Златослава Каменкович - Опасное молчание

• Название: Опасное молчание
• Автор: Златослава Каменкович
• Издательство: Камнеяр
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

Вторая книга дилогии «Человек, которого люблю…». В книге читатель найдет дальнейшее продолжение судеб персонажей, знакомых по «Тайне Высокого Замка», а также встретится с новыми интересными событиями и людьми — нашими современниками.

---

«А если Савенко знает про извозчика? — неожиданно осекся мальчик. — Тогда… Надо мне успеть туда раньше, чем нагрянут беляки… Скорей, скорей! Каждая минута дорога…»

Наконец, едва дыша, Женька прибежал к погруженному в темноту домику с палисадником. Внимательно осмотревшись и убедившись, что за ним не следят, мальчик осторожно нырнул в калитку. Тихо постучал в дверь — раз громко и два раза тихо. Это был условный сигнал. За дверью послышались шорох, шаги и знакомый голос:

— Кто?

— Я, Женька.

Дверь приоткрылась, и мальчик исчез за ней.

В комнате было темно и дымно. Женька сразу почувствовал, что они с отставным матросом здесь не одни. И действительно, через несколько минут, когда его глаза привыкли к темноте, он различил смутные тени, около которых светлячками мерцали огоньки папирос.

Приглушенный шепот заставил Женьку молча сесть на отысканную в темноте кровать. Над ним наклонился дядя Саша, и Женька, очень волнуясь, быстро рассказал все, что сам услышал в сарае и о чем просила предостеречь подпольщиков жена Кречета.

Воцарилось молчание.

— Это п-похоже на п-предательство, — встревожился Кремнев. — В таком случае, с-семье Кречета может г-грозить опасность… П-пока не п-поздно, н-надо его взять. А заодно и отца…

— А кто же привел Савенко в организацию?

— Кречет, — сдержанно ответил Кремнев. — Но Савенко расплатится за в-вероломство. Н-надо действовать н-немедленно. Федор Иванович, готовь лошадей. Н-никита, останешься. Расходимся. С-собираемся, где условились. П-предупредите товарища Яна…

Галина с детьми чувствовала себя, как в осажденной крепости. Материнская любовь, должно быть, удесятерила ее силы. Измученная женщина подтащила к двери большой кованый сундук, взгромоздила на него стол и два стула. Вторая баррикада выросла у окна.

— Мама, дождь пошел, — тихо сообщила Мирося, прислушиваясь к стуку первых капель, тяжело ударявших по железной крыше.

«Для разбойников чем ночь темнее, тем сподручнее совершать свое злодеяние… — с ужасом подумала Галина. — Ох, только бы мальчонка успел все передать Кремневу…»

Каждая минута казалась вечностью. А дождь все усиливался. Часто сверкала молния, освещая двор.

— Мама, если бы гром спалил дом Савенко, ты была бы рада? — робко прижимаясь к Галине, спросила Мирося.

— Нет, гром не может спалить.

— Что ты, мамочка, может, — с горячей убежденностью зашептала девочка. — В лавке у мадам Беккер, когда я покупала керосин, одна тетя рассказала, будто бы на Нахимовском бульваре, возле самой Панорамы, гром убил одного матроса. Да, мамочка, да!

— Молчи, — приложила ладонь к губам девочки Галина. — Во двор заехали лошади…

Галина метнулась к окну. Сняла с подоконника пару стульев. Прижалась пылающим лицом к стеклу.

Кто-то постучал в квартиру Савенко. А вскоре в нижнем белье показался Олекса. Светя лампой, он посторонился, впустив кого-то в черкеске. И прежде чем Олекса закрыл за ним дверь, Галина успела разглядеть стоявший у крыльца фаэтон с опущенным козырьком.

«Должно быть, за мной!» — похолодела Галина. Но это оцепенение длилось лишь миг. Подбежав к люльке, она вынула оттуда ребенка и, передавая его Миросе, зашептала:

— Теперь уже мне не уйти… Но ты, доченька, может… может, притаишься за окном кухни… А когда они меня уведут, беги к прачке… Тайкиной матери. Скажешь: я просила спрятать тебя и Гнатка. За вами придет кто-нибудь из наших… комитетских…

Мать подвела Мироську к окну на кухне.

— Лезь, я тебя подсажу.

— Без тебя не уйду, мамочка!..

— Я должна их отвлечь… тогда спасу вас… Иди!

— Нет!

— Иди, я тебе говорю! — не своим голосом крикнула взвинченная до крайности мать.

— Нет! Нет!

Сознавая, что бессильная сломить упорство дочери, Галина решила защищать себя и детей. Схватив топор, она ждала прихода непрошенных ночных гостей.

Меж тем в квартире Савенко шел такой разговор:

— В чем дело? Почему такая срочность? — досадовал Олекса, натягивая сапоги.

— Это, вероятно, по делу Кречета. Даже под пытками от него не удалось вырвать ни слова, — доверительно пояснил галантный «контрразведчик» в черкеске.

