Златослава Каменкович - Опасное молчание

• Название: Опасное молчание
• Автор: Златослава Каменкович
• Издательство: Камнеяр
• Жанр: Советская классическая проза
• Год: 1966

Вторая книга дилогии «Человек, которого люблю…». В книге читатель найдет дальнейшее продолжение судеб персонажей, знакомых по «Тайне Высокого Замка», а также встретится с новыми интересными событиями и людьми — нашими современниками.

---

Седую женщину с умным добрым лицом я увидела в палате, когда вернулась из отпуска. Ее поместили в больницу без меня. В карточке больной прочла: рассеянный склероз. Двадцать пять лет лежит женщина, прикованная болезнью к постели…

— Рассеянный склероз… это же полная обреченность, — тихо обронила Ганна.

— Да, безусловно… — согласилась Настенька. — Мне проще простого было бы подтвердить диагноз многих профессоров и доцентов, исследовавших больную. Назначить очередные уколы… Но в мозгу тонкой иглой колола мысль: а если это не склероз? Если это ошибка в диагнозе? Ведь, рассказывая о себе, больная упомянула о том, что росла она здоровым ребенком, в детстве не болела. Только вот однажды, в девятнадцатом году, когда за братом пришли казаки, девочке пришлось прятать на чердаке листовки и пистолет… Прыгая с чердака, больно ударилась спиной о какой-то металлический предмет, кажется рельсу.

Спрашиваю: «И был синяк?» — «О да, но потом прошло»… Травма? Вот это меня и насторожило… Из головы не выходит: «Но почему травма не сказалась раньше? Ведь больная выросла, вышла замуж, родила ребенка и затем стала угасать…»

Началась кропотливая работа. Не буду кривить душой: в больнице снисходительно-сожалеюще смотрели на мою работу. В самом деле, больная безнадежная — это признано даже в медицинском институте. Косые взгляды: зачем возиться столько времени, отрывать от дела авторитетных специалистов? Нет, не сдаюсь. Призываю на помощь опытных коллег, работающих в других больницах. Рентген, пункции. Наблюдения привели меня к выводу, что в спинном мозге больной есть опухоль. Тогда я поделилась своими мыслями с вами, Евгений Николаевич, зная, что вы идете на самые рискованные операции, вас не пугают никакие трудности.

«Опухоль спинного мозга!» — повторили вы, и я никогда не забуду, какой радостной надеждой засветились ваши глаза. Но, вижу, внезапная тревога вдруг погасила радость на вашем лице. Со страхом жду, что вы скажете…

— Сказал, что думал, — припомнил Кремнев. — Организм больной сильно ослаб, сердце детренировано, у меня, действительно, не было уверенности в счастливом исходе. Но мы спросили больную, согласна ли она на операцию, не скрывая от нее правды. Она ответила: «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца». И я согласился! Операция была трудной и долгой.

— Она длилась четыре часа. Евгений Николаевич, — напомнила Анастасия Титовна. — Тогда, в операционной, каждая секунда, каждая минута казалась мне вечностью… Переживала страшно… Стою, пальцы мои сцеплены и прижаты к груди, а в ушах этот жалостный плач: «Доктор, миленькая, родная, спасите маму…» Гипотеза, нащупанная исследованиями и почти не подтвержденная рентгеном. Не ошиблась ли? Есть ли что-нибудь в этом узеньком канале спинного мозга? А если нет?.. Значит, лишняя травма измученного человека, а возможно… И вдруг вижу — вы, Евгений Николаевич, повернулись ко мне и тихо говорите:

«Опухоль!»

— Да, это был трудный день, — согласился Кремнев.

А Ганна, не сводя с гостьи влюбленного взгляда, думала: «Она знает, для чего живет… Она счастлива… Скорее бы пролетел этот год, закончу институт — и уеду работать в сельскую больницу… Я тоже буду такой счастливой, как Настенька…»

Всюду живут люди

Той осенью и горы, и темные нагромождения каменных глыб, казалось, хмуро взирали на скалистый хаос в глубине ущелья, местами покорно отступивший перед людьми, протянувшими железную дорогу, нарушив извечную бездну тишины гудками электровозов.

Но тогда даже строители железной дороги еще не знали, что в недалеком будущем именно здесь пролягут животворные артерии братства и дружбы — международной электролинии «Мир» и трансевропейского нефтепровода «Дружба».

В полдень электровоз остановился на маленькой горной станции. По пустым, пахучим еловым лапам и высеченным в скале ступенькам лестницы барабанил дождь. Однако Ганна едва успела пробежать с вещами от вагона до деревянного навеса возле лестницы, как дождь вдруг умчался прочь, успев забрызгать чемодан и чехол от узла с постелью.

Стряхнув с волос дождевые капли, Ганна поспешно взглянула на часы.

