Ольга Лобанова - Любовь как спасение

• Название: Любовь как спасение
• Автор: Ольга Лобанова
• Издательство: Известия
• Жанр: Короткие любовные романы
• Год: 2012
• ISBN: 978-5-206-00852-4

Кажется, еще царь Соломон сказал, что человек любит много раз, но… только один раз человек любит. Полюбить один раз и на всю жизнь — разве не об этом мечтает каждый из нас? Есть избранные, которые способны любить только раз. Таких, к сожалению, меньшинство и они — исключение из общего правила в нашей сумасшедшей и суматошной жизни.

---

Это лето началось с неожиданности: Илья, в кои-то веки, взял Марата на две недели и уехал с ним в Казань, к своим родителям. Катерина была рада — мальчик скучал по отцу, часто спрашивал о нем, но Илья своим вниманием сына не баловал. Марат уехал, и она осталась совсем одна, и как жить ей в этой пустоте, не знала. В последнее время Катерина часто ловила себя на мысли, что совсем не знает, как ей жить дальше. Чего ждать, на что надеяться? Тридцать лет, и такая пустота…

* * *

— И все-таки, почему вы подошли ко мне в магазине? — Они вышли из кинотеатра, обсуждать фильм не хотелось, да и нечего было обсуждать. Два часа ушли на то, чтобы хоть немного привыкнуть друг к другу, почувствовать плечо — нужно ли оно тебе? Георгий не купил попкорн и пиво, и уже за это Катерина была ему благодарна. И его близость в темном полупустом зале не была ей неприятна.

— Хотите услышать комплимент? Пожалуйста: вы красивы, но я подошел не поэтому. Не обижайтесь — красивых женщин много, даже слишком. Но в вас… Вы ходили по той барахолке, и мне сначала показалось: вот еще одна скучающая дамочка, не знает, куда деть деньги. И тут — вы проходили мимо зеркала, взглянули в него и поправили волосы под заколкой, — он показал, как Катерина это сделала — плавно, снизу вверх. — В этом жесте было столько женственности. И тоски. Нет, неправильно — столько печали. Вертинский вспомнился сам собой…

— Разве есть разница между тоской и печалью?

— Конечно! Тоска — от лени, от скуки, от несбывшихся желаний. Печаль сложнее — она от понимания несовершенства мира и невозможности его исправить.

Что-то случилось с Катериной в этот момент. Этот Георгий, этот нахал — он коснулся той струны в душе Катерины, которой давным-давно не касалась она сама и не позволяла никому другому. А может, и не было рядом с ней никогда человека, кто знал об этой струне и мог бы бережно ее тронуть, не раня? И эта струна зазвучала…

— Сколько вам лет, Георгий? — Катерина не хотела, чтобы он услышал тот звук, — зачем? Но уже было поздно.

— Вы хотите сказать, что старше меня? Не надо, это не имеет значения.

— А что имеет значение?

— Вы познакомите меня со своим сыном? Как его зовут?

— Марат.

— Его отец француз? Или татарин?

— Татарин, Ильяс, он родом из Казани. А почему француз?

— Это просто: в тридцатые годы татары часто называли мальчиков Маратами — в честь Жана-Поля Марата. Такой вот революционный романтизм, а теперь это имя звучит как исконно тюркское, правда?

— А я не знала. Вы историк?

— Да, преподаю в одном учебном заведении.

— Высшем?

— Выше не бывает. Вот и метро, — Георгий остановился возле буквы «М». — Увидимся завтра?

— Увидимся. У вас, наверное, каникулы? И у меня каникулы, — Катерине не хотелось, чтобы он уходил, но и искать повод задержать не хотелось. — Запишите мой телефон. Завтра позвоните, и мы договоримся. Пока, историк!

Так начался этот роман — третий роман Екатерины, самый странный в ее жизни, словно сон.

Как-то само собой получилось, что они с Георгием стали вместе ждать возвращения Марата. Им было хорошо вдвоем с самого начала — просто и уютно, как будто были знакомы тысячу лет. Но и Марат, появись он в любую минуту, ничего бы не нарушил и не испортил. Напротив, им его не хватало. Георгий уже знал, что Марат мечтает стать путешественником. И не просто путешественником — он мечтает летать на другие планеты. Он уверен, что там живут красивые сильные люди, которые любят детей. И он их обязательно найдет — этих красивых и сильных людей — и станет им лучшим другом.

— Что-то неладно в вашей консерватории…

— Что ты имеешь в виду?

— Если человек семи лет отроду мечтает улететь на другую планету, чтобы найти там друзей, — это что может значить?

— В этом возрасте все дети фантазируют.

— Это правда, но не все мечтают улететь подальше от дома. А может, он не знает, как ему жить между русской мамой и папой татарином, к тому же разведенными? Может, он не понимает, кто же он сам, а потому и ищет третий вариант? Который бы не зависел ни от тебя, ни от Ильяса…

— А ты откуда все это знаешь — про третий вариант? — удивилась Катерина.

