Сергей Нечаев - Талейран

• Название: Талейран
• Автор: Сергей Нечаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03569-0

Князь Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) — министр иностранных дел императора Наполеона. Можно сказать, что имя его стало нарицательным: так называют беспринципного, лживого и продажного политика. Между тем, не забывая себя, Талейран верно служил Франции, самоотверженно отстаивал ее интересы. Однако он сразу же покидал очередного правителя, как только чувствовал его приближающуюся политическую кончину — а это Талейран чувствовал самым первым. Что ж, как говорится, «вовремя предать — значит предвидеть».

Биография князя Талейрана — это череда политических и любовных интриг, приключений, авантюр и блистательных дипломатических побед, происходивших на фоне драматических событий Великой французской революции, Наполеоновских войн и в период последующего возрождения Франции.

---

Находившийся в Фонтенбло Наполеон все еще не верил, что его дело безнадежно проиграно. У него еще было 36 тысяч штыков, через пару дней их, с Божьей помощью, могло стать 60 тысяч, но что это такое по сравнению с многократно превосходящими их силами союзников? Капля в море. В отчаянии Наполеон все же приказал наступать на Париж, но маршал Ней резко ответил ему, что измученная боями армия уже больше никуда не выступит.

— Но армия повинуется мне! — возмутился император.

— Нет, армия повинуется своим генералам, — перебил его Ней, давая понять, что решение уже принято и останется неизменным.

«Бомба» в Енисейском дворце

Войдя в Париж, император Александр должен был остановиться в Елисейском дворце, использовавшемся при Наполеоне для нужд правительства. Однако из-за сообщения о якобы заложенной там бомбе он принял решение расположиться у Талейрана в его особняке на улице Сен-Флорантен, дом 2. Этот особняк, построенный по проекту того же архитектора, который был автором флигелей Версальского дворца и Малого Трианона, Талейран купил совсем недавно (в мае 1812 года). Он был большим и просторным, на каждом из его этажей имелось по шестнадцать-семнадцать комнат, чего было вполне достаточно, чтобы принять не только русского императора, но и всю русскую делегацию.

Откуда появилось предупреждение о заложенной бомбе, можно было только догадываться. При этом сам Талейран в своих «Мемуарах» утверждает, что император Александр получил предупреждение об опасности «неизвестно откуда» и сам «предпочел остаться» у него[416].

Просто предпочел и всё. А не сам ли Талейран инспирировал все эти слухи о бомбе? Как это было на него похоже! Не способный заложить реальную бомбу, он прекрасно умел извлекать выгоду из самим же им спровоцированных слухов. Ни разрушений, ни шума, ни крови — одна лишь чистая выгода, а она состояла в том, что теперь Талейран мог быть ближайшим другом и советником, своего рода, «фаворитом русского царя». Теперь он мог подавать русскому императору нужную информацию и контролировать все его действия.

В особняке Талейрана на улице Сен-Флорантен Александр прожил двенадцать дней: сам он поселился на втором этаже, а третий этаж стал филиалом русского Министерства иностранных дел — здесь разместились граф Нессельроде и его сотрудники.

Естественно, что в это время Талейран много общался с Александром, подводя его к мысли, что народ Франции мечтает о возвращении Бурбонов.

Выглядит все это удивительно. Напомним, что в 1793 году он же писал мадам де Сталь из Лондона: «Королевский дом Бурбонов кончен для Франции»[417].

Теперь же он начал с того, что заявил, что «республика невозможна. Регентство, Бернадотт — не что иное, как интриги. Одни лишь Бурбоны могут послужить основанием»[418].

После этого он пояснил, что «династия Бурбонов призывается как всеми теми, кто мечтает о древней монархии с нравственными правилами и добродетелями Людовика XII, так и теми, кто желает новой монархии со свободной конституцией»[419].

Александр желал казаться либералом и любил рассуждать об уважении к воле французского народа, а посему он недоверчиво спросил Талейрана:

— Как я могу быть уверен, что французский народ желает именно Бурбонов?

Не моргнув глазом, тот ответил:

— На основании того решения, Ваше Величество, которое я берусь провести в сенате, и результаты которого Ваше Величество тотчас же увидит.

— Вы уверены в этом? — переспросил Александр.

— Я отвечаю за это.

Короче говоря, вопрос сразу же был сведен к выбору: или Наполеон, или Людовик XVIII…

Но о Наполеоне, понятное дело, и речи быть не могло.

Талейран сформулировал свою мысль так:

— Можете мне поверить, есть лишь две возможные вещи — Наполеон или Людовик XVIII. Каждый из этих двух людей представляет целую партию, а все остальное — это лишь маленькие кружки.

Но, ведя подобную игру, Талейран, естественно, «не хотел избавиться от деспотизма Наполеона, чтобы тут же попасть под деспотизм Людовика XVIII»[420].

Низложение «корсиканского чудовища»

1 апреля 1814 года управляемый Талейраном сенат образовал временное правительство, во главе которого встал… сам Талейран. Пусть всего на две недели, но князь добился своего: он оказался во главе исполнительной власти Франции, и многие знатные посетители теперь часами ожидали приема у его дверей.

