Сергей Нечаев - Талейран

• Название: Талейран
• Автор: Сергей Нечаев
• Издательство: Молодая гвардия
• Жанр: Биографии и Мемуары
• Год: 2013
• ISBN: 978-5-235-03569-0

Князь Шарль Морис де Талейран-Перигор (1754–1838) — министр иностранных дел императора Наполеона. Можно сказать, что имя его стало нарицательным: так называют беспринципного, лживого и продажного политика. Между тем, не забывая себя, Талейран верно служил Франции, самоотверженно отстаивал ее интересы. Однако он сразу же покидал очередного правителя, как только чувствовал его приближающуюся политическую кончину — а это Талейран чувствовал самым первым. Что ж, как говорится, «вовремя предать — значит предвидеть».

Биография князя Талейрана — это череда политических и любовных интриг, приключений, авантюр и блистательных дипломатических побед, происходивших на фоне драматических событий Великой французской революции, Наполеоновских войн и в период последующего возрождения Франции.

---

В конечном итоге мудрый Талейран «начал отделять свою судьбу от судьбы Наполеона, который, по его мнению, слишком зарвался»[342].

По его мнению, император теперь упорно и неистово шел по пути, который стал противоречить интересам Франции. Если говорить коротко, то Наполеон, по убеждению Талейрана (и не только Талейрана), превратился в необузданного честолюбца, ведущего страну к пропасти.

* * *

Как бы то ни было, Наполеон, сохраняя некоторую холодность в отношениях со своим бывшим министром, поручил ему составить ряд статей нового договора с Александром.

Наполеон сказал:

— Я хочу получить свободу действий в отношении Испании, а для этого мне нужно быть уверенным, что Австрия будет сдержанна. И еще я не хочу каким-то образом связать себя с Россией. Подготовьте мне соглашение, которое удовлетворило бы императора Александра, было бы направлено против Англии и предоставляло бы мне полную свободу в остальном.

По словам Альбера Вандаля, император французов «хотел проделать в Эрфурте то же самое, что и в Тильзите»[343].

А вот Жан Орьё выражается по этому поводу еще жестче: «Наполеон попросил Талейрана составить проект союзного договора с царем. Он дал ему его основные тезисы: все брать и ничего не давать»[344].

Талейран выполнил приказание своего императора, но при этом он не переставал опасаться, как бы результатом встречи в Эрфурте не стали крупные перемены. Чтобы их предупредить, он решил прибегнуть к внешнему фактору. Большие надежды в этом он возлагал на Австрию. «Он хотел бы, чтобы Франц I, неожиданно явившись на свидание императоров в Эрфурт, заставил бы их принять себя как третьего участника в совещаниях, с тем чтобы, опираясь на свои восстановленные военные силы, поддержать дело умеренной политики и существующих прав»[345].

Князю фон Меттерниху он написал так:

Ничто не может свершиться в Европе без содействия или противодействия австрийского императора. В настоящем случае я желал бы, чтобы приезд императора Франца подействовал как тормоз[346].

Но Наполеон не захотел, чтобы Австрия присутствовала в Эрфурте: он боялся, как бы это не повело к ее сближению с Россией. В результате приехал лишь барон Карл фон Винцент, участие которого во встрече свелось, главным образом, к роли наблюдателя.

* * *

С российской стороны в Эрфурте находились великий князь Константин, министр иностранных дел граф Н. П. Румянцев, обер-гофмаршал граф Н. А. Толстой, посол во Франции и его брат граф П. А. Толстой, князья П. М. Волконский, В. С. Трубецкой и П. Г. Гагарин, графы Ф. П. Уваров и П. А. Шувалов, а также М. М. Сперанский, К. К. Лабенский и многие другие.

В среде русских дипломатов репутация Талейрана была уже вполне устоявшейся: его называли «попом-расстригой», «письмоводителем тирана» и т. п. «Но никто не отрицал его выдающегося ума, проницательности и дальновидности»[347].

В Эрфурт Талейран прибыл за три дня до приезда самого Наполеона. И поселился он буквально в двух шагах от места, где должен был жить император Александр. Как допустил подобное всегда такой мнительный Наполеон, непонятно…

А вот намерения Талейрана были очевидны: он «подготовил для Эрфурта, своего Эрфурта, собственную политическую программу»[348].

Суть этой программы сводилась к следующему. Он, Талейран, как мы уже говорили, был не согласен с потерявшими всякую меру завоевательными планами Наполеона, не согласна с этим была и Франция. Он, Талейран, видит в императоре Александре единственную силу, которая могла бы покончить с властью Наполеона, а чтобы закрепить новые отношения с Александром, он, Талейран, готов тайно поступить на русскую службу, разумеется, с полагающимся в подобных случаях жалованьем.

— Государь, — заявил при встрече Талейран, — для чего вы приехали сюда? Вам надлежит спасти Европу, и вы в этом преуспеете, если только будете противостоять Наполеону. Французы — цивилизованный народ, а их правитель — нет. Правитель России цивилизован, а народ — нет. Значит, русский государь должен быть союзником французского народа.