— А вот мы сейчас заглянем к его голубке, — злорадно усмехнулся Олекса, — и деликатным образом, тихо, без шума возьмем ее за горлышко. Она нам и выложит одну вещицу. А при наличии этой вещицы не беда, если Кречет навек лишится языка.

Ни один мускул на лице «контрразведчика» не выдал ненависти, которую испытывал этот человек к мерзкому предателю.

— Бате зачем тащиться в контрразведку, на дождь и ночь глядя? — пожал плечами Олекса. — Пусть ложится себе спать.

— Нет, придется все же поехать с нами. Приказ его превосходительства, — развел руками «офицер». — Я не властен…

— Хорошо, надевай плащ, батя. Подождешь меня в фаэтоне, а я мигом… Голову даю на отсечение, что эта гадюка Кречетова прячет сумку где-то у себя… Отдашь, как миленькая, отдашь…

— Почему вас волнует какая-то сумка? — полюбопытствовал «офицер».

— А потому, что эта вещица сейчас для нашего генерала куда поценнее, чем его фамильные драгоценности, — хвастнул молодой Савенко. — В сумке… сведения об укреплениях Перекопа. Комитетчики этой ночью должны были переправить бумаги через линию фронта, в штаб Фрунзе.

— За такую добычу можно и, награду получить, — подобострастно захихикал старший Савенко. — Так я говорю, ваше благородие?

— О, несомненно! — поддакнул «офицер».

Олекса и его спутник вышли во двор.

Евстахий на минутку задержался. На цыпочках прошел он мимо спальни и заглянул на кухню, где храпела прислуга. Достав из шкафа четверть, выпил залпом две стопки самогона, выловил рукой в бочке малосольный огурец, закусил и поглубже натянув капюшон, направился к фаэтону.

Все свершилось в одну минуту: не успел Савенко рта раскрыть, чтобы позвать на помощь, как ему заткнули рот. В тот же миг кто-то огромный, сильный, скрутив его по рукам и ногам, бросил в фаэтон, где уже с кляпом во рту хрипел и дергался связанный Олекса.

Заслышав шаги под окном, Галина еще крепче сжала в руках топор. И вдруг вздрогнула от изумления и счастья, узнав голос Александра Кремнева.

Разобрала баррикаду и выбежала на крыльцо.

— Сумка у т-тебя? — спросил Александр.

— Нет… Но Савенко ее тоже не нашел. Видно… она попала в руки к Степке… Этот разбойник всегда по сараям шарит…

— Степка? Кто это?

— Мальчишка, племянник Савенко… Он в саду… в шалаше спит…

У Галины в нервном ознобе стучат зубы.

— Простудишься, п-пойди ляг, мы тут сами справимся, — сказал Александр Кремнев.

В шалаше Степки не оказалось. Разбуженная служанка Савенковых на вопрос «господина офицера», куда девался племянник хозяина, сообщила, что мальчишка вместе с хозяйкой ушел за продуктами в татарское село. Утром вернутся.

Нет, не спалось Женьке. Он думал о том, что вот никому другому, а только ему поручил дядя разыскать сумку. Это наполняло его гордостью. Но вдруг снова тревожно сжалось сердце: «А что если Степка уже успел отрыть сумку, увидел бумаги… да и выбросил! Зачем они ему?..»

Женька глубоко вздохнул.

«Ладно, утром все выяснится», — подумал и, повернувшись к стене, решил спать.

Но сон не шел. Напрасно Женька считал от одного до ста и обратно, напрасно плотно сжимал веки. Ничего не помогло. Тогда он заложил обе руки под щеку и зашептал:

— Сон, сон, перезвон, забери меня в полон. Завтра деньги заплачу, а сегодня спать хочу.

Но и это не помогло. Тогда он вспомнил совет бабушки. «Если хочешь спать, — говорила она, — а сон не идет, вспомни все радостное, что случилось в жизни, и уснешь».

Но в короткой Женькиной жизни радостного и светлого, видимо, было очень мало. Он долго ворочался с боку на бок, шептал считалочку, кряхтел, а уснуть так и не смог. У него сильно разболелась голова. Мысли путались, переплетались, обрывались и рождались вновь.

Он сел, прижался спиной к холодной стене и сосредоточенно уставился в темноту, сотый раз обдумывая, с какой стороны подступить к этому гонористому Степке. Как обхитрить его? Как завладеть сумкой? Но, обычно такой неистощимый на выдумки, Женька на сей раз почему-то, как на зло, ничего придумать не мог. Так и уснул с чувством досады на себя.

Утром, когда луч солнца ласково лег на лицо Женьки, он сразу открыл глаза и вскочил, напуганный тем, что, должно быть, проспал. В открытое окно, сквозь гущу омытой дождем зелени, врывался птичий гомон и такой свежий воздух, какой бывает только после грозы.

Поспешно натянув брюки, Женька выскочил во двор. Там уже стоял распряженный фаэтон, а Федор Иванович, будто и не было позади трудной и опасной ночи, сидел под акацией и что-то мастерил.