Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

— Ох, обязательно вы хотите что-нибудь у меня выведать, — приговаривал он, посмеиваясь.

Я уже понял, что мой собеседник просто-напросто забавляется нашей беседой, но продолжал вставлять интересующие меня вопросы. Однако все, что я узнал, — это то, что председательствовал на суде над Кольцовым лично он, Ульрих, и что „выглядел Кольцов, как обычно, разве только немного осунулся…“

— А он признал себя виновным? — спросил я.

Ульрих юмористически погрозил мне пальцем.

— Э, какой вы любопытный, — сказал он со своей знаменитой улыбочкой и после маленькой паузы добавил: — Довольно ершистый у вас братец. Колючий. А это не всегда бывает полезно…

Потом помолчал и, став вдруг серьезным, сказал:

— Послушайте. Ваш брат был человеком известным, популярным. Занимал видное общественное положение. Неужели вы не понимаете, что, если его арестовали, значит, на то была соответствующая санкция?

Яснее нельзя было дать понять, что все мои вопросы, расспросы и хлопоты не только наивны, но и бессмысленны. Разговор явно пришел к концу. Я поднялся с места. Однако мой словоохотливый собеседник снова стал балагурить.

— А вот мне хорошо, — болтал он, выйдя из-за стола и прохаживаясь по громадному ковру, — никаких у меня нет братьев и вообще никаких родственников. Был вот отец, и тот недавно умер. Ни за кого не надо беспокоиться и хлопотать не надо. Да… Ну-с, а вам я советую спокойно работать и поскорее забыть об этом тяжелом деле. А брат ваш, — доверительно прибавил он, — думаю, находится сейчас в новых лагерях за Уралом. Да, наверно, там.

Уже выходя из кабинета, я остановился в дверях.

— Василий Васильевич, — сказал я, — а вы разрешите через какое-то время вернуться к этому делу, ходатайствовать о его пересмотре?

В водянистых глазах Ульриха мелькнула усмешка:

— Конечно, конечно, — сказал он. — Через какое-то время…»

После этого замечательного приема у «армвоенюриста 1-го ранга» прошел год, второй, третий. Уже позади было нападение Гитлера на нашу страну, позади было отступление наших армий, позади было поражение немцев под Москвой, позади был разгром гитлеровцев под Сталинградом и на Курской дуге, но ожесточенная война с захватчиками продолжалась.

В течение многих лет, вплоть до смерти Сталина и ареста Берии мой дед получал известия о Кольцове от людей, якобы видевших его в лагере, находившихся там вместе с ним. Во время войны пришли сведения, что Кольцов служит в войсках Приволжского округа. Человек, рассказавший об этом, даже беседовал с ним по телефону. Редактор «Красной звезды», генерал-майор Н. А. Таленский совершил смелый по тем временам поступок — по просьбе Б. Ефимова послал следующий официальный запрос в Приволжский военный округ:

Прошу сообщить, действительно ли с сентября 1943 г. по март 1944 г. проходил службу в 5 батальоне вверенного Вам полка старший лейтенант КОЛЬЦОВ Михаил Ефимович, рождения 1898 г. гор. Киев, а также куда и когда убыл.

Ответственный редактор

Генерал-майор Н. Таленский

Но, конечно, никакого Кольцова там не оказалось. Подобные мифические сведения о Кольцове появлялись не раз. Я хочу подробно рассказать только об одном таком случае. Почему только об одном? Дело в том, что все предыдущие сведения о Кольцове исходили от людей, его лично не знавших. А тут речь пойдет о человеке, который Кольцова прекрасно знал и не мог ошибиться. Это — некто художник Храпковский, до своего ареста работавший в журнале «Крокодил», редактором которого был в то время Кольцов. Не верить Храпковскому, казалось, не было оснований. Вот его рассказ:

— Дело было в июле сорок второго года, в Саратове. Я увидел Михаила Ефимовича в бараке пересыльной тюрьмы. Он узнал меня, сказал, что его возвращают в Москву и он не ждет от этого ничего хорошего. «Если увидите Борю, — сказал он, — передайте ему, что я ни в чем не виноват».

— А как он выглядел? — спросил дед Храпковского. — Во что был одет?

— Во что одет? Да что вы? Июль месяц, в бараке чудовищная жара. Все сидели полуголые, потные… Не можете себе представить…

Много лет спустя выяснилось, что такие «весточки» получали многие родственники осужденных, как правило, расстрелянных. Видимо, это трудилось ведомство Лаврентия Павловича, задачей которого была целенаправленная дезинформация.

