Джессика Адамс - Том, Дик и Дебби Харри

• Название: Том, Дик и Дебби Харри
• Автор: Джессика Адамс
• Издательство: Фантом Пресс
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2003
• ISBN: 5-86471-320-1

Ричард любит Сару, Сара любит Тома, Том любит ловить рыбу, а Гарри любит старомодные нейлоновые рубашки и поп-диву 80-х по имени Дебби Харри.

Если чопорная англичанка отправляется в страну эвкалиптов и кенгуру, чтобы выйти замуж, обязательно надо ждать каких-нибудь странностей. С героями книги «Том, Дик и Дебби Харри» происходит не одна, а целая куча странностей. Обычная девушка Сара мирно жила себе в Лондоне, об экзотике не мечтала, но в один прекрасный день ее угораздило влюбиться в заезжего австралийца. И не просто влюбиться, но выйти за него замуж и перебраться на Зеленый континент. Вот тут-то все и началось. Обнаружилось, что у мужа есть, во-первых, до неприличия симпатичный друг, во-вторых — совершенно чокнутый братец, в-третьих — бывшая жена, которой являются призраки лошадей. И в одночасье спокойная и комфортабельная жизнь всех без исключения героев книги оказалась под угрозой.

Джессика Адамс, автор бестселлера «E-mail: белая@одинокая», написала еще одну забавную и поучительную историю о превратностях современной любви, о том, как легко перепутать ее с влюбленностью…

---

Джессика Адамс Том, Дик и Дебби Харри

Моей тете Маргарет, которая так любит «The Hollies»

Глава первая

На двадцать девятом году жизни Гарри Гилби пришлось побывать на пятнадцати свадьбах.

— И на тебе — еще одна, — жаловался он родителям за завтраком. — Мало того, хлопья отсырели — сплошная склизь, видите?

— Не «еще одна», а свадьба твоего брата, — ответил отец, — и начинается она часа через три, так что привел бы себя в порядок. Не возражаешь, если я немного хлопьев возьму, или ты на них арест наложил?

Гарри вдруг заметил, что мать с отцом в совершенно одинаковых махровых халатах. Это еще с какой стати? И тут до него дошло, что вот уже много лет он не видел своих родителей раньше одиннадцати. Стараясь не делать резких движений, Гарри налил себе кофе и втянул его крепкий аромат, надеясь взбодриться.

— Сплошные свадьбы, не продохнуть, — продолжал он, — и Ричард туда же!

Голова у него трещала, а помятая одежда все еще хранила следы вчерашней ночи — братец прощался с холостяцкой жизнью.

— Может, все-таки выключите это радио?

— Прогноз погоды, — ответил отец, небрежно махнув рукой в сторону орущего приемника, — мы слушаем прогноз погоды к свадьбе.

— Да это же прогноз по всей Австралии — Дюнду, Гундагай, Курри-Курри, Скоун, — Гарри бубнил на одной ноте, — Бахус-Марш, Димбула, Чинчилла… Думаешь, необходимо знать погоду в каждой дыре, чтобы эти двое поженились в нашем саду под розовым кустом?

— Ты злишься только потому, что самому уже под тридцать, — сказала мать, убирая звук. — Вполне естественно. В этом возрасте людям хочется остепениться.

Гарри поморщился, что в равной мере относилось и к реплике матери, и к отсыревшим хлопьям.

— Дебби Харри[1] за тридцать, а она что-то не больно остепенилась.

— Ой, только не это, я тебя умоляю, хоть сегодня не заводись, — быстро проговорила миссис Гилби.

Задетый за живое, Гарри молча жевал, наблюдая, как родители обмениваются газетными листами. Потянувшись за чем-то, он с удовлетворением отметил, что руки дрожат. Приятно было видеть подтверждение своего паршивого самочувствия.

— Смотри-ка, — произнесла наконец мать, пробегая глазами первую полосу, — Билл Гейтс пожертвовал все свои деньги на благотворительность.

— Ну конечно, — тут же вскинулся Гарри, — значит, мне про Дебби Харри нельзя, а вам про этого урода Билла Гейтса — сколько угодно.

— Именно — мы же про него не балабоним целыми днями, — отозвался отец.

— И картинки соблазнительные, где он так игриво губки облизывает, на потолок не приляпываем, — добавила мать.

Пропустив этот выпад мимо ушей, Гарри налил себе очередную кружку кофе. Состояние его было столь плачевным, что даже хруст хлопьев на зубах отдавался в висках грохотом отбойных молотков.

— И потом, нельзя сказать, чтобы ты уж и света белого не видел из-за этих свадеб, — произнесла вдруг миссис Гилби, мельком глянув на Гарри поверх молочного пакета.

— Да нет, просто я, дурак, надеялся, что все уже в двадцать пять отстрелялись, — жалобно продолжал Гарри с набитым ртом. — Думал, всё, завязали с этим делом. А в этом году — просто чума какая-то. Все, кто тогда не успел, спохватились и давай жениться. А Ричард, между прочим, даже дважды. Вдвойне остепенился.

— Ну, мне пора в парикмахерскую, — перебила его мать, взглянув на часы. — Сара уже, должно быть, там; бедняжка с шести утра на ногах.

Гарри невнятно хмыкнул, что, видимо, означало сочувствие: в конце концов, Сара, будущая жена Ричарда, какая ни на есть, родня.

— Мог бы, кстати, тоже в парикмахерскую сходить. Или так и явишься на свадьбу с заросшей мордой?

— Да уж, бакенбарды славные — физиономии не видать, — поддакнул мистер Гилби.

— Да не бакенбарды это, — горестно вздохнул Гарри.

— А что тогда?

— Не бакенбарды, а бачки. Бакенбарды у Чарльза Диккенса были. А это бачки. Это стильно.

Гарри хотелось поскорее сплавить родителей. Отвык он от совместных завтраков. Хоть Гарри и жил в родительском садовом флигеле, завтракал он обычно в одиночестве, если вообще завтракал. А тут сразу халатики парные.

— Не забудь открытку Саре с Ричардом подписать, — напомнил отец. — И учти, ты мне еще