Паулина Киднер - История барсучихи

• Название: История барсучихи
• Автор: Паулина Киднер
• Издательство: Армада
• Жанр: Природа и животные
• Год: 1997
• ISBN: 5-7632-0582-0

О забавных приключениях людей и зверей в Центре по спасению животных, о полной забот будничной жизни небольшой фермы в английском графстве Сомерсет, о печальных и даже драматических событиях, которые, к сожалению, там тоже случаются, рассказывает эта добрая, ироничная, веселая и одновременно грустная книга английской писательницы, пронизанная искренней любовью к природе.

---

Очистить колючки кисточкой тоже потребовало немало времени. За две недели мы пять раз устраивали ему баню, чередуя мыло с жидкостью для мытья посуды.

Пускалась в ход даже наждачная бумага. Как он ненавидел мыться, если бы вы знали! Только начнешь поливать его водой, как он тут же развернется, да так и норовит улизнуть. По-видимому, теперь он не сунется в воду до конца своих дней.

Пребывая у нас, он жрал как волк и совершенно разорил наше семейство, зато когда настало время возвращать его владельцу злополучной бочки (на чьих землях он обитал), у него была шикарная чистая шубка и такая холеная морда, которой позавидовал бы любой хозяйский пес. Нужно ли говорить, что отныне этот фермер держал все бочки с маслами и горючим надежно закрытыми, но все равно мы взяли с него слово быть поаккуратнее.

Через наши руки проходили ежи всех возрастов, начиная с самых крохотных, которым было всего несколько дней от роду. Только что родившиеся ежата — розового цвета, слепые, а колючки у них спрятаны под кожей (иначе ежихе просто не выносить их и не родить на свет!). Колючки пробиваются очень быстро, но поначалу они еще мягкие и белые. Впрочем, детеныши пока не нуждаются в них: они ведь обычно рождаются в надежно спрятанном гнезде. Поначалу колючки очень редки, сквозь них даже видна кожа; вскоре отрастают настоящие серые колючки, у взрослого ежа их около пяти тысяч (интересно, у кого хватило терпения их сосчитать?!).

Колючки у ежа постоянно выпадают и отрастают, как волосы на голове, так что лысеющего ежа днем с огнем не сыщешь. На третьей неделе жизни у ежат открываются глаза, а к исходу четвертой они перестают питаться материнским молоком и учатся искать себе пищу под строгим присмотром мамаши. Когда ежам исполняется шесть-семь недель, семья распадается, и ежи начинают вести характерный для них (исключая, конечно, брачный период) одинокий образ жизни.

Как правило, ежата появляются на свет в конце мая, и, естественно, в эту пору нам приносят осиротевших по разным причинам детенышей. То строители наткнулись на гнездо, когда копали траншею, то убирали мусорную кучу, а под ней оказалась ежиная семья… Но гораздо больше ежат-сирот появляется осенью, и человек тут ни при чем. Когда у ежихи поздно рождается потомство, она уходит из гнезда, понимая, что ежата все равно не успеют набрать к зиме достаточный вес. Изголодавшиеся ежата разбредаются в поисках пиши, и их жалобные крики вскоре привлекают внимание. Иногда и зимой видишь молодых ежей, отыскивающих пишу, — это те, кто не накопил достаточно жира для зимней спячки, и если им не помочь, они обречены. Чтобы пережить зиму, ежу нужно достичь не менее одного фунта веса.

В августе, когда на ферме особенно много посетителей, у нас появились три новорожденных, с еще закрытыми глазами, ежонка. Одна дама, выгребая в саду мусор, заметила, что насыпанная на тачку куча зашевелилась. Дама онемела от ужаса: неужели гадюка! Но вот покатились камушки и веточки, и показались три колючих комочка. «Хорошо хоть не змея», — подумала дама, достала старую коробку из-под ботинок, постелила чистое полотенце и положила туда ежат. А что с ними дальше делать? Ответ известен: есть такая ферма Нью-Роуд. Звонок — и мы уже в пути. Вообще-то иногда бывает так: если найденных ежат вместе с гнездом положить неподалеку оттого места, где их обнаружили, то мамаша вернется и уведет потомство в безопасное место, но в этом случае они слишком долго пробыли в руках человека, и к тому же привычный для ежихи уголок оказался разрушенным. Но даже если бы ежиха и захотела вернуться, детенышам было бы трудно сохранить, достаточно высокую температуру тела в ожидании ее.

И снова для меня начались привычные заботы: выкармливание и выхаживание. Это волынка — на три месяца, и ускорить процесс никак нельзя. А главное, таким крохам перед каждым кормлением нужно поглаживать животики, чтобы освободить их кишечники и мочевые пузыри. Кроме того, я обычно присыпаю кожу детской присыпкой, чтобы она не трескалась. Один посетитель, наблюдавший меня за этим занятием, даже пошутил: в дикой-то природе некому гладить им животики, а детской присыпки там не сыщешь тем более! «Все так, — ответила я, — но в дикой природе детенышей вылизывает мамаша. Прошу прощения, я так далеко пойти не готова!»

