Анатолий Ромов - Поединок. Выпуск 17

• Название: Поединок. Выпуск 17
• Автор: Анатолий Ромов
• Издательство: Московский рабочий
• Жанр: Прочие приключения
• Год: 1991

В семнадцатый выпуск ежегодника «Поединок» вошли политический детектив Валентина Машкина «Нагие на ветру», повесть Анатолия Ромова «Человек в пустой квартире» о поисках похищенной коллекции античных монет и другие остросюжетные повести и рассказы.

В антологии «Поединка» публикуется повесть «Щепка», принадлежащая перу Владимира Зазубрина — писателя трагической судьбы, многие произведения которого до сих пор не увидели свет.

Зарубежный детектив представлен романом американского писателя Патрика Квентина «В сетях».

---

— Да, мама…

— Что за манера, я с тобой говорю!

— А я хочу скорее убрать барахло и влезть в ванну… Но все слышал: Лике нужны витамины, свежий воздух, солнце, движение… Наконец, ей просто необходимо внимание. Так? Я согласен со всем абсолютно и хотел взять ее с собой… Мне не доверили. А тебе — доверяют. Вот возьми и побудь с внучкой, предоставь необходимое. Деньги я дам.

— Зачем такой меркантилизм? — ужаснулась Серафима Ильинична. — Для Лики я не считаюсь с затратами. Но всю жизнь не покладая рук я работаю и вправе иметь…

— Зоя вправе, ее родители вправе, ты вправе… У меня прав нет, и поэтому я иду в ванну, — разогнулся Баскаков.

Его тело было очень загорелым, на фоне загара слева под ребрами косым зигзагом выделялся белый шрам.

— Подожди, я тебя прошу…

— Я хочу скорее под душ и вообще не могу говорить с тобой в неглиже, это неприлично, согласись. И тоже очень прошу: если будут звонить с работы — то я еще не приехал. Чао, бамбина, сорри!

Боком проскочил мимо, оттолкнувшись, вылетел в броске в коридор и с кувырком через голову стал у двери в ванную комнату.

— Но если ты очень нужен? — всплеснула руками мать.

— Там я всегда нужен, верно… Но я еще в отпуске, а мой поезд не нагнал опоздание.

Она была готова продолжить, но из ванной уже раздалось шипение сильно пущенной воды.

Японскую видеодеку подсоединили к обычному телевизору, и поэтому изображение шло черно-белым, да и качество записи было совсем не ахти. Но те двое, что находились в одной из комнат запущенной двухкомнатной квартиры, с упоением следили за деяниями Рэмбо, разносившего небольшой американский городишко в отместку злосердечному шерифу.

В комнате было душно и накурено, пахло не убранной со стола едой и спиртным, и поэтому третий обитатель квартиры, подойдя к порогу и иронично понаблюдав происходящее на экране, вернулся в другую комнату, сел и, положив ноги на подлокотник соседствующего дивана, углубился в чтение «Огонька».

По худому, смугловатому лицу можно было заметить, насколько чтение занимало его, один раз сверкнули в полуулыбке крепкие широкие зубы, и только светлые глаза не меняли своего холодно-бесстрастного выражения.

Зазвонил стоявший на полу телефон, он взял трубку:

— Ну?

— Вроде бы гости, — сказал голос в трубке. — Лох с путаной… Когда подменишь?

— Погуляй, погуляй еще. Не замерзнешь, погодка теплая.

Повесив трубку, встал и вышел в прихожую. Из соседней комнаты доносились звуки взрывов и автоматные очереди, он подошел вплотную к входной двери, медленно отодвинул задвижку и замер.

Звонок жалобно вякнул над притолокой, и в квартиру вошли Зина с Геной. Стоя у них за спиной, впустивший усмешливо спросил:

— Что это так загорелось, соколик? Без звонка прямо в гости, и с барышней… Или звон есть?

— Нет, что ты, — попытался улыбнуться Гена. — Все тихо, все путем… Поговорить надо. Здорово!

— Плывите сюда, — так и не заметив протянутой руки, хозяин прошел в недавно оставленную комнату, сел на диван и откинулся. — Ну?

Гена тоже сел в кресло, тоже отвалился было к спинке, но сразу выпрямился, а его спутница вольно расположилась в другом кресле, сразу приняв эффектную позу.

— Я это… насчет доли хочу, — начал Гена. Ему никак не удавалось прямо взглянуть в лицо сидящего напротив, и он все больше нервничал. — Получился мизер, а я ведь сколько дело готовил, рассчитывал сам с другими людьми, но раз Монгол вас так обрисовал, думаю, ладно, пускай… А получил не по курсу. Нет, ну верно, Валёк… И двое мы были с ней!

— Все? — спросил Валёк. Верхняя губа слегка дернулась, когда было произнесено его имя. — Не по делу чирикаешь, фарцмагон. Тебе за наколку не доля, а процент положен, но раз на присутствие напросился и хату открыл — решили дать. А что с ней, так с подзабора можно и кодлу набрать для храбрости, это твои дела.

— Но ведь…

— А нам надо линять поскорей, — продолжил Валёк, не обращая внимания на попытку возразить. — Ты голдовое и камушки за пятнашку сдать обещал, так? Я за срочность пятёру с тебя снимаю, а десять штук жду. Когда?

Лицо Гены взмокло, серьга в ухе дрожала.

