Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

Таким же было мнение и других членов группы — ШТЕЙНА, УМАНСКОГО, ГНЕДИНА, МИРОНОВА и ПОТЕМКИНА.

Вопрос: И ваше?

Ответ: Да. Нас объединяла общность политических взглядов, которые заключались в том, что связь с Германией нужно сохранить и укреплять, а внутренний режим в СССР изменять в сторону капиталистического развития, внедрения буржуазно-демократических форм управления, привлечения иностранных капиталов и прихода к власти правых. Таковы были наши политические взгляды.

Вопрос: Вы старый немецкий шпион, а говорите о каких-то своих политических взглядах и убеждениях. Ведь вы примкнув к заговорщикам, действовали по прямым заданиям иноразведок. Не так ли?

Ответ: Конечно, моя связь с заговорщической организацией в НКИД была целиком в интересах разведок, с которыми я установил прямое сотрудничество еще в 1932 году. Да и УМАНСКИЙ, а с ним и ГНЕДИН были связаны с немцами, что определило нашу дальнейшую антисоветскую работу, направленную на упрочение отношений за счет уступок фашистской Германии.

Вопрос: Следствию известно о том, что вы не только разделяли антисоветские взгляды правых, но и вели практическую работу по их осуществлению. Говорите об этом?

Ответ: В антисоветской группе, существовавшей в Наркоминделе, я как бы представлял крыло печати. Точно такое же положение было у МИРОНОВА, УМАНСКОГО и ГНЕДИНА, которые непосредственно руководили отделом печати НКИД и осуществляли, таким образом, связь с иностранными корреспондентами. Они то и обрабатывали в антисоветском духе представителей иностранной печати, приезжавших в СССР.

Вопрос: А вы?

Ответ: Я это тоже делал. Наше положение облегчалось тем, что иностранные корреспонденты действовали в СССР официально и поэтому наши с ними встречи не вызывали излишних подозрений у органов власти.

Вопрос: Персонально — с кем из иностранных корреспондентов вы установили антисоветские связи?

Ответ: У нас существовало своеобразное разделение труда. Так, УМАНСКИЙ занимался преимущественно американскими корреспондентами, ГНЕДИН и МИРОНОВ — германскими, а я — французскими. Ближайшим нашим сообщником и вдохновителем являлся журналист Луи ФИШЕР.

Вопрос: Из ваших же показаний известно, что германо-американский агент Луи ФИШЕР, работая на своих хозяев, выполнял функции связиста между вами и разведками.

Скажите, поэтому, были ли связаны с ФИШЕРОМ по шпионской работе ваши сообщники — УМАНСКИЙ, ГНЕДИН и МИРОНОВ?

Ответ: Мне известно, что УМАНСКИЙ был очень близок с ФИШЕРОМ. Для меня не составлял сомнений характер их отношений, поскольку я в такой же мере, как и УМАНСКИЙ, был связан с ФИШЕРОМ, которому поставлял все требуемые им шпионские материалы о внутриполитическом положении в СССР и характеристики руководящих партийных и советских работников.

Луи ФИШЕР подчинил себе УМАНСКОГО, которому давал указания в беспрекословной форме, свысока. По указаниям Луи ФИШЕРА УМАНСКИЙ обращал внимание инокорреспондентов на «медлительность» советского правительства в деле сближения с иностранными державами, на строгость советских органов по отношению к проживающим в СССР иностранцам, на, якобы, нежелание СССР устанавливать культурные связи с заграницей. При этом, наше мнение навязывалось инкорам, как мнение советской общественности.

МИРОНОВ, например, когда к нему являлись иностранные корреспонденты и с антисоветских позиций начинали критиковать тот или иной шаг советского правительства, — говорил: «я с вами согласен, не могу вам возражать. Дело ваше — как писать, только старайтесь писать так, чтобы не поставить меня в затруднительное положение». Точно также говорили — я КОЛЬЦОВ, УМАНСКИЙ и ГНЕДИН.

Должен сказать, что политические установки нашей группы встречали полное одобрение у РАДЕКА, который в разговоре со мной в 1936 году называл нас «энтузиастами советско-германского сближения».

В беседе со мной в 1935 году в Париже свое одобрение по поводу нашей линии на германо-советское сближение высказывал и ПОТЕМКИН Владимир Петрович, работавший тогда полпредом СССР во Франции.

Вопрос: Погодите с этим. Скажите сперва — какими обстоятельствами был вызван ваш приезд в Париж?

Ответ: В Париже в 1935 году был созван первый международный конгресс писателей, являясь руководителем делегации советских писателей на конгрессе, я столкнулся с резко-антисоветскими выступлениями председательствовавшего на конгрессе Андрэ ЖИДА, горячо поддержанного советским писателем И. ЭРЕНБУРГОМ.