Так случилось, что в начале 1944 года Борис Ефимов случайно столкнулся в коридоре Кремлевской поликлиники с Ульрихом. (Любопытно, что этому престижному лечебному заведению Б. Ефимов был прикреплен еще по ходатайству главного редактора «Известий» Н. Бухарина и по какому-то очевидному недосмотру не был откреплен, когда спустя несколько лет стал братом «врага народа».) Увидев Ульриха, дед решительно к нему подошел:

— Здравствуйте, Василий Васильевич. Если не забыли, Ефимов, брат Михаила Кольцова.

— Как же, как же, — с улыбочкой отозвался Ульрих. — Отлично помню.

— Василий Васильевич, вы тогда, при нашей встрече, сказали, что через какое-то время можно будет вернуться к делу Кольцова. Не пришло ли это время?

Улыбка Ульриха стала еще любезнее.

— Ну, что ж. Можно попробовать. Напишите-ка официальное заявление на мое имя.

— А что надо писать, Василий Васильевич?

Ульрих подумал.

— Пока что просите сообщить, где он находится.

На следующий день дед отнес в хорошо знакомое ему помещение на углу Лубянской площади следующее заявление:

ПРЕДСЕДАТЕЛЮ ВОЕННОЙ КОЛЛЕГИИ ВЕРХОВНОГО СУДА СССР

товарищу В. В. УЛЬРИХУ

Уважаемый товарищ УЛЬРИХ!

Разрешите обратиться к Вам с просьбой сообщить мне, если возможно, где находится в настоящее время мой брат — КОЛЬЦОВ Михаил Ефимович — 1898 года рождения, арестованный органами НКВД 13 декабря 1938 года и осужденный Военной Коллегией в марте 1940 года на 10 лет лишения свободы.

Художник Бор. Ефимов

28/1-1944 г.

На сей раз Ульрих, видимо, не счел нужным повторять ложь о «дальних лагерях» и просто ничего не ответил.

В марте 1953 года умер Сталин. Некоторое время спустя был арестован и расстрелян Берия. Как и его жертвы, он был объявлен шпионом и «врагом народа». Хотя со вторым трудно не согласиться.

Назревали какие-то перемены. Из тюрем были выпущены заключенные, правда, в основном уголовники. Дед написал Ворошилову, в то время занявшему пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР:

«Глубокоуважаемый Климент Ефимович!

Простите, что беру на себя смелость обратиться лично к Вам по глубоко волнующему меня вопросу.

Речь идет о судьбе человека, которого Вы в свое время знали: это — Михаил Кольцов, мой брат.

Он был арестован в декабре 1938 года, вскоре после того, как во главе НКВД стал Л. Берия. В марте 1940 года в канцелярии Военной Коллегии Верховного Суда мне сообщили, что мой брат осужден на 10 лет заключения в дальних лагерях без права переписки.

Прошло 15 лет. О брате ничего не известно. Никаких сведений о нем не дают и органы МВД, куда я обращался.

Я не знаю, в чем обвинили Кольцова, не знаю теперь, была ли вообще за ним подлинная вина. Но, во всяком случае, я убежден, что он понес достаточно суровую кару не только пятнадцатилетним заключением, но еще более тем, что в расцвете творческих сил и энергии, накануне решающей схватки с гитлеризмом был вычеркнут из боевых рядов советской журналистики.

Дорогой Климент Ефремович!

Мой брат еще не стар. Он смог бы еще послужить Родине своим пером писателя-публициста. Обращаюсь к Вам с горячей просьбой уделить внимание судьбе Михаила Кольцова, помочь ему вернуться к жизни, работе, творчеству.

28 июня 1954 года. Бор. Ефимов».

От Ворошилова позвонил его помощник Леонид Щербаков и сказал, что заявление деда передано в Верховную коллегию для рассмотрения. Но дед этим не ограничился и написал письмо-заявление Александру Фадееву как депутату Верховного Совета.

Дорогой Александр Александрович!

Я не позволил бы себе оторвать у Вас время по личному вопросу, если бы дело не касалось трагической судьбы близкого мне человека, которого Вы в свое время знали.

Речь идет о Михаиле Кольцове.

Он был арестован 13 декабря 1938 года, т. е. вскоре после того, как у руководства НКВД стал Берия.

В марте 1940 года в канцелярии Военной Коллегии Верховного Суда мне сообщили, что брат осужден на 10 лет заключения в дальних лагерях без права переписки. С тех пор прошло 14 лет. О брате ничего не известно. Никаких сведений о нем не дают и органы МВД, куда я неоднократно обращался.

Я не знаю, в чем обвинили Кольцова, какие были приписаны ему преступления. Но теперь все чаще думаю о том, что он пал жертвой провокационной клеветы, сфабрикованной людьми, для которых стала нежелательной литературная и общественная деятельность Михаила Кольцова, которые решили устранить этого популярного советского журналиста.