— Ну… Раз такой расклад… К субботе справлюсь.

— Не пляшет! Пять — завтра, а пять — сегодня. Беги и принеси!

Со всхлипом вдохнув, Гена хотел что-то сказать, но ничего не сказал и встал.

И Валёк встал. Улыбнулся, придавил рукой плечо вознамерившейся подняться девицы и радушно предложил:

— Посиди, посиди… Отдохни. — И подтолкнул Гену к двери. — Она останется, — объяснил, выйдя в прихожую. — Нам бегать да искать ни к чему. А без любви скушно, сам знаешь. И ты шустрей поторопишься. Верно?

— Не дело, Валёк, — нашел мужество запротестовать Гена. — Мы же с ней вроде…

— Значит, под чужих за зеленые — дело, а под своих и по дружбе нельзя? — сощурился Валёк. — Обижаешь, кирюха… Паш-шел!

Входная дверь открылась, Гена как ошпаренный выскочил на площадку и услышал, как щелкнул замок.

Вернувшись в комнату, Валёк наклонился к Зине:

— Ну что, лялечка, устроим забег в ширину?

Обедали, как обычно, на кухне. Собственно, обедала, и со вкусом, Серафима Ильинична, а Баскаков пил кофе, обреченно выслушивая непременные наставления.

— …и ты неправильно поступаешь, разговаривая с ней, как со взрослой. Она ребенок! В ее возрасте вопросы закономерны, это пора вопросов, но нельзя отвечать на них с грубой прямотой, это пагубно отразится на ее мировоззрении…

— Ну, положим, на моем мировоззрении пагубно отразились ваши красивые сказки.

— Но зато ты вырос человеком и достиг прочного положения, а неустройство в быту зависит только от тебя. Я, разумеется, не в претензии, что ты здесь живешь, но давно можно было поставить вопрос на работе о новой жилплощади, — Серафима Ильинична покончила со вторым, отставила тарелку и налила себе чай. — И ты ничего не ешь, у тебя будет сужение пищевода, увидишь! Один кофе дуешь.

— Говорят, что ножом и вилкой человек копает себе могилу, — отшутился Баскаков. — Когда Певцов звонил — ничего не просил передать?

— Нет. Он назвался, спросил о моем здоровье, и я чувствовала себя очень неловко, бормоча, что тебя еще нет и ты сегодня должен звонить.

— Зато сделала сыну подарок, — он стянул с холодильника газету, повертел, поискал глазами программу. — Ну-ка, что у нас сегодня по ящику… О! Да нынче футбол… Все, спасибо, пей чай без меня, я поплыл к месту.

Войдя в комнату и включив телевизор, сел напротив прямо на коврик перед диваном, со стены над телевизором на него смотрела светловолосая девочка лет шести. Постепенно нагрелся и засветился экран, проявились двигающиеся фигурки футболистов, возник и усилился звук: «…в который раз оправдывается старая истина: если атакует и не забивает одна команда, в ее ворота забивает другая. Весь первый тайм атаковали автозаводцы, а не прошло и пяти минут во втором, как первая атака гостей завершилась удачно. Итак, один-ноль! Вот по краю проходит Агашков…»

Зазвонил телефон.

— Мам, подойди! — крикнул Баскаков. — Ты слышишь?

— Слышу, слышу, иду, — заспешила из кухни Серафима Ильинична, — если тебя, врать не буду, учти… Алло-о! Андрея Сергеевича… А кто его просит? Что? Какая Елена Григорьевна, он еще не приехал.

— Стоп! — он взметнулся и прыгнул к телефону. — Дай мне, я здесь… Да, Лена, да! — Мать, поджав губы, отошла и уселась на диване. — Нет, как раз ждал отчего-то… Скорее — надеялся. Что? Ну, о чем вы, я рад… Что? Неважно слышно, но я понял и вполне способен быть там через… — он взглянул на часы, — через тридцать минут… Нет, нет, ничего переносить не будем, я этого не переживу! И уже еду, слышите? Все.

— И что же это значит? — трагически спросила Серафима Ильинична. — Кто такая Елена Григорьевна?

— Консультант нашего министра по вопросам защиты окружающей среды… Где мой серый костюм?

— Ты наденешь новый костюм? — ее глаза округлились. — Понима-аю… Еще не виделся с дочерью, мы не поговорили всерьез, я вру сослуживцам, что тебя нет, а появляется какая-то Елена Григорьевна — Лена! — и ты опрометью бежишь на свидание!

— Я не бегу, я лечу… А где моя синяя рубашка? Та, с короткими рукавами… Есть, нашел! Певцов опять объявится, увидишь. Так ты скажи, что звонил и буду завтра во второй половине дня… Слышишь?

— И не подумаю! — категорично отозвалась она. — А когда ты вернешься?

— Хорошо бы наутро, закричали трудящиеся. — Он спешно переодевался у шкафа. — Но надежды могут не сбыться… Так что не жди, только не закрой дверь на цепочку.

— Нет, это ни на что не похоже!

— Это похоже на дивный сон. — Он выдвигал и задвигал ящики стола. — Так, сигареты есть, зажигалка есть, платок? Платок есть. Ага — бумажник… Все! — Баскаков приблизился к матери, чмокнул ее в лоб и пошел к выходу. — Привет из дальних лагерей, целую крепко, ваш Андрей… Асталависта!