А 2 апреля Талейран созвал сенат и уже вечером принес императору Александру решение о низложении «корсиканского чудовища» и о восстановлении власти Бурбонов с конституционными гарантиями.

Самым главным в этом решении было обращение к французской армии, освобождавшее солдат и офицеров от присяги человеку, который «не являлся даже французом».

Нельзя сказать, что низложение Наполеона вызвало в Париже национальный траур. Большинство населения, уставшего от бесконечных войн, действительно готово было встретить союзников как освободителей. Однако решение сената далось Талейрану не так-то просто.

В ночь с 31 марта на 1 апреля он послал своих верных людей Эммериха фон Дальберга, маркиза де Жокура и аббата де Прадта к спящим сенаторам, которых необходимо было срочно разбудить и всеми правдами и неправдами «вытащить» на экстренное заседание. Сенаторы, многие из которых еще сохранили остатки республиканского духа, приняли пожелание Талейрана без особого энтузиазма. В результате явилось лишь шестьдесят три человека из ста сорока. Но могло ли хоть что-то остановить Талейрана? Необходимый кворум был достигнут следующим образом: несколько депутатов действительно болели, и их вынудили проголосовать прямо в постели, заявив, что все остальные уже проголосовали «за».

Временное правительство

В состав временного правительства, помимо Талейрана, вошли верные маркиз Франсуа де Жокур и Эммерих фон Дальберг, а также граф Пьер Риэль де Бёрнонвилль и граф Франсуа Ксавье де Монтескью-Фезенсак.

Историк Фридрих Кристоф Шлоссер отмечает: «Душой французского правительства был с 31 марта Талейран. Мы не можем похвалить его характер, но должны сказать, что он и теперь, и впоследствии при Людовике XVIII старался сохранить учреждения, введенные с 1789 года, и старался удержать натиск эмигрантов, старинных придворных и ханжей. Будучи президентом временного правительства, он заместил все должности своими креатурами»[421].

Прежде всего временное правительство Талейрана занялось восстановлением разрушенной административной машины. Историк Луи Бастид называет все это словом «tripotage», что можно перевести на русский как «делишки» или «махинации». Что он под этим подразумевал? Например, то, что к работе привлекли аббата де Прадта, чтобы не оставалось вакантным место великого канцлера Почетного легиона, а также генерала Пьера Антуана Дюпона де л’Этана, которого за капитуляцию при Байлене (в Испании) Наполеон разжаловал и бросил в тюрьму.

Но аббат де Прадт (он же Доминик Фредерик Дюфур) был умнейшим человеком, бывшим депутатом Генеральных штатов, кузеном гофмаршала Мишеля Дюрока и капелланом императора. В свое время он сделал отличную церковную карьеру, был архиепископом, а потом, как и Талейран, вошел в оппозицию к Наполеону.

Что же касается генерала Дюпона, то после низложения Наполеона он был освобожден и назначен военным министром в составе временного правительства Талейрана.

Отметим, что термин «позорная капитуляция» закрепился за Дюпоном благодаря Наполеону (император, обеляя себя, вообще любил создавать «козлов отпущения»). На самом деле это был очень способный генерал, которого обстоятельства поставили в условия, когда дальнейшее сопротивление оказалось невозможным. Безусловно, это тема отдельной книги, но факт остается фактом — когда был создан кабинет министров Людовика XVIII, за Дюпоном пост военного министра был сохранен.

Два вышеназванных человека стали членами временного правительства 3 апреля 1814 года. Кроме них, министром иностранных дел стал Антуан Матюрен, граф де Лафоре, министром юстиции — Пьер Поль Николя Анрион де Пансэ, министром внутренних дел — Жак Клод Бёньо (бывший советник Люсьена Бонапарта), министром финансов — барон Жозеф Доминик Луи и министром полиции — Жюль Англе.

«Измена» Мармона и отречение Наполеона

Тем временем маршал Мармон отправился в Фонтенбло повидаться с императором и обсудить с ним последние события.

После разговора с маршалом Неем Наполеон начал понимать свое истинное положение: дело было совсем плохо, и ему необходимо было вступать в переговоры. Казалось, он остановился на том, чтобы собрать остатки своих сил, по возможности увеличить их, не проводя больше никаких боевых операций, и, базируясь на этом, начать переговоры. В тот же день он приехал осмотреть позиции корпуса Мармона. В это время из Парижа вернулись офицеры, остававшиеся там для сдачи застав союзникам. Это были Дени де Дамремон и Шарль Николя Фавье. Они доложили о проявлениях радости и восторга, которыми были встречены вражеские войска при вступлении в столицу, а также о заявлении русского императора Александра о его нежелании вести переговоры. Такой рассказ глубоко огорчил Наполеона и вынудил его вернуться назад в Фонтенбло. Больше Мармон его не видел, а вскоре он получил из Парижа известие о его низложении.