Дайан Фосси - Гориллы в тумане

• Название: Гориллы в тумане
• Автор: Дайан Фосси
• Издательство: Армада
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0368-2

Эта книга явилась результатом тринадцатилетних наблюдений за семейством горилл в тропических лесах Руанды, Уганды и Заира. Американская исследовательница Дайан Фосси подробно и доступно, часто с юмором, описывает поведение этих удивительных исчезающих животных. Автор рассказывает не о гориллах вообще, а о каждом животном в отдельности: о его внешности, характере, привычках, нередко прослеживая его жизненный путь от рождения до смерти. Дайан развеивает миф о гориллах как о злобных и агрессивных существах, приводя примеры их нежности, добродушия, а порой и застенчивости. Книга построена на уникальном материале, поскольку до Д. Фосси подобных исследований не проводилось. Сама писательница трагически погибла от рук браконьера-убийцы.

---

Ошеломленная содержанием записки, я заплатила носильщикам и распорядилась, чтобы бочку внесли в комнату Коко, которая пока оставалась на солнце в загоне. Теперь стало ясно, что неделю назад директор решил избавиться от Коко, считая, что ей осталось жить считанные часы. И велел поймать для кёльнского зоопарка вторую гориллу. Гораздо позднее я узнала, что вторую гориллу тоже добыли на горе Карисимби из группы, в которой было около восьми особей, как и в группе Коко, погибших при защите детеныша.

Я выдернула гвозди из бочки. В отличие от Коко, пойманное животное отказалось покинуть бочку и забилось в угол. Я привела Коко обратно в комнату, чтобы она выманила пленника, но он никак не реагировал. Тогда я оставила их одних и стала наблюдать из своей комнаты. Коко обуяло сильное любопытство, и она засунула голову в бочку, похрюкивая каждый раз, когда новичок делал какие-то движения. Иногда животные протягивали руки, но, не успев коснуться друг друга, отдергивали их.

Пленник, похоже, не собирался вылезать из бочки. Потеряв терпение, я вошла в комнату, повалила бочку набок и вытряхнула гориллу на покрытый растениями пол. Меня охватил ужас при виде юной самки четырех с половиной или пяти лет, выглядевший хуже, чем Коко при первой встрече. Из нанесенных пангой ран на голове, руках и ногах, а также из глубоких порезов от веревок сочился гной. Судя по состоянию ран и прочим признакам, было видно, что гориллу поймали примерно в то же время, что и Коко, и, следовательно, она провела в заключении на неделю больше.

Новенькая отбежала в дальний угол комнаты и забилась под стол. Коко стала прохаживаться перед ней взад и вперед в важной позе, как обычно поступают гориллы при первом знакомстве. Я обрадовалась, что буквально через несколько часов после сильной болезни у Коко вновь проявился интерес к жизни, но сомневалась, что Пакер («хмурая» — я ее назвала так за подавленное состояние, в каком она пребывала в то время) когда-нибудь оживет.

Я принесла свежий сельдерей, чертополох, подмаренник и целый поднос ежевики, собранной моими сотрудниками. При виде знакомой пищи у Пакер в глазах на мгновение мелькнул интерес, но, поскольку эти яства, наверное, напомнили ей былую свободу, она жалобно захныкала, как в свое время Коко. В знак солидарности Коко стала было вторить ей и скривила губы, но тут же подошла к подносу и отобрала несколько ягод покрупнее. Я снова покинула комнату и принялась следить за ними через сетчатую дверь. Пакер медленно подошла к любимой еде и осторожно взяла ягодку. Гориллы обменялись хрюкающими звуками, ведь им предоставилась первая возможность поделиться горем друг с другом. Затем они набрали по полной горсти ягод и разбежались по противоположным углам, где начали уплетать их за обе щеки, продолжая похрюкивать. Я поняла, что им может помочь выжить некоторое соперничество.

В первый день знакомства небольшой антагонизм сочетался с сознанием того, что они нуждаются друг в друге. К концу дня гориллы улеглись в гнездо, прижавшись друг к другу, поплакали немножко и заснули в обнимку.

Я потратила три дня, чтобы приохотить Пакер к тому же снадобью на молочном порошке, которое принимала Коко. Мне удалось это сделать благодаря тому, что Пакер начала впадать в такое же летаргическое состояние, как и Коко, сразу после прибытия в лагерь. Сходство между ними этим не ограничивалось — как и Коко, Пакер хорошо воспринимала лесную растительность, принесенную в комнату, и ей тоже нравились бананы. Их пристрастие к бананам, которые не растут в области Вирунга, свидетельствовало о том, что браконьеры продержали их в неволе достаточно долго, чтобы привить вкус к незнакомому фрукту.

Пока Пакер болела, Коко сильно привязалась ко мне и постоянно требовала, чтобы я прижимала ее к себе, держала за руки и играла с ней. Если ее потребность во внимании сразу не удовлетворялась, ее хныканье перерастало в шумные истерики. Во время них Пакер, утешая ее, начинала урчать из своего гнезда на верхней полке для хранения запасов. Постоянное присутствие Коко и наша дружба с ней помогла Пакер преодолеть критическое состояние.

