

Но однажды, через много дней пути после начала их путешествия, огибая глубокий каньон, по дну которого протекал ручей, они неожиданно вышли к поселению, и прежде чем смогли скрыться, кольцо вооруженных людей сомкнулось вокруг них.

Сильный дождь помешал им увидеть или услышать что-либо до того, как они столкнулись глаза в глаза с этими воинами.

Однако над ними не было совершено насилия. Им разрешили отдохнуть в поселке несколько дней, и Фальк этому очень обрадовался, потому что идти дальше или разбивать лагерь под таким дождем было очень неприятно.

Это племя или народ называли себя Пчеловодами. Странные люди, грамотные и вооруженные бластерами, все они, и мужчины, и женщины, были одеты совершенно одинаково — в длинные балахоны из теплой водонепроницаемой ткани желтого цвета, на груди у каждого был вышит коричневый крест. Они были гостеприимны, но не общительны. Они предоставили путешественникам ложе в своих домах — бараках, длинных, низких, но прочных, из дерева и глины. Они давали своим гостям обильную еду за столом, но говорили так мало — как с незнакомцами, так и между собой, — что казались общиной почти немых.

— Они дали обет молчания. У них много всяких клятв, обетов и ритуалов, и никто не знает, для чего все это, — сказала Эстрел с тем спокойным и бесстрастным презрением, с которым она относилась к большинству различных людей.

«Странники, должно быть, гордые люди», — подумал Фальк.

Но Пчеловодам было совершенно безразлично ее презрение, они вообще не разговаривали с ней. В первый день они только спросили Фалька:

— Вашей женщине нужна пара новых башмаков?

Как будто она была его лошадью! И они заметили, что ее обувка истопталась.

Их собственные женщины носили мужские имена, и к ним обращались, как к мужчинам. Степенные девы с ясными глазами и беззвучными губами, они жили и работали, как мужчины, среди столь же серьезных и спокойных юношей и мужчин. Немногим из Пчеловодов было сорок лет, и не было никого моложе шестнадцати.

Это было странное сообщество, похожее на зимние квартиры какой-то армии, разбившей лагерь здесь, посреди полного одиночества во время перемирия в какой-то необъяснимой войне. Странные, печальные и восхитительные люди.

Порядок и уверенность их жизни напоминали Фальку его Лесной Дом, и чувство их затаенности, но безупречной преданности друг другу удивительно успокаивало Фалька. Они были всегда уверенными, эти прекрасные бесполые воители, хотя, в чем они были уверены, они ни за что не сказали бы чужаку.

— Они пополняют свою численность за счет того, что разводят племенных женщин-дикарок, как свиноматок, и воспитывают приплод всех вместе, в группах. Они поклоняются чему-то, что называют Мертвым Богом, и задабривают его жертвоприношениями и притом человеческими. Они ни что иное, как пережиток какого-то древнего суеверия, — сказала Эстрел, когда Фальк с похвалой отозвался о Пчеловодах.

Несмотря на всю свою уступчивость, она, по-видимому, негодовала, когда встречала обращение, более соответствовавшее обращению с животными. Своей пассивностью она и трогала, и развлекала Фалька, и он позволил себе небольшую колкость:

— Я вот видел, что ты по ночам как будто что-то шепчешь своему амулету. Религии отличаются…

— Они действительно отличаются, — кивнула она, но больше ничего не сказала.

— Интересно, против кого же они вооружены?

— Против своего Врага, несомненно. Они могли бы бороться с Сингами, если только Синги удосужились бы бороться с ними.

— Ты хочешь идти дальше, не так ли?

— Да. Я не доверяю этим людям. Они очень многое прячут от посторонних.

В тот вечер он пошел, чтобы отпроситься у главы общины, сероглазого человека по имени Хиардан, который был, возможно, даже моложе его.

Хиардан коротко принял его благодарность, а затем сказал, как было принято среди Пчеловодов, безо всяких обиняков:

— Я думаю, что вы говорили нам только правду. За это я благодарен вам. Мы бы приняли тебя более раскованно и рассказали бы тебе о многом из того, что нам известно, если бы ты пришел один.

Фальк задумался:

— Я очень сожалею об этом. Но если бы мой проводник и подруга не помогла мне, я бы в жизни не добрался сюда. И… вы живете здесь все вместе, владыка Хиардан. Вы бываете когда-нибудь один?

