Александр Егоров - Колеса фортуны

• Название: Колеса фортуны
• Автор: Александр Егоров
• Жанр: Детектив

Россия, конец 90-х. Петр Раевский, восемнадцати лет от роду, втянут в опасную игру собственным отцом — крутым бизнесменом. Парню предстоит отыскать громадные деньги, которые отец спрятал в одном из приморских городков — прежде чем уехать за границу, скрываясь от мафии.

Раевский с друзьями отправляются на поиски. Их ждут опасные приключения, любовь и предательство. Они верят в свою удачу.

Но готовы ли они играть до конца?

---

Ключ от сейфа я засунул в самый глубокий карман.

Оставив автобус в узеньком переулке за РОСТ-банком, мы пошли вслед за народом. К главной площади, стягивались всё новые и новые желающие попраздновать. Пока что они собирались небольшими кучками, приглядываясь к рядам пивных палаток. Торговые ряды охраняли скучающие милиционеры. Они прогуливались вдоль расставленных через каждые полметра железных барьерчиков и откровенно зевали. В центре площади, у пьедестала памятника, была устроена большая трибуна, украшенная воздушными шариками и транспарантами. Там ждали мэра. Обслуга суетилась, технари в потертых жилетках проверяли свои усилители, постукивали по микрофонам, вполголоса переговаривались. На трибуну взобралась какая-то тетка с фигурой старой комсомольской шлюхи, тоже пощелкала длинным ногтем по микрофону, затем принялась шуршать бумажками; уронив сценарий, заставила своих шестерок ловить разлетающиеся листы. Ждали мэра, и не было мэра.

Мы с Максом и Костиком прогуливались в сторонке, зорко наблюдая за публикой. Мы были чужими в этом городе, не слишком-то избалованном туристами. Хотя, возможно, кое-какие туристы и здесь встречались: я заметил несколько парочек, одетых по-столичному. Они боязливо оглядывались по сторонам. Кстати, четыре туристских «икаруса» с занавесочками на окнах стояли в переулке за фонтаном. Но в них, скорее всего, привезли артистов. Ансамбль народной песни и пляски, как сообщил нам громкоговоритель.

Ни один праздник, как вы понимаете, не обходится без этих плясунов-затейников с их незатейливым репертуаром. Казалось бы, нет ничего дебильнее этих песен, сочиненных плешивыми советскими композиторами специально для народного гулянья. Они никому на хрен не нужны. Они просто ужасны. Но и без них нельзя, иначе народное самосознание пойдет вразнос (когда мой отец философствовал подобным образом, я живо представлял, как самосознание идет вразнос: примерно так торговцы-разносчики втюхивают залежалый товар по электричкам).

Когда я вырос (а я уже вырос), я стал рассуждать иначе. Композиторы тоже торгуют вразнос по электричкам, пусть и по-своему. Четверо парней решили сойти с поезда и поехать своей дорогой? Ничего. Это ненадолго. Перебесятся и вернутся. Ну, для начала придется им потолкаться в тамбуре, а там, глядишь, и в вагон пустят.

Загвоздка была в том, что я по-прежнему не хотел влезать в этот вагон. А Макс, если вы помните, вообще с детства ненавидел электрички.

Вот о чем я думал, зорко глядя по сторонам. Подготовка к празднествам шла своим чередом. Откуда-то и вправду появились музыканты и размалеванные хористки в сарафанах. Они толклись за трибуной, курили и потели. Полуденное солнце уже припекало в полную силу, а народ все прибывал да прибывал.

Возле «икарусов» осталось несколько мужиков в мешковатой одежде. Они стояли молча и наблюдали за происходящим. «Шоферюги, — решил я. — Вот кому пива-то не положено».

Наконец по толпе прошло шевеление: стали запускать на площадь. Те, кто стоял впереди, возле самой ограды, увидели, как из здания администрации выбрался мэр с эскортом и заторопился к трибуне.

Ларионов оказался невысоким крепышом с незапоминающейся внешностью. Он не спешил выступать. Он поглядывал на часы и переговаривался с несколькими приближенными откровенно бандитского вида, стоявшими подле трибуны. На возвышение между тем забралась комсомольская шлюха и, придав себе торжественный вид, завела вступительную речь.

— Блин, вот это задница, — внятно произнес рядом Макс. — Ты бы смог с такой?

— Я столько не выпью, — отозвался я. «Хотя… теперь даже и не знаю», — подумал я одновременно с этим.

На трибуну взошел сам Ларионов. Часть публики зашумела одобрительно. О чем говорил мэр, я не запомнил. Кажется, хвалил широту русской души. Пару минут спустя праздник было объявлен открытым. Последние заграждения были сняты, и народ устремился к пивным палаткам. Мэр уступил место затейникам. Зажужжал аккордеон, забренчали балалайки, но я уже не слушал, потому что увидел Маринку.

Они стояли вдвоем с Ларисой Васильевной шагах в тридцати от нас. Маринка оглядывалась по сторонам, время от времени мать что-то ей говорила, та отвечала рассеянно. Мать была недовольна. Вот она, похоже, взяла Маринку за руку и повела прочь, в сторону торговых рядов. Еще минута, и я потерял их из виду.

