Виктор Фрадкин - Дело Кольцова

• Название: Дело Кольцова
• Автор: Виктор Фрадкин
• Издательство: Вагриус
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002
• ISBN: 5-264-00681-4

Документальное повествование о последних четырнадцати месяцах жизни расстрелянного по приговору «тройки» писателя — публициста, «журналиста номер один» той поры, организатора журнала «Огонек», автора книги «Испанский дневник» М. Кольцова представляет уникальные материалы: «навечно засекреченное» дело № 21 620 — протоколы допросов М. Кольцова и его гражданской жены; переписку с А. Луначарским, М. Горьким. И. Эренбургом, А. Фадеевым; воспоминания Э. Хемингуэя, брата писателя — публициста художника Б. Ефимова и многих других известных людей. Публикуемые впервые документы воссоздают страшную картину эпохи Большого Террора.

---

«Кутя! Можете себе представить? Еду по дорогам Испании. Гренада, Кордова и тому подобные Толедо. Чуть ли не в каждой деревушке — кабачок, куда Дон Кихот вместе с Санчо Пансой заходил выпить стаканчик вина, чуть ли не за каждым поворотом — та самая мельница, с которой Дон Кихот сражался… Но сегодня я потрясен: мы остановили наш автомобиль, чтобы долить в радиатор воды, и на придорожном столбе прочел название поселка: „Фуэнте Овехуна“… Хотел что-то кому-то объяснять, о чем-то кричать, но сообразил, что кричать, в сущности, не о чем. Между прочим, я здесь сообщил в интервью, что у нас Лопе де Вега ставится, и с успехом. А здесь он совсем не ставится. Вернее, так же часто, как у нас, скажем, „Бесприданница“… Если бы Вы сюда приехали со спектаклем, все бы здесь потряслись… Все здесь очень интересно — много пищи для ума, а также для сердца. Вот приеду, все расскажу. Целую Вас, спасибо за записочку.

Ваш Мих. К.»

Необходимо пояснить, что «Фуэнте Овехуна» — название спектакля, который с большим успехом шел в Киеве в 1918 году и в котором Вера Юренева играла роль Лауренсии, своего рода испанской Жанны д’Арк, мужественной девушки, страстно призывающей народ на борьбу с вторгшимися в страну чужеземными захватчиками.

Итак, Кольцов и Юренева расстались. Это произошло в 1922 году. А вскоре, приблизительно через год, Михаил Ефимович познакомился на каком-то вечере с Елизаветой Николаевной Ратмановой, женщиной, обладавшей, несомненно, сильным, волевым характером, далеко не глупой, далеко не красавицей, но отличавшейся весьма своеобразной, запоминающейся внешностью. Через довольно короткое время они поженились. Родители и брат этот брак встретили неодобрительно, Елизавета Николаевна не пользовалась большой любовью ни у кого из близких Кольцову людей. (Между собой они ее именовали Лярва.) Видимо, в конце концов это стало ей известно и она как-то задала брату Михаила вопрос:

— Скажите, пожалуйста, Боря. Что значит — Лярва?

Тот смутился и невнятно пробормотал:

— Понятия не имею. В первый раз слышу…

Ратманова, теперь — Кольцова, была, в общем, неплохой журналисткой, хотя звезд с неба не хватала. Она отнюдь не была и, что называется, «домашней хозяйкой», а принимала активное участие в общественной жизни, вникала во все дела Кольцова.

После его ареста Елизавета Николаевна официально отреклась от своего мужа.

Рассказывала секретарь-стенографистка Кольцова Нина Павловна Прокофьева, по мужу — Гордон. Она встретилась на улице с Елизаветой Николаевной, вернувшейся в Москву из Испании, где работала корреспондентом ТАСС. (Это было уже после ареста Кольцова.) Гордон, муж Нины Павловны, был тоже репрессирован.

— Что же, Ниночка, — довольно игриво обратилась к ней Елизавета Николаевна, — придется нам искать новых мужей?

— Нет, Елизавета Николаевна, — сухо ответила Нина Павловна. — Я буду ждать своего.

Между прочим, оформив развод с «врагом народа» Кольцовым, Ратманова впоследствии дважды выходила замуж: за академика Стыриковича и за известного в свое время искусствоведа Бабенчикова.

Елизавета Николаевна снова появилась на горизонте в 1954 году, после посмертной реабилитации Кольцова, с претензией на предоставление ей авторских прав на литературное наследие Кольцова. Борис Ефимов, ставший по решению Союза писателей единственным наследником по литературным правам своего брата, принципиально этому воспротивился. Попытки Ратмановой затеять судебный процесс ни к чему не привели. Ей пришлось удовлетвориться достаточно крупной суммой, которую Ефимов счел нужным ей подарить, — все же она была когда-то женой его родного брата.

