М.-А. Лекуре - Рубенс

• Название: Рубенс
• Автор: М.-А. Лекуре
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2002

Великий фламандский живописец еще при жизни снискал и славу и успех. Он жил в роскоши и был необычайно плодовит: Рубенс оставил после себя несметное множество полотен. Государи разных стран наперебой стремились заказать ему свой портрет и украсить сериями его полотен стены своих дворцов. Общаясь с сильными мира сего, Рубенс проявил себя еще и как блистательный дипломат, умело исполняющий волю своих повелителей.

Биографию, написанную М.-А. Лекуре, помимо прочего, отличает от других посвященных Рубенсу работ блестящее знание эпохи и прекрасное умение убедительно рассказать не только о творчестве художника, но и о его жизни, немалое место в которой занимала политика.

---

Со всех сторон окруженный интригами и кознями, он и сам не брезговал подобными методами. Так, в сентябре 1629 года ему посчастливилось перехватить секретное послание, адресованное савойскому герцогу, в котором английский капитан просил у герцога разрешения на трех вооруженных военных кораблях отправиться из порта Виллафранка в Тунис, Алжир и Беджайю — бить мавров. «Однако, учитывая выгодное положение этого порта [Виллафранка] для проникновения в Лионский залив и перекрытия прохода из Барселоны в Геную, я счел разумным посвятить в этот план сэра Фрэнсиса Коттингтона, который не знал о его существовании. Я полагаю эту проблему чрезвычайно важной, потому что четыре корабля легко могут превратиться в двадцать и принести немало неприятностей королю Испании. Он пообещал мне, что доложит обо всем королю и сделает все, что в его силах, чтобы этому помешать».337

В ноябре заговорили о скором приезде испанского посланника, говорили даже, что его багаж уже доставлен в Дюнкерк. Дон Карлос Колома прибыл в Лондон 11 января 1630 года. Король оказал ему пышный прием в Банкетинг-холле. Знатные дамы королевства явились на встречу в таком количестве, что, как сообщал Дорчестер Коттинггону, тесно зажатые в толпе, они «драли друг друга за волосы».338

Развязка

Свою миссию Рубенс выполнил. Можно было возвращаться домой. Оставалось только передать Коломе бумаги и ввести его в курс дела. Эта процедура заняла еще два месяца. Наконец, 6 марта 1630 года он покинул Лондон.

Накануне отъезда он вместе с Жербье нанес визит голландскому посланнику Альберту Иоахими и вручил ему просьбу об освобождении дюнкеркских моряков, томящихся в Роттердаме. Иоахими, прекрасно осведомленный о внутренних убеждениях художника, понял истинную цель его прихода: фламандец не мог уехать, не обсудив с ним причин конфликта, столкнувшего между собой их страны. Действительно, занимаясь политикой, Рубенс постиг, сколь зыбко любое соглашение, а потому не питал особенных иллюзий относительно конкретных результатов англо-испанского договора для установления мира в Нидерландах. Он знал, что Карла I заботила только проблема Пфальца, что Филипп IV так и не избавился от убеждения, что голландцев можно и должно покорить силой оружия. Поэтому, несмотря на официальное предписание оставить в стороне нидерландский вопрос, он по собственной инициативе решил напрямую переговорить с голландским посланником, «уверяя Иоахими, как докладывает Дедли Карлтон, что Соединенные Провинции могли бы заключить договор, если бы хотели этого, установив тем самым мир и покой в Семнадцати провинциях, измученных долгой войной».339

Все эти четыре года, разрываясь между Мадридом и Лондоном, художник думал об одном: как положить конец войне во Фландрии. Может быть, недавний успех в обхождении с английским и испанским монархами слегка вскружил ему голову? Поддался ли он своим «внутренним порывам, увлекся ли сознанием собственной значительности» или «угодил в ловушку внешнего блеска, став рабом церемониала, он — такой порядочный и любезный, такой обходительный, привлекательный, всегда прекрасно одетый и немножко тщеславный?»340 Он все еще верил, что Гаага и Брюссель вполне могли бы найти общий язык и восстановить мир между Северными и Южными Нидерландами: «Иоахими отвечал ему, что добиться этого можно одним-единственным способом: изгнать прочь испанцев».341

Самым ощутимым результатом всей английской эпопеи Рубенса можно считать его личное продвижение вверх по социальной лестнице, отмеченное новым титулом и великолепными дарами. 3 марта Карл I посвятил его в рыцари, обогатив герб художника «геральдической фигурой, заимствованной у английского королевского герба: то была четверть щита с изображением золотого льва на красном фоне, которую Рубенс поместил в верхней левой части своего герба». Кроме того, он получил усыпанную драгоценными камнями шпагу, украшенную бриллиантами ленту для шляпы и бриллиантовое же кольцо, которое государь ради такого случая снял с собственного августейшего пальца. «Невозможно осыпать большими милостями вельможу, каким бы выдающимся он ни был»,342 — комментировал награду венецианский посланник Джованни Соранцо.

Рубенсу выдали паспорт со специальной пометкой, предписывающей голландским судам, ежели таковые встретятся в открытом море, не чинить художнику никаких препятствий, и Рубенс, счастливый, что скоро будет дома, выехал в Дувр. Однако ему снова пришлось задержаться в Англии, на сей раз по причине собственного добросердечия и религиозности. Узнав о его предстоящем отплытии, к нему обратились с просьбой несколько молодых католиков, мечтавших попасть во Фландрию: девушки стремились в монастырь, а юноши горели желанием поступить в иезуитский коллеж в Дуэ. Покинуть родину они не могли без особого на то разрешения, и Рубенс целых 18 дней посвятил улаживанию этого вопроса через испанского посланника и английского министра. Нам, правда, неизвестно, увенчались ли его хлопоты успехом. Так или иначе, 23 марта, в компании с юными богомольцами или без них, он отплыл из Дувра. 6 апреля Балтазар Моретус смог записать: «Наконец-то вернулся из Англии господин Рубенс».343

Эрцгерцогиня Изабелла возместила ему издержки лондонского вояжа, проследила, чтобы испанский двор оплатил ему написанные и оставленные там картины, пожаловала ему серебряный с подставкой кувшин для воды и наградила его новым титулом секретаря закрытого королевского совета. Слишком хорошо зная своего художника, она, разумеется, не требовала от него исполнения обязанностей, налагаемых этой должностью. Он, в свою очередь, высказал пожелание и на родине носить пожалованный ему рыцарский титул, а потому Совет Фландрии сочинил и отправил королю следующее ходатайство:

«Сир!

Пауль Рубенс, секретарь закрытого совета Нидерландов, свидетельствует, что он с верностью и удовольствием исполнил дело, о котором известно Вашему Величеству и его министрам. Желая придать более блеска и важности своей службе, которую он готов продолжить, буде представится случай, он умоляет Ваше Величество почтить его рыцарским титулом.

Ее Светлейшество инфанта с настойчивостью поддерживает эту просьбу перед Вашим Величеством, высоко ценя службу ходатая. Вашему Величеству он хорошо известен, как известны и его заслуги, а также выдающиеся успехи, достигнутые им в своем ремесле. По этой причине и с учетом услуг, оказанных им в делах особой важности, а также постольку, поскольку он уже значится секретарем Вашего Величества, пожалование ему этой милости не повлечет за собой последствий в виде прошений других художников. Император Карл V наградил Тициана званием рыцаря ордена св. Иакова. Потому совету представляется, что Ваше Величество могли бы пожаловать ходатая рыцарским титулом, о котором он просит.

Мадрид, 16 июля 1631 года».344

Филипп IV не оставил без внимания ходатайство своего совета, и 20 августа 1631 года Рубенс получил рыцарскую грамоту.

15 ноября 1630 года Англия и Испания подписали мирное соглашение. В основном оно касалось прекращения военных действий между обеими странами и восстановления дипломатических отношений, иными словами, стороны просто вернулись к условиям 1604 года. О Пфальце не упоминалось ни словом. (Отдельным документом Испания все-таки обязалась восстановить в правах Нижний Пфальц, оккупированный ее войском, и ходатайствовать перед императором о возвращении курфюрста Фридриха в его владения.) О перемирии между Соединенными Провинциями и Нидерландами также не говорилось ровным счетом ничего. Так что, одержав трудную дипломатическую победу, Рубенс не оказал сколько-нибудь заметного влияния на ход мировой истории. Даже последняя, крайняя его попытка прямого контакта с Соединенными Провинциями провалилась. Радикальное решение, за которое они выступали, не могло устроить Рубенса — осторожного человека, склонного к торгу и компромиссу, одним словом, достойного сына Яна Рубенса.

Конец посольства

17 декабря 1630 года Филипп IV — в Мадриде, а Карл I — в Лондоне поклялись блюсти условия договора. Вскоре события снова потребовали присутствия Коломы на фламандском фронте, и Испании понадобился новый представитель в Лондоне. Собрался закрытый совет, на котором предстояло обсудить различные предложения. Как и предполагал венецианский посланник Джованни Соранцо, писавший: «Вполне вероятно, что этот художник еще вернется сюда в ранге обычного посланника»,345 — в списке кандидатов фигурировала и фамилия Рубенса. Но что толку иметь титул рыцаря, полученный от короля Англии, и со дня на день ожидать такого же от короля Испании, если живешь в эпоху, когда довольно одной реплики графа Онате, чтобы напомнить всем и каждому: никакие заслуги не в состоянии искупить «низкое» звание живописца! «Поскольку этот человек живет за счет труда рук своих, то ему, с его стороны, представляется, что Его Величеству было бы весьма затруднительно назначить его своим министром».346 Ни творческий гений, ни реальные заслуги не стоили в глазах испанцев преимуществ, даваемых рождением. И назначение в Лондон досталось секретарю короля и посланнику Испании в Нидерландах дону Хуану де Неколальде.