— Из личного опыта. У меня мама русская, а отец немец. Родовитый — фон дер Данфельд.

— У тебя так и в паспорте написано — Георг фон дер Данфельд? — вытаращила на него глаза Катерина.

— В паспорте все просто — Георгий Петрович Данилов, русский.

— Жаль, — разочарованно вздохнула Катерина, — Данфельд… Красиво! Можно я буду тебя так называть — фон дер Данфельд?

— Можно, только Данфельд, а то слишком длинно, — усмехнулся Георгий. — В августе собираюсь съездить в Австрию, если получится. Там в Альпах у моего отца фамильный замок.

— А мама? Она тоже в Австрии?

— Нет, они давно расстались, еще до моего рождения. Но отец знает обо мне и ждет, что я приеду.

— Вот это да! Ты барон, наверное?

— Барон, представь себе, — по Георгию было трудно понять, шутит он или нет, но Катерине очень хотелось верить, что и баронство, и замок — правда. — А ты знаешь, что означает имя Георгий? Земледелец, крестьянин…

— Поэтому у тебя такие большие и сильные руки?

— Поэтому у меня такой большой живот, который все время хочет есть. Зайдем? — Они стояли на Тверской возле немецкого ресторанчика. — Что может быть лучше свиной рульки с тушеной капустой и пива? А потом пойдем в книжный — я знаю, что подарить Марату для знакомства. Он же завтра возвращается?

Почему ей так было хорошо с ним? С этим странным человеком, случайным знакомым — то ли крестьянином, то ли бароном, то ли учителем? Она мало что знала о Данфельде, а казалось, что знает все. Катерина никогда не спрашивала, где он живет и работает, — какая разница? Они встречались практически каждый день — и это было главным. По всему было видно, что денег свободных у него нет, — откуда у преподавателя деньги? Но он не скупился на мелочи, и эта его щедрость радовала ее. Чем могут закончиться их отношения, Катерина не думала — боялась, боялась вспугнуть то, что вдруг наполнило ее жизнь. И что вдруг их дороги, те тайные тропочки — разбегутся в разные стороны.

* * *

Марат вернулся как будто даже подросшим — за две-то недели! Во всяком случае, щеки на бабушкиных беляшах налились и зарумянились. Рассказывал, чем они занимались с папой, куда ходили с дедушкой и бабушкой, неохотно.

— Скучно. Они все время едят и говорят о деньгах, а я ничего не понимаю.

— Это же естественно: папа занимается бизнесом, дедушка работает в банке — о чем же они должны говорить?

— Да… — понимающе вздохнул Марат. — Пойдем завтра в зоопарк?

— Пойдем, — согласилась Катерина. — А ты не будешь возражать, если с нами пойдет один мой друг?

— Кто это? — насторожился Марат. — Твой жених?

— Ну почему сразу жених? Просто мой хороший друг. Он очень хочет с тобой познакомиться.

— Зачем? — еще больше насторожился Марат.

— Да не зачем! Просто хочет с тобой подружиться, он тоже любит путешествовать.

— А как его зовут?

— Георгий. Можно — Данфельд.

— Данфельд лучше. Красивее. Мне его можно так называть?

— Можно.

— А когда он придет?

— Утром.

Он пришел, когда они завтракали. Протянул Марату руку и представился:

— Данфельд, можно на ты. — И подумав секунду, уточнил: — Даже обязательно на ты.

— Согласен, — Марат вдруг улыбнулся во весь рот — так доверчиво. — Мы с мамой идем в зоопарк — пойдешь с нами?

— Еще бы! Там же пополнение у леопардов — привезли двух новых котят. На них надо срочно посмотреть, а то вырастут, и будут как все. Завтракаем быстро!

Тарелка Марата уже через минуту была чистой, и он опрометью бросился в комнату одеваться.

— Положи куда-нибудь, чтобы Марат пока не видел, — Данфельд протянул Катерине огромную книгу, похожую на альбом. — Это Атлас звездного неба. Я подарю ему вечером.

Если бы Катерине сказали еще совсем недавно, что можно быть такой счастливой, она бы не поверила. У нее была семья, настоящая, — она, Данфельд и Марат. Они обошли весь зоопарк, конечно, дольше всего простояли у вольера с леопардами — два пятнистых котенка, грациозных и серьезных, лазали по деревьям, прыгали и резвились, ни на кого не обращая внимания. Их дела — их подготовка к взрослой жизни — были важнее праздного любопытства людей. Марат смотрел на них как завороженный — следил за каждым движением, за каждым прыжком, молча, ни о чем не спрашивая. Потом, также молча, отошел от вольера, словно что-то решив для себя, и сказал:

— Давайте поедим чего-нибудь.

Они уселись за столик в открытом кафе, заказали нехитрую еду.

— Данфельд, а ты долго будешь с нами? — неожиданно спросил Марат.

— Не знаю… Почему ты спрашиваешь?

— Ты сказал, что котята вырастут и станут как все. Вот я и хочу понять — ты как все? Как все взрослые?