Следует заметить, что русскому императору Талейран был крайне несимпатичен. Он «всю жизнь не мог простить Талейрану одну ноту, составленную им по приказу Наполеона. В этой ноте более чем прозрачно намекалось на соучастие Александра в убийстве его отца Павла I»[349].

По этой причине подобные слова ближайшего советника Наполеона показались Александру удивительными и даже подозрительными. Конечно же он не поверил ни одному его слову.

А Талейран тем временем продолжал, говоря о том, что естественные границы Франции проходят по Рейну, Альпам и Пиренеям. «Все остальное — завоевания императора. Франции нет до них никакого дела»[350].

Он и в самом деле был не согласен с безудержными завоевательными планами Наполеона. Не согласна с этим, по его мнению, была и Франция. «Иначе говоря, Талейран заранее отказывался от этих аннексий — он был убежден, что их все равно не удастся долго удержать, — в пользу того, кто помог бы покончить с властью Наполеона»[351].

Принято считать, что, для того чтобы доказать серьезность своих намерений, Талейран вдруг начал выдавать русским один секрет Наполеона за другим, указывая границы, до которых можно доходить в решении спорных вопросов, не вызывая окончательного разрыва.

А. 3. Манфред по этому поводу пишет: «Талейран пытался оправдать свое беспримерное предательство тем, что, изменяя Наполеону, он действовал будто бы в интересах Франции. То были, конечно, софизмы. Талейран действовал в своих личных интересах и в интересах Австрии»[352].

* * *

Наполеон приехал в Эрфурт 27 сентября утром, неожиданно, словно простой путешественник, сопровождаемый только маршалом Бертье. Эскадрон гвардейцев окружал его карету.

Потом приказание отправиться в Эрфурт получили маршалы Сульт, Даву, Ланн, Мортье и Удино, генералы Дюрок, Сюше, Нансути, Клапаред, секретари Фэн и Меневаль, а также Дарю, Шампаньи, Мааре и др.

«На другой день оба императора установили порядок дня на время своего пребывания вместе. Они условились, что каждый из них предоставит себе утро для личных дел; время после полудня будет посвящено вопросам политики, приемам монархов и высокопоставленных лиц и прогулкам; вечер — свету и развлечениям»[353].

В тот же день австрийский посол Карл фон Винцент вручил императорам письма от своего государя, которыми Франц I, отчасти по совету Талейрана, хотел обратить на себя внимание и косвенно вмешаться в их переговоры.

В ходе переговоров Талейран усиленно старался делать вид, что он находится в тени, но при этом он планировал вести свою собственную игру — игру пока скрытого, но бесспорного противника Наполеона.

У Альбера Вандаля читаем: «Его изменой руководили и другие, более возвышенные побуждения. Видя со справедливым ужасом, как Наполеон все более стремится к невозможному и идет к верной гибели… он считал, что существовало только одно средство остановить его и умерить его пыл, и что таким средством было — поддержать мужество других государей и убедить их стойко сопротивляться ему»[354].

Как видим, в очередной раз звучит слово «измена». Но если Талейран и изменял, то только Наполеону, а потом в беседах с ним он якобы горестно вздыхал, слушая его жалобы на неожиданное упорство, проявленное русской стороной в ходе переговоров.

Так принято писать об эрфуртской встрече, но на самом деле это не так. Вернее, не совсем так. Талейран обладал колоссальным политическим опытом и прекрасно понимал, что с Наполеоном такие «фокусы» не пройдут. Князь был слишком умен, чтобы идти на «измену». Он слишком хорошо знал, чем это может закончиться. Знал он и то, что любая грубая ложь быстро вскроется. Да ему и не надо было лгать. Он действовал гораздо хитрее.

По свидетельству секретаря Наполеона Меневаля, «в Эрфурте император использовал князя Беневентского в своих конфиденциальных контактах с императором Александром»[355].

По сути, «каждое утро Талейран обсуждал ход переговоров с Наполеоном, а каждый вечер — с Александром»[356].

Если можно использовать такое сравнение, то в Эрфурте играли два очень сильных гроссмейстера, а Талейран параллельно артистически вел свою труднейшую игру.

По определению, измена — это нарушение верности кому-либо или чему-либо. Но вот является ли изменой борьба с врагом своей страны? Является ли изменой борьба с человеком, который, опьяненный победами и завоеваниями, готов был довести страну до последней крайности?

Да и какие секреты Наполеона один за другим вдруг начал выдавать русским Талейран? По сути, он говорил императору Александру лишь о том, что Франция давно уже устала от «честолюбивых предприятий слишком увлекающегося ее императора»[357].

И действительно, «дипломатические агенты самого Александра вскоре начали подтверждать справедливость этих сообщений. Они доносили, что французская нация, или, по крайней мере, наиболее рассудительная ее часть, утомлена уже завоевательной имперской политикой Наполеона»[358].