Александр Пушкин - Медный всадник

• Название: Медный всадник
• Автор: Александр Пушкин
• Жанр: Поэзия
• Год: 1978

---

Заключение

Остров малый

Остров малый /

Стих 469

Или мечтатель посетит /

Или чиновник посетит

ПРИМЕЧАНИЯ

3) Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению. Жаль только <…> /

3) Мицкевич прекрасными стихами описал день, предшествовавший петербургскому наводнению, в одном из лучших своих стихотворений Oleszkiewicz. Жаль только <…>

III. <ЕЗЕРСКИЙ>

I

Над омраченным Петроградом

Осенний ветер тучи гнал,

Дышало небо влажным хладом,

Нева шумела. Бился вал

О пристань набережной стройной,

Как челобитчик беспокойный

Об дверь судейской; дождь в окно

Стучал печально. Уж темно

Все становилось. В это время

10 Иван Езерский, мой сосед,

Взошел в свой тесный кабинет…

Однако ж род его и племя,

И чин, и службу, и года

Вам знать не худо, господа.

II

Начнем ab ovo:341 мой Езерский

Происходил от тех вождей,

Чей дух воинственный и зверский

Был древле ужасом морей.

Одульф, его начальник рода,

20 Вельми бе грозен воевода,

Гласит Софийский хронограф.

При Ольге сын его Варлаф

Приял крещенье в Цареграде

С рукою греческой княжны;

От них два сына рождены:

Якуб и Дорофей. В засаде

Убит Якуб; а Дорофей

Родил двенадцать сыновей.

III

Ондрей, по прозвищу Езерский,

30 Родил Ивана да Илью

И в лавре схимился Печерской.

Отсель фамилию свою

Ведут Езерские. При Калке

Один из них был схвачен в свалке,

А там раздавлен, как комар,

Задами тяжкими татар;

Зато со славой, хоть с уроном,

Другой Езерский, Елизар,

Упился кровию татар

40 Между Непрядвою и Доном,

Ударя с тыла в кучу их

С дружиной суздальцев своих.

IV

В века старинной нашей славы,

Как и в худые времена,

Крамол и смуты в дни кровавы,

Блестят Езерских имена.

Они и в войске и в совете,

На воеводстве и в ответе

Служили князям и царям,

50 Из них Езерский Варлаам

Гордыней славился боярской:

За спор то с тем он, то с другим

С большим бесчестьем выводим

Бывал из-за трапезы царской,

Но снова шел под страшный гнев,

И умер, Сицких пересев.

V

Когда ж от Думы величавой

Приял Романов свой венец,

Когда под мирною державой

60 Русь отдохнула наконец,

А наши вороги смирились,

Тогда Езерские явились

В великой силе при дворе.

При императоре Петре…

Но извините: статься может,

Читатель, я вам досадил:

Наш век вас верно просветил,

Вас спесь дворянская не гложет,

И нужды нет вам никакой

70 До вашей книги родовой…

VI

Кто б ни был ваш родоначальник,

Мстислав Удалый, иль Ермак,

Или Митюшка целовальник,

Вам все равно — конечно так,

Вы презираете отцами,

Их древней славою, правами

Великодушно и умно,

Вы отреклись от них давно,

Прямого просвещенья ради,

80 Гордясь, как общей пользы друг,

Ценою собственных заслуг,

Звездой двоюродного дяди,

Иль приглашением на бал

Туда, где дед ваш не бывал.

VII

Я сам — хоть в книжках я словесно

Собратья надо мной трунят —

Я мещанин, как вам известно,

И в этом смысле демократ.

Но каюсь: новый Ходаковский,342

90 Люблю от бабушки московской

Я слушать толки о родне,

Об отдаленной старине.

Могучих предков правнук бедный,

Люблю встречать их имена

В двух-трех строках Карамзина.

От этой слабости безвредной,

Как ни старался, — видит бог, —

Отвыкнуть я никак не мог.

VIII

Мне жаль, что сих родов боярских

100 Бледнеет блеск и никнет дух.

Мне жаль, что нет князей Пожарских,

Что о других пропал и слух,

Что их поносит шут Фиглярин,

Что русский ветреный боярин

Теряет грамоты царей

Как старый сбор календарей.

Что исторические звуки

Нам стали чужды — хоть спроста

Из бар мы лезем в tiers-état,343

110 Хоть нищи будут наши внуки,

И что спасибо нам за то

Не скажет, кажется, никто.

IX

Мне жаль, что мы, руке наемной

Дозволя грабить свой доход,

С трудом ярем заботы темной

Влачим в столице круглый год.