Не успела я приглядеться к трем найденышам, как в десять вечера нам позвонили и сообщили, что осиротел выводок ежей. Семья — ежиха с пятью ежатами — жила в гараже, владелец которого постоянно наблюдал за детенышами. Каждую ночь ежиха-мать выходила на поиски пищи, а наутро неизменно возвращалась к своим крошкам. Но нынче утром этого не случилось. Хозяин гаража приходил несколько раз в течение дня, но ежихи все не было. Не исключено, что она попала под машину. Теперь детеныши вопят от голода, можем ли мы их забрать? Так у нас появилось еще пять ежачьих душ, и, когда вечернее кормление было закончено, рядом с первой коробкой встала еще одна. Восемь ежат уютно свернулись под одеялами, согреваемые лучами инфракрасной лампы. Чтобы им не заболеть, требуется температура минимум 25 °C. За следующие полсуток ежата успели привыкнуть к моему запаху, и едва я начинала кормить первого, как из обеих коробок раздавался хор в семь нетерпеливых голосов — детеныши не могли понять, почему я не могу накормить всех сразу, как это делала ежиха, и каждый должен дожидаться своей очереди. Боюсь, ребята, по-другому не выйдет, так что наберитесь терпения!

Детеныши только-только начинали приобретать серую окраску и новый колючий убор; при этом мордочки у них оставались сильно сморщенными, так что своим видом они напоминали миниатюрных столетних старцев, которые зачем-то нарядились для тусовки панк-рокеров. Я клала каждого по очереди на ладошку и поворачивала пузом кверху, поместив свой большой палец между передних лапок; тогда они принимались сучить ножками — как делают, когда сосут мать, чтобы у той прибывало молока. Иногда, если положишь ежонка на что-нибудь пахнущее не тем, к чему он привык, он откидывает головку назад и выплевывает себе на спину своеобразную пенистую слюну. Это — одна из привычек ежа, и никто еще не предложил разумного объяснения, зачем он это делает. Конечно, у того, кто увидит, как еж изгибает тело, чтобы оплевать себе спину, глаза на лоб полезут от удивления.

Понятное дело, здорово вымотаешься, пока накормишь восемь таких малюток, поэтому у меня гора с плеч свалилась, когда на следующее утро мне позвонили и сообщили, что ежиха вернулась. Я попросила привезти ее к нам, а мы постараемся свести ее с малышами. Итак, нам предстояло решить Две проблемы. Во-первых, существовала опасность отторжения — то ли мать отвергнет детенышей, которые успели пропахнуть мною, то ли детеныши отвергнут мать: они ведь успели привыкнуть, что я их кормлю. Во-вторых, проблема питания. Они ведь после материнского молока перешли на суррогатное питание, смогут ли они вернуться к материнскому? Вот наконец привезли мамашу… Кто бы мог подумать, что ежи бывают такими сердитыми! Она шипела и фыркала, недвусмысленно давая понять, что протестует против всего, что с ней сделали. Впрочем, ее можно было понять: полтора дня ее где-то черти носили (а может, попала в какую-нибудь ловушку и долго не могла выбраться), возвращается в родимое гнездо и видит, что детенышей нет, а там ее схватили, впихнули в тесную коробку, погрузили в одно из тех железных чудовищ, которые уносят жизни стольких ее сородичей, — еще бы не возмущаться!

Мы положили ее в ящик со свежим сеном и обрывками газет, а затем, видя, что она успокоилась, решили подсадить к ней детенышей. И что же? Исполненная презрения, мамаша тут же стала выдергивать из-под своих детенышей сено, навалила его на блюдце с едой (а как иначе) и в конце концов сделала новое гнездо только для себя, оставив ежат копошиться на обрывках газет. Памятуя о том, что если обстоятельства и вынуждают вмешиваться в дела природы, то ни в коем случае нельзя действовать впопыхах, я решила не уносить детенышей от отвергавшей их мамаши, а отойти в сторону и понаблюдать, что будет дальше. Каждый ежонок по очереди преодолел — о, какой, должно быть, безмерно долгий! — путь к куче сена, чтобы вернуть благосклонность мамаши, которую все они, очевидно, узнали. Когда я следила за всем происходящим, у меня руки чесались помочь — но нет, нельзя! Падая и спотыкаясь, все они в конце концов доползли до ежихи и сунули носы под ее колючую шубу. В ответ — никаких восторгов, распростертых объятий, лишь едва заметное движение тела, позволяющее каждому детенышу занять свое место. Я отошла в сторону — пусть все идет своим чередом. Когда я взглянула на них по прошествии какого-то времени, то увидела фыркающую от удовольствия счастливую семью. По наблюдениям за физиологическими отправлениями в течение нескольких дней я поняла, что с ежами все нормально, можно переводить их в открытый загон. Там они прожили два месяца, после чего мы отвезли их на исконно принадлежавшую семейству территорию.