Николай Борисов - Укразия

• Название: Укразия
• Автор: Николай Борисов
• Издательство: Salamandra P.V.V.
• Жанр: Шпионский детектив
• Год: 2013

Лихие погони, перестрелки, чудесные побеги, бесстрашные подпольщики и со вкусом описанное «разложение» офицерства в кабаках белогвардейской Одессы… И над всем витает тень таинственного «7+2» — неуловимого и хладнокровного агента красных в белогвардейской контрразведке.

«Кино-роман» Н. Борисова «Укразия» не только лег в основу одного из самых успешных фильмов 1920-х гг. — впервые в советской литературе автор создал запоминающийся образ «своего среди чужих», Штирлица времен Гражданской войны.

В 1937 году Н. Борисов был расстрелян, кинофильм «Укразия» запретили к показу, а книги писателя на долгие десятилетия исчезли из магазинов и библиотек.

Книга публикуется по изд.: Волокружна державна лгто-друкарня, 1924 с исправлением ряда опечаток и некоторых устаревших особенностей орфографии и пунктуации.

Настоящая публикация преследует исключительно культурно-образовательные цели и не предназначена для какого-либо коммерческого воспроизведения и распространения, извлечения прибыли и т. п.

---

Оскорбление будет омыто кровью. Дал записку князю.

— Этого в тюрьму, а остальных в расход.

И, махнув рукой, генерал почти весело взбежал на крыльцо.

Два казака сразу схватили Галайду. Их сильные руки с удовольствием впились в сильную шею, так что из-под ногтей показалась кровь.

Князь Ахвледиани, сатанея от каждого удара, бил Галайду плетью.

— Я тэбэ покажу, покажу!

Остальных пленных казаки, окружив кольцом, повели вглубь двора штаба, к гаражу. По дороге казаки делили одежду, и иногда вспыхивал острый спор из-за сапог пленного.

— Рожа кривая, мои сапоги с этого.

— Твои, а я во что переобуюсь!

Пленных раздели и поставили к стенке.

Подошел князь, хлопая плетью по сапогу.

— Стул! Сволочи, забыли?

Через пару минут на стул, вытащенный из гаража, уселся князь и, усмехаясь, поглядывал на пленных, медленно раскуривая папироску.

Неудовольствие мелькнуло в лице князя. Он видел, он чувствовал одно спокойствие, одну волю, опирающиеся на силу, на массу таких же, как и они. Потускнели глаза князя, вспыхнула папироска.

Загудел автомобиль, и этот угол дворика наполнился невыносимым гудением.

Привычные казаки стояли. Их не тяготил этот расстрел, но они не понимали, почему медлит князь, и иногда, скосив глаза на него, искали ответа на этот вопрос.

— Подожды, не стрэляй, команда будут.

Усевшись поудобней, князь, попыхивая папироской, еще раз обежал лица пленных, и улыбка засветилась на его лице. Он увидел тоску, тоску, рвущуюся из сердца двух пленных.

Стиснув друг другу руки, они вжались в стенку. Они хотели жить, их манило поле, лес. Тоска о жизни заставляла их скрипеть зубами.

— По мышэням, постоянный.

И остановился князь, с наслаждением затянулся папироской. Автомобиль гудел, гудел, заглушая рев другого автомобиля, мчавшегося по Пироговской, к штабу командующего.

— Пальба шерен-гой!

Звякнули ружья.

— Пли!

Автомобиль перестал гудеть. Казаки приходили в себя. Некоторые невольно потирали лоб.

Князь, довольный, сияя, вскочил со стула, подбежал к бьющемуся на земле пленному и, не торопясь, наклонившись над ним, отстегивал свой стейер.

Его одинокий выстрел был заглушен ревом автомобиля, остановившегося у подъезда штаба.

Это приехал его светлость сэр Барлетт, представитель Англии, вместе со своим секретарем, журналистом Дройдом.

Глава XVIII. Почтение, почтение и почтение…

Генерал Биллинг с величественным видом слушал доклад дежурного генерала. Он слегка морщил лоб и неотвязно думал о том, почему его Люлю не звонит.

А дежурный генерал бубнил.

— Снаряжения нет. Соответствующие доклады и сметы здесь. Положение очень затруднительно.

Раздетые солдаты мрут от тифа. Сыпняк косит нашу армию. Нужны героические меры.

А генерал Биллинг думал, морща лоб:

«Ах, матушка, где же она провалилась!»

Доклад дежурного генерала тек плавно. Он докладывал так же деловито, как деловито слушал сам командующий.

— А скажите, Николай Иванович, ваша жена вам звонит?

Неожиданный вопрос сразу сбил дежурного генерала.

Проглотив последний параграф приказа о мобилизации, дежурный генерал сразу обратился в любящего мужа.

— Ну как же, как же, ваше превосходительство, я думаю.

Четко щелкнув шпорами, в дверях остановился щеголеватый адъютант.

Дежурный генерал растерянно вскочил и, торопясь, начал запихивать в портфель все свои бумаги. Генерал Биллинг подбежал к карте.

— Просите, просите, не заставляйте же их ждать, — а сам принялся переставлять трехцветные флажки побед добровольческой армии на карте.

Дежурный генерал остановился рядом.