…В 1932 году Кольцов, находясь в командировке в Берлине, познакомился с немецкой писательницей и журналисткой-антифашисткой Марией Грессгенер, подписывавшей свои произведения псевдонимом Мария Остен. Между ними возникли дружеские взаимоотношения, перешедшие вскоре в близость. Мария Остен стала фактической женой Михаила Кольцова. На официальный развод Ратманова категорически не давала согласия, да Кольцов и не очень настаивал.

Мария Остен до своего знакомства с Кольцовым несколько раз бывала в Советском Союзе. Несмотря на острый ум и наблюдательность Мария Остен не смогла за эти кратковременные поездки понять сущность строя и власти СССР, она видела только красивый фасад и слышала только громкие лозунги.

А в Германии к власти стремительно шел Гитлер. Быть коммунистом становилось крайне опасно. И когда Кольцов предложил Марии переехать в Москву и работать здесь, Остен охотно согласилась. Ей пока все нравилось в Москве. Она с увлечением окунулась в журналистскую деятельность — ее корреспонденции и очерки появлялись на страницах многих московских газет и журналов. Она возобновила свои старые знакомства в среде творческой интеллигенции, заводила новые, радовалась гостеприимству и общительности окружающих ее людей, словом, жила полноценной интересной жизнью, не опасаясь никаких «наци». И самое главное, что рядом с ней был человек, которого она любила, — Михаил Кольцов.

Помимо своей работы Мария Остен помогала Кольцову в его журналистской деятельности. Она часто ездила с ним во всевозможные командировки, как по Советскому Союзу, так и за рубеж. Одна из таких поездок была особенно примечательной — в Париж в 1933 году для освещения Лейпцигского процесса о поджоге рейхстага. (Визу на въезд в Германию фашистские власти Кольцову не дали.) Кольцов и Остен поселились в Париже, где собирали информацию о процессе. Как-то, выкроив несколько дней, они отправились в Саар (область, в то время отделенную от Германии по условиям ее капитуляции после

Первой мировой войны). В Сааре вскоре должен был состояться референдум по вопросу о присоединении его к Германии, и Кольцов хотел узнать, какие настроения в области и каков может быть результат этого референдума. А ведь Саар был до войны, да и оставался одной из самых индустриальных и богатых ценными полезными ископаемыми территорий, и присоединение его обратно к Германии означало усиление ее военного потенциала.

Путешествуя по Саару, Кольцов и Остен остановились в доме шахтера-коммуниста Иоганна Лосте, где их внимание привлек десятилетний Губерт, бойкий, симпатичный мальчик, который рассказал им о своих нехитрых детских делах, о своей школе, где господствует дух нацизма, в которой учитель-нацист называет его не иначе, как «проклятый коммунистенок», и обещает ему, что когда нацисты придут к власти в Сааре, то с ним и его семьей расправятся.

И тут Кольцову пришла в голову неожиданная мысль: а не взять ли мальчика с собой из страны, где коммунистов преследуют, в страну, где они стоят у власти. Это было бы для мальчика подлинным чудом. И по мысли Кольцова, Мария написала бы о впечатлениях Губерта книгу, название для которой родилось тут же — «Губерт в стране чудес». Родители Губерта дали согласие отпустить мальчика на один год. (Этот год для Губерта обернулся почти 30 годами: до конца своей жизни он больше не вернется в Германию.) Сказано — сделано. Мария с Губертом через Париж и Прагу отправляются в Советский Союз.

Все, что затем происходило с Губертом, совершенно потрясло маленького мальчика: и сама страна, и люди, с которыми он общался, и условия жизни — несравнимые с теми, при которых он жил в Сааре.

Мария при поддержке и помощи Кольцова написала необычную для тех времен и весьма интересную книгу. Она писала ее от лица самого Губерта, в основе — его впечатления от советской страны. Они, естественно, восторженные. Автор предисловия к этой книге — один из самых популярных в то время в СССР людей — герой Лейпцигского процесса Георгий Димитров. Сама книга вызвала большой интерес, и весь тираж моментально разошелся. Любопытная деталь — в ней опубликована редкая фотография, на которой запечатлен Сталин, держащий на руках свою дочь Светлану. (В прессе появлялись только официальные снимки вождя, а этот — из семейного альбома.) Фотографию эту вручил Марии помощник Сталина — Поскребышев. По тем временам это было показателем величайшей благосклонности Отца и Учителя к книге Марии Остен. Пребывание Губерта в «Стране чудес» можно было с полным правом назвать чудесным. Но из родного дома пришли плохие вести…

…13 января 1934 года в Сааре состоялся плебисцит. Вот письмо Губерту от матери:

«Вы уже знаете, наверно, о результатах голосования. Мы все еще не можем понять, как это произошло. Здесь что-то не так. Тот, кто видел демонстрацию рабочих масс в Саарбрюкене 6 января, не будет считать результат голосования правильным. За неделю до плебисцита фашисты усилили террор. Я думаю, что результаты подтасованы. 14 января, еще до подсчета голосов, фашистская пресса извещала, что 90 процентов населения голосовало за присоединение к Германии.