У нее постепенно возродился интерес к еде, и она иногда даже завладевала принадлежавшей Коко долей любимой пищи, несмотря на сопротивление подруги по несчастью.

Это были трудные денечки. К тому же решил уволиться новый повар, когда я попросила его приготовить питательную смесь и простерилизовать бутылочку. Он высокомерно заявил на суахили: «Я готовлю для европейцев, а не для животных». Многие из служащих тоже роптали, слыша постоянные требования носить из леса свежую еду и убирать из комнаты не менее свежий помет. В этот период мне очень помог Мутарутква, по-прежнему незаконно пасший скот на территории парка неподалеку от лагеря.

Когда однажды мы с молодым следопытом Немейе вышли на наши ежедневные и довольно утомительные сборы крупной, сочной и спелой ежевики, что трудно сделать даже в разгар сезона, нам встретился Мутарутква. Понаблюдав за нашими бесплодными попытками, он вдруг вскочил и ринулся в густые заросли. Прошло около получаса. Нам с Немейе удалось собрать от силы дюжину ягод. Вдруг пастух появился так же бесшумно, как и исчез. С робкой улыбкой он протянул нам руки. В каждой руке он держал большой лист лобелии с кучкой сочных ягод ежевики. Я с благодарностью приняла дар. Это были первые из множества ягод, которые Мутарутква с удовольствием собирал для наших горилл, избавив нас от долгих часов блуждания по лесу.

К счастью, Коко пристрастилась к молоку с лекарствами и три раза в день опустошала не только свою миску, но и миску Пакер. Пакер было невдомек, как Коко могла пить такую гадость. Но снова чувство соперничества пересилило. Чем упорнее Коко пыталась завладеть миской Пакер, отталкивая ее и похрюкивая, тем отчаяннее Пакер пыталась защитить свое добро. И, отстояв ее, Пакер выпивала лечебную жидкость с перекошенным от отвращения лицом.

Я была беспредельно благодарна Коко за ее невольную помощь, ибо даже восемь суток спустя Пакер не позволяла мне дотрагиваться до нее и не подходила ко мне, что резко отличалось от поведения Коко в первые дни. Пакер, которая, по моим подсчетам, была на год старше Коко, имела более замкнутый характер и сильнее реагировала на малейшие изменения обстановки. Несмотря на попытки убедить Пакер, что ей больше ничего не грозит, она все время была как на иголках, особенно когда рядом с их комнатой или загоном раздавались человеческие голоса или появлялись люди.

Первые попытки подойти ко мне маскировались «защитой» Коко, которую часто приходилось отвлекать игрой от излюбленного занятия — обдирания обивки со стен и потолка. Со временем Коко обнаружила, что обивку можно не только рвать на куски, но и жевать и что, ободрав обивку потолка, она может попасть на чердак. Понадобилось несколько недель, чтобы как следует законопатить потолок и отучить Коко от привычки мочиться с чердака на мою половину.

Когда я, играючи, пыталась оттащить Коко от обивки, Пакер приходила ей на помощь и, с хрюканьем бегая вокруг меня, норовила ударить или укусить за ногу. С одной стороны, могло показаться, что она хотела принять участие в игре или получить свою порцию ласки, но малейшие попытки с моей стороны сделать это рьяно пресекались ею. Такое проявление ревности и несколько психически неуравновешенное поведение вызвало у меня чувство жалости. Очевидно, оно было вызвано травматическими воспоминаниями о поимке и дальнейшем заключении. Испытывая чувство вины, я продолжала уделять основное внимание Коко не столько потому, что та требовала его, сколько потому, что хотела заставить Пакер перебороть замкнутость. Мне казалось, что, как и при соперничестве за еду, соперничество за внимание сыграет положительную роль.

Однажды ночью — с момента появления Пакер прошло почти две недели — она незаметно подкралась к Коко, игравшей со мной на скамье в их комнате. Пакер ухватила Коко за ногу и попыталась стянуть ее с моих колен. Коко стала сопротивляться. Пакер нервно зашлепала губами и принялась отрывать мою руку от Коко. Я осторожно погладила Пакер. Она вздрогнула, оцепенела и отвернулась от меня. Своим прикосновением ко мне Пакер сделала первую попытку войти в контакт с человеком. Два следующих дня она действовала в таком же духе и всякий раз, когда я держала Коко, на мгновение дотрагивалась до моей руки. Как только она приближалась ко мне, я пыталась наложить мазь на гнойные раны на ее руке, но Пакер удавалось увернуться, и на целый день ее доверие ко мне бывало подорвано.

Наконец настал день, когда Коко достаточно окрепла, чтобы можно было выпустить ее побродить среди деревьев и на полянах вокруг лагеря. Что касается Пакер, ее раны еще не совсем зажили, и я боялась, что она не будет меня слушаться. В первый раз мне пришлось тащить Коко на спине, потому что она робела от открывшихся просторов. Даже когда мы залезли на огромную хагению, увитую подмаренником и прочими лакомствами горилл, она не решилась слезть с меня.