Вопрос: В чем существо антисоветского выступления Андрэ ЖИДА, поддержанного ЭРЕНБУРГОМ?

Ответ: А. ЖИД и ЭРЕНБУРГ высказали резкое недовольство составом советской делегации, указав на отсутствие в ней ПАСТЕРНАКА и БАБЕЛЯ. По мнению ЖИДА и ЭРЕНБУРГА, только ПАСТЕРНАК и БАБЕЛЬ — настоящие писатели, лишь они по праву могут представлять в Париже русскую литературу. Далее Андрэ ЖИД сказал: «восхваление хорошей жизни советских писателей, происходившее на конгрессе, приводит меня к убеждению, что они являются в России сытой, привилегированной кастой, поддерживающей советский режим в своих шкурных интересах и не отражают истинного положения вещей». Одновременно Андрэ ЖИД передал через ЭРЕНБУРГА ультиматум советской делегации: или в Париж будут немедленно вызваны ПАСТЕРНАК и БАБЕЛЬ, или он — Андрэ ЖИД и его друзья покинут конгресс.

Видя такую обстановку, я решил за советом пойти к ПОТЕМКИНУ.

Вопрос: Состоялся ли у вас разговор с ПОТЕМКИНЫМ?

Ответ: Да.

Вопрос: Где?

Ответ: В здании советского полпредства.

Вопрос: Воспроизведите содержание разговора, который происходил между вами и ПОТЕМКИНЫМ?

Ответ: Добившись аудиенции, я рассказал ПОТЕМКИНУ об антисоветских выпадах и ультиматуме, который предъявили Андрэ ЖИД и ЭРЕНБУРГ. Я спросил у ПОТЕМКИНА — как быть дальше?

Вопрос: Что же вам ответил ПОТЕМКИН?

Ответ: ПОТЕМКИН вместо ответа по существу на поставленный перед ним вопрос, завел речь о том, что в Москве, мол, делаются всякого рода дела и принимаются решения, за которые затем приходиться краснеть и смущаться перед цивилизованной Европой, ему — ПОТЕМКИНУ — образованному человеку, дипломату и профессору.

Вопрос: Какие же московские решения «так смущали и заставляли краснеть» ПОТЕМКИНА? Говорил ли он об этом с Вами?

Ответ: Да, ПОТЕМКИН указал на отказ в визах многим иностранцам, на недопуск в СССР иностранной литературы, на затруднения с интуризмом и на отклонение приезда в Москву каких-то иностранных научных экспедиций.

Затем ПОТЕМКИН, как бы резюмируя свой разговор, сказал: «все, кому дорога Россия, должны препятствовать подобным „левацким“ поступкам со стороны советского правительства, хотя бы это грозило неприятностями». Он сказал, что мне — как литератору, следует группе работников НКИД помочь общими силами перебросить мост через пропасть между СССР и Европой.

Потемкин сказал далее, что эта группа на международной арене ведет свою линию, противоположную официальным установкам советского правительства. Эту линию он считает принципиально правильной и наиболее отвечающей интересам сегодняшнего дня.

Вопрос: Какую группу работников НКИД имел ввиду ПОТЕМКИН?

Ответ: ПОТЕМКИН указал, что изложенное выше является не только его личным мнением, но и мнением ЛИТВИНОВА Максима Максимовича, СУРИЦА Якова Захаровича, МАЙСКОГО Ивана Михайловича и ШТЕЙНА Бориса Ефимовича.

Не имея с ПОТЕМКИНЫМ прямого контакта по антисоветской работе, я поддержал его точку зрения, заявив, что вместе с УМАНСКИМ, МИРОНОВЫМ и ГНЕДИНЫМ давно уже веду в этом направлении соответствующую работу.

ПОТЕМКИН обрадованно заметил: «ну, вот и хорошо. Мой друг журналист Виктор КИН (женат на дочери итальянского премьер-министра, арестован органами НКВД в 1938 году) мне не мало помог в сближении с итальянцами, а сейчас я добился его перевода к себе, в Париж».

Затем, в разговоре со мной ПОТЕМКИН принялся резко критиковать советское правительство, заявив, что вообще методы его управления страной отсталы, не культурны и не соответствуют демократической эпохе.

Вопрос: А каково было ваше отношение к этим противосоветским высказываниям ПОТЕМКИНА?

Ответ: Я целиком с ним согласился.

Вопрос: Вернемся к ультиматуму Андрэ ЖИДА, послужившего поводом к вашей встрече с ПОТЕМКИНЫМ. Какие указания дал вам ПОТЕМКИН в связи с этим ультиматумом?

Ответ: ПОТЕМКИН, охаяв состав советской делегации писателей как «пошехонцев», по предложению Андрэ ЖИДА телеграфно потребовал из Москвы приезда на конгресс писателей ПАСТЕРНАКА и БАБЕЛЯ, хотя они не входили в состав делегации.