— Нет, уж вы, Николай Иванович, как они войдут, ступайте. Субординация прежде всего. И для декорума неплохо.

Вошли сэр Роберт Барлетт и журналист Дройд. Дежурный генерал поклонился и плавно вышел из кабинета, ко-сясь на англичан. Генерал Биллинг с серьезным видом оторвался от карты и радостно поспешил навстречу. Весь обра-тясь в улыбку, генерал потерял свой генеральский вид и, как какой-нибудь прапорщик, поздоровавшись с ними и припрыгивая петушком, семенил позади англичан. Придвинул стулья.

Чопорный сэр Барлетт невозмутимо поглядывал на генерала и Дройда. Сэр Барлетт сел, положив портфель на стол, а цилиндр поставил на левое колено. Дройд, уже успевший сочинить потрясающую корреспонденцию задолго до приезда в Одессу, теперь морщился. Его статья расходилась с действительностью.

— Вот мой мандат, генерал.

— Зачем же? Право, не стоит беспокоиться, — мельком взглянув в мандат и возвращая его, говорил генерал.

— Честь имею представиться, корреспондент газеты «Таймс».

— О, Англия, наша дружественная держава, должна знать о доблести добровольческой армии.

— Надеюсь, генерал, эта поддержка как раз кстати?

Генерал взглянул в портфель, наполненный пачками английских фунтов.

— Прикажете расписочку? Я сейчас.

Поведение генерала страшно поражало Барлетта. Он привык видеть почтенных офицеров своей доброй старой армии, имеющих большой такт и чувство собственного достоинства. Его коробил этот генерал Биллинг.

Встали.

И снова генерал семенил за ними петушком, вприпрыжку, забегая вперед, чтобы открыть дверь.

Еще раз поклон.

И за дверью Барлетт сказал Дройду:

— Укр-азия…

Генерал Биллинг, захлопнув за представителями Англии дверь, бросился к столу. Высыпал из портфеля аккуратные пачки денег, стал складывать в ящик стола. На мгновение остановился и, улыбнувшись мысленно своей Люлю, положил две пачки в карман.

— На личные расходы.

Потом не удержался и взял еще.

Весь сияя, и погонами, и лицом, генерал молодцевато позвонил и приказал вошедшему адъютанту:

— Экстренно созвать штаб.

Не только штаб и командующий учли приезд Барлетта. Весть о приезде англичан вызвала в железнодорожных мастерских грандиозный митинг возбужденных рабочих. Говорил, пламенно чеканя слова, четкий энергичный Макаров, организатор повстанческих дружин. Его голос эхом отдавался от железных балок, скользил между машинами, и иногда казалось, что вся мастерская повторяет его слова.

— Товарищи, прибыли представители Англии помогать белым душить рабочий класс. Ждать больше нельзя. Помните наш метод: подготовка, организация и восстание!

Море рук, море волнующихся лиц.

— Восстание!!

По улицам шмыгали офицерские отряды. Мчались в автомобилях генералы с женщинами. На углах маячили вечно что-нибудь читающие шпики или зухтера, высматривающие большевиков.

Иногда в штабе гудел автомобиль и изредка виднелись отряды конвойных, ведущие арестованных.

В автомобиле мчался Джон Фильбанк, увозя Барлетта и Дройда.

Джона Фильбанка мучила одна мысль: как связаться с подпольной организацией.

Мчался. Ветер целовал лицо, а в глазах Джона все еще катился грузовоз с трупами, покрытыми рогожей.

— Это сыпняк, — сказал один из офицеров своей даме.

«Сыпняк, — думал Джон, — а почему же запеклась кровь на некоторых лицах и почему с автомобиля кровь капает длинной струей?»

По штабу шел приказ:

— К нам прибыл эмиссар Великобритании. Помните: почтение, почтение и почтение…

Глава XIX. Сэр Роберт Барлетт делает «смотр» добровольческой армии

С 11 часов начался рабочий день в кафе-шантане «Максим».

В ночь улицы глядела огненными буквами вывеска, и к этому огоньку отовсюду стремились одиночные женщины, счастливые пары, мчались автомобили, экипажи. В подъезд то и дело входили десятки лиц.

Сверкали погоны и ордена всех государств и слышался жаргон, привезенный сюда из всех уголков мира.

Пьяные восклицания, поцелуи на ходу, смех кокоток, пришедших сюда, в шантан, продавать свой товар — свое тело.

Женский товар не высоко ценился, здесь ценилось только одно — деньги. И даже не золото, а приятно шуршащие американские доллары и английские фунты. За них можно было купить все.

Дройд сразу же так и впился глазами в ротмистра Энгера. Его поразила гордая посадка головы и сильный торс.

«О, этот не похож на всех. Этот импонирует силой».

Ротмистр повернулся небрежно спиной к Дройду и прошел за Ивановым в шантан.

На круглом помосте, покрытом цветным паркетом, тщательно отшлифованном, отражавшем в себе каждую мелочь, изгибались в неизменном танго черный фрак и изящная женщина.

Кругом помоста столики, а в глубине уютные ложи, по-лузадернутые портьерами.

В одной из лож кутила компания князя Ахвледиани.

Энгер и Иванов, искусно лавируя между столиками, кланяясь знакомым, на лету целуя протянутые руки, пробрались в ложу, где были встречены бурной овацией.