— Редко. Одиночество — смерть для души. «Человек является человечеством!» — так гласит наша поговорка. Но мы так же говорим: «Не доверяй никому из своих братьев и сородичей, даже тем, которых ты знаешь с детства». Это наше правило. В этом и только в этом заключена безопасность индивидуума.

— Но у меня нет сородичей и нет безопасности, владыка, — сказал Фальк.

Поклонившись по-солдатски, на манер Пчеловодов, он взял из рук Владыки свой пропуск, и на следующее утро он и Эстрел вновь двинулись на запад.

Время от времени они видели и другие селения или стойбища, все небольшие, разбросанные на обширной территории — всего пять-шесть на расстоянии в пятьсот-шестьсот километров. Возле некоторых из них Фальк отваживался останавливаться. Он был вооружен, а они выглядели безвредными: пара шатров кочевников у полузамерзшего ручья или маленький одинокий пастушонок на огромном холме, присматривающий за полудикими коричневыми волами, или же просто голубоватый дымок на фоне беспредельно серого неба. Он покинул Лес только ради того, чтобы искать, — если таковые были — какие-либо вести о себе самом, какие-нибудь намеки на то, кем он был на протяжении тех лет, которых не помнил. Как он сможет узнать об этом, если не будет останавливаться и спрашивать?

Но Эстрел боялась останавливаться даже возле самых крохотных поселений в прерии.

— Они недолюбливают Странников, — говорила она, — и вообще всех чужаков. Те, кто живет так долго в одиночестве, полны страха. В страхе они бы впустили нас и дали бы нам пищу и кров на ночь, но затем под покровом темноты они бы пришли, связали нас и убили, Ты не имеешь права ходить к ним, Фальк.

Она смотрела в его глаза.

— Ты не имеешь права говорить им, что я твоя подруга. Они знают, что мы здесь. Они наблюдают за нами. Если только они увидят, что мы тронемся завтра дальше, они нас не потревожат, но если мы не собираемся двигаться в путь или же попробуем сблизиться с ними, они начнут нас бояться! Именно этот страх грозит нам гибелью!

Отбросив назад свой тронутый ветрами капюшон, Фальк сидел у костра, укрытого холмами, и порывы западного ветра шевелили его волосы.

— Ты, пожалуй, права, — согласился он.

При этом его задумчивый взгляд был устремлен туда, откуда дул ветер.

— Возможно, по этой причине Синги никого не убивают.

Эстрел понимала его настроение и хотела утешить его, изменить ход его мыслей.

— А почему? — спросил он.

Он осознал ее намерение, но не откликнулся на ее попытки.

— Потому что они не боятся.

— Может быть…

Она заставляла его задуматься. Вскоре он сказал:

— Что ж. похоже на то, что я должен пойти прямо к ним и задать свои вопросы, и если они убьют меня, то я бы хотел получить удовлетворение в том, что узнаю, что они меня испугались.

Эстрел покачала головой.

— Они не испугаются и не убьют.

— Даже таракана? — резко спросил он.

Он старался выместить на ней свое плохое настроение, вызванное усталостью.

— Как они поступают с тараканами в своем городе — обезвреживают их, а затем выпускают на свободу, как этих Выскобленных, о которых ты мне говорила?

— Не знаю, — призналась Эстрел.

Она всегда серьезно воспринимала его вопросы.

— Я знаю только, что их Законом является благоговение перед жизнью, и они строго придерживаются этого в своих поступках.

— Но почему им надо чтить человеческую жизнь, ведь они не люди?

— Но именно поэтому их Законом является почитание всех форм жизни, разве не так? И я узнала, что с тех пор, как пришли Синги, на Земле не было больше войн, и не было войн между планетами. Это люди, вот кто непрерывно убивают друг друга.

— Нет таких людей, которые со мной могли бы сделать то, что сделали Синги. Я чту жизнь, потому что она гораздо более сложная и неопределенная штука, чем смерть. Самым сложным и самым непреодолимым свойством ее является разум. Синги придерживаются своего закона и позволяют нам жить, но зато они убили мой разум! Разве это не убийство? Они убили того человека, каким я был. Они убили того ребенка, которым я когда-то был. Какое же это благоговение перед жизнью? Как можно так играть человеческой личностью? Их закон — ложь, и их благоговение — притворство.