Не оглядываясь, я бросился в толпу. Тупые, раскрасневшиеся хари окружили меня со всех сторон. Я расталкивал бездельников локтями, на меня плеснули пивом, пихнули в отместку в спину. Я чуть не упал, потом меня прижали к какой-то палатке, оттолкнули в сторону. Кто-то схватил меня за плечо и развернул.

— Он опять тут, пацаны, — проговорил Жорик с Железнодорожной. — Стой, стой, куда? Ты нам еще с того раза должен.

— Да вы затрахали уже, — поморщившись, отвечал я, но тут же, не успев увернуться, словил прямой удар в лицо. Сегодня их было то ли пятеро, то ли шестеро, с ними какие-то малолетние телки отвратного вида. Макса с Костиком я уже не видел. Наверно, они остались там, возле трибуны. Мгновение спустя я лежал на асфальте, стараясь прикрыть руками голову. Народ, как обычно, расступился. Все произошло в считанные секунды: Костик подскочил ко мне и сцепился с Жориком, который был раза в полтора тяжелее его, а Макс с разбегу врезал другому — тому, что был с ножом — ногой в позвоночник. Этот удар был страшен: тот, другой, нелепо вскинул голову и без слов повалился на землю рядом со мной. Но к нам уже бежали милиционеры.

Через полчаса мы сидели прямо на полу в «обезьяннике» горотдела милиции — Макс, взъерошенный Костик и я. От караульной комнаты нас отделяла крупная решетка, сваренная из арматуры. Ни в комнате, ни в коридоре никого не было. Откуда-то издалека доносились голоса и приглушенный смех. Где-то пело радио. Мы кричали и стучали по решетке, но милиционеры больше не обращали на нас внимания. Похоже, до конца праздника снимать показания с задержанных никто не собирался.

— Вот и погуляли на Дне Города, — произнес Костик, приглаживая растрепанные волосы.

— Чего тебя к этим уркам понесло? — спросил Макс. — Ты их знаешь, что ли?

— Да так. Встречались.

Костик вздохнул и прошелся по нашей клетке взад и вперед.

— А знаешь, Макс, кого я там еще заметил? — спросил он. — Тех телок с клофелином.

Макс сплюнул на пол и выругался.

— Одна банда, — процедил он. — Вот кого бы в ментовку посадить. А их взяли и сразу отпустили.

— Да их тут каждая собака знает. На одни рожи посмотреть.

— Ничего я одному по хребту врезал?

— Спасибо, Макс, — проговорил я. — У него нож был.

— Надо было наш револьвер взять, — сказал мне Костик. — Не стреляет, зато внушает.

— Ага. Тогда бы нам тут мало не показалось. Повесили бы все убийства за прошлый год.

— Тогда бы вообще ничего не было, — возразил Макс. — Кто бы до нас докопался?

— Я никогда еще в ментовку не попадал, — признался вдруг Костик. — Как думаете, бить будут?

— Да не бойся ты. Сразу не побили, может, и не тронут, — сказал Макс. — К тому же с нас и взять нечего.

Мы примолкли. Где-то рядом звонил телефон. Мимо нас по коридору прошел хмурый сержант. Я его вспомнил: мы приезжали к нему делать заявление о пропаже Шерифа, а потом Шериф нашелся. Сержант снял трубку: «дежурный слушает», — сказал он. Некоторое время действительно молча слушал, потом выругался, выкрикнул что-то неразборчивое и бросил трубку. Раздались торопливые шаги, хлопнула дверь.

Нам стало слегка не по себе. Макс прислушался:

— Они чего, разбежались все?

— Не должны, — заметил я. — У них же тут оружие. Охрана должна быть.

Костик подергал решетчатую дверь. Попинал ее ногами. Дверь не подалась.

— Есть тут кто? — выкрикнул Макс.

Ответа не последовало. Похоже, на этаже вправду не осталось ни одного человека. Беспрестанно звонили телефоны, к ним никто не подходил. Время тянулось медленно, и я терялся в догадках: что вообще происходит в этом гребаном городе?

А что-то там определенно происходило. Телефоны умолкли. Зато с улицы доносился шум моторов, были слышны отдаленные крики и еще что-то неопознаваемое.

— Там что у них, массовая драка? — вполголоса произнес Макс. — Почему мы одни, в таком случае?

— Мне пока не скучно, — отозвался Костик. — Я бы еще изнутри заперся.

Я мысленно согласился с ним.

Вдруг снаружи грохнуло, вдребезги разлетелось стекло («Ничего себе», — прошептал Макс). Звуки сразу стали громче. С улицы уже не было слышно криков, зато доносились отрывистые команды на чужом языке. Мне стало тоскливо. Я понял, что уже много раз слышал этот язык. «Ахмед? Где Ахмед?» — спрашивал кто-то по-русски. Ему ответили что-то, но ответа я не понял.

Автоматная очередь где-то совсем близко заставила нас прижаться к стене. Так мы и стояли, когда в соседнем помещении хлопнула дверь, как будто высаженная ногой, и мы услышали уверенные голоса вошедших. Кто-то прокричал: «Дежурного сюда. Оружие где?» — «Всё на сигнализации, вы чего?» — ответил кто-то. — «На сигнализации?»