«О, до отхода автобуса осталось четырнадцать минут…»

Она взяла с каменной скамьи свои вещи и взбежала по лестнице.

До стоянки было рукой подать, так что Ганна не только успела внести вещи в почти пустой автобус, выбрать себе место поближе к водителю, чтобы не трясло, но съесть один из бутербродов с отварной свининой, заботливо приготовленных Мирославой Борисовной и уложенных Меланой в парусиновый мешочек, тот самый, который Ганна сама сострочила Любаше и Наталке для школьных завтраков. Теперь мешочек им не нужен: в школе продаются горячие завтраки.

Ганна доедала бутерброд, запивая лимонадом из фронтовой фляги Кремнева, которую он подарил ей. И, конечно, у девушки щемило сердце: кто знает, скоро ли она увидит своего Петрика, Кремневых и Мелану, с которой крепко подружилась.

Автобус тронулся.

Вскоре он уже медленно взбирался по асфальтированной дороге, петлявшей над глубоким ущельем с пенящимся бурным потоком на дне.

Вдруг взору открылась лежащая внизу, уже прихваченная позолотой осени, долина с разбросанными селами. Далеко, но так, что можно было угадать, тракторы, похожие на шустрых темных жучков, поднимали зябь. Серебрились ленты горных речушек, местами сливаясь в один широкий поток. И над всем этим уходила в небо величественная панорама гор.

Проехали необозримый разлив виноградников. С кустов свисали агатово-черные тяжелые гроздья. Затем потянулись аккуратные ряды приземистых яблонь с ветвями, отягощенными краснощекими плодами. Домики бревенчатые, приземистые, с пламенеющими пучками перца под навесами.

Автобус остановился в райцентре на небольшой площади, где рядом с бревенчатыми одноэтажными постройками было несколько каменных двухэтажных домов с балконами типа коттеджей.

В райздравотделе Ганну встретили радушно. Когда позвонили по телефону секретарю райкома партии и сказали, что приехал новый врач, тот попросил ее зайти в райком.

Когда Ганна вошла в кабинет, секретарь встал из-за письменного стола и пошел ей навстречу. Высокого роста, широкий в плечах шатен с открытым внимательным взглядом, он протянул девушке руку, проговорив:

— Давайте знакомиться, доктор. Любомир Ярославович Ярош. Мне бы очень хотелось, чтобы вам у нас понравилось. Вы впервые в Карпатах?

— Да, — улыбнулась Ганка, удивленная простотой секретаря, а еще больше каким-то внешним сходством с Александром Марченко: тот же внимательный взгляд, гордая посадка головы…

Ярош подумал: «Такая улыбка, как у нее, может заставить светиться радостью все лица вокруг. Это для врача большой плюс».

— Очевидно, вы не очень-то любите свежий воздух, если окна и балконная дверь уже теперь закупорены? — заметила Ганна.

— Напротив, — возразил Ярош, — но я сижу здесь законсервированным по «милости» медицины. Да, да, я не шучу! Утром в амбулатории мне припечатали банки и сказали: «Малейший сквознячок — боже тебя упаси!» На это я согласился, а то ведь сперва: «Марш домой, в постель!»

Он вдруг закашлялся, а отдышавшись, усмехнулся:

— Доктор у нас — страх!

Ганна была покорена этой простотой. Шутливый тон секретаря позволил ей спросить:

— Ваша жена?

На какое-то мгновение (Ганна этого даже не успела заметить) боль отразилась на лице Яроша, однако в ту же минуту он пристально посмотрел ей в глаза и уже без улыбки спросил:

— Почему вы так думаете?

— Мужья обычно боятся своих жен, — простодушно повторила Ганна слова Меланы.

— По психологии у вас какая была оценка? — в тоне собеседника снова послышалась смешинка.

— Мы проходили психиатрию, — покраснела Ганна, — психологию в институте не преподавали.

— Жаль. Так вот, по-моему, боится своей жены тот, кто ее не любит, обманывает…

Приступ кашля заставил его поспешно отправить в рот таблетку кодеина с содой и залить водой.

— Извините, забухал, как старик.

— Любомир Ярославович, а вы зря ослушались приказа. Надо было бы полежать, — мягко проговорила Ганна.

— И рад бы в рай, да грехи не пускают, — улыбнулся Ярош и взглянул на часы. — Мне пора ехать в Мукачево. Жаль, что в Родниках буду только под вечер, а то бы подвез. Но в райкоме сейчас находится председатель колхоза из Родников. Вот с товарищем Валидубом и поедете.

Опять закашлялся.

— Ваше счастье, — погрозила пальцем Ганна, — не знаю я того врача, которого вы так боитесь. А то бы…

— Не боюсь. Она уехала на вызов к больному и вернется затемно.

Ганна подумала, что, видимо, врач так же молод, как она, поэтому секретарь позволяет себе ослушаться.

Ярош точно прочел ее мысли.