Что не живем семьею дружной

В довольстве, в тишине досужной,

Старея близ могил родных

120 В своих поместьях родовых,

Где в нашем тереме забытом

Растет пустынная трава;

Что геральдического льва

Демократическим копытом

У нас лягает и осел:

Дух века вот куда зашел!

X

Вот почему, архивы роя,

Я разобрал в досужный час

Всю родословную героя,

130 О ком затеял свой рассказ

И здесь потомству заповедал.

Езерский сам же твердо ведал,

Что дед его, великий муж,

Имел пятнадцать тысяч душ.

Из них отцу его досталась

Осьмая часть — и та сполна

Была сперва заложена,

Потом в ломбарде продавалась…

А сам он жалованьем жил

140 И регистратором служил.

XI

Допросом музу беспокоя,

С усмешкой скажет критик мой:

«Куда завидного героя

Избрали вы! Кто ваш герой?» —

А что? Коллежский регистратор.

Какой вы строгий литератор!

Его пою — зачем же нет?

Он мой приятель и сосед.

Державин двух своих соседов

150 И смерть Мещерского воспел;

Певец Фелицы быть умел

Певцом их свадеб, их обедов

И похорон, сменивших пир,

Хоть этим не смущался мир.

XII

Заметят мне, что есть же разность

Между Державиным и мной,

Что красота и безобразность

Разделены чертой одной,

Что князь Мещерский был сенатор,

160 А не коллежский регистратор —

Что лучше, ежели поэт

Возьмет возвышенный предмет,

Что нет, к тому же, перевода

Прямым героям; что они

Совсем не чудо в наши дни;

Иль я не этого прихода?

Иль разве меж моих друзей

Двух, трех великих нет людей?

XIII

Зачем крутится ветр в овраге,

170 Подъемлет лист и пыль несет,

Когда корабль в недвижной влаге

Его дыханья жадно ждет?

Зачем от гор и мимо башен

Летит орел, тяжел и страшен,

На черный пень? Спроси его.

Зачем Арапа своего

Младая любит Дездемона,

Как месяц любит ночи мглу?

Затем, что ветру и орлу

180 И сердцу девы нет закона.

Гордись: таков и ты, поэт,

И для тебя условий нет.

XIV

Исполнен мыслями златыми,

Непонимаемый никем,

Перед распутьями земными

Проходишь ты, уныл и нем.

С толпой не делишь ты ни гнева,

Ни нужд, ни хохота, ни рева,

Ни удивленья, ни труда.

190 Глупец кричит: куда? куда?

Дорога здесь. Но ты не слышишь,

Идешь, куда тебя влекут

Мечты златые; тайный труд

Тебе награда; им ты дышишь,

А плод его бросаешь ты

Толпе, рабыне суеты.

XV

Скажите: экой вздор, иль bravo,

Иль не скажите ничего —

Я в том стою — имел я право

200 Избрать соседа моего

В герои повести смиренной,

Хоть человек он не военный,

Не второклассный Дон Жуан,

Не демон — даже не цыган,

А просто гражданин столичный,

Каких встречаем всюду тьму,

Ни по лицу, ни по уму

От нашей братьи не отличный.

Довольно смирный и простой,

210 А впрочем, малый деловой.

Продолжение в черновой рукописи:

<XVI>

Во фраке очень устарелом

Он, молча сидя у бюро,

До трех часов в раздумьи зрелом

Чинил и пробовал перо.

Вам должно знать, что мой чиновник

Был сочинитель и любовник;

Свои статьи печатал он

В «Соревнователе». Влюблен

Он был в Мещанской по соседству

220 В одну Лифляндочку. Она

С своею матерью одна

Жила в домишке, по наследству

Доставшемся недавно ей

От дяди Франца. Дядя сей —

<XVII>

Но от мещанской родословной

Я вас избавлю — и займусь

Моею повестью любовной

Покамест вновь не занесусь

………

ВАРИАНТЫ

1. ЧЕРНОВЫЕ ТЕКСТЫ ВСТУПИТЕЛЬНЫХ СТРОФ

Первая редакция

Первая строфа (ПД 840, л. 12; Акад., V, 387-388)

Над П.<етер> Б.<ургом> омраченном

Осенний ветер тучи гнал.

Нева в течении смущенном

Приподымалась — тяжкой вал

5 Как челобитчик беспокойный

Толкался у ограды стройной

Ее гранитных берегов

Среди пенастных облаков

[Серпа] и звезд не видно было;

10 Взамен угаснувшей зари

Светились тускло фонари

Дождь капал, ветер выл уныло

Клубя капот сирен ночных

И заглушая часовых

Вторая строфа

Первый вариант

(ПД 840, л. 12 об.; Акад., V, 388)

В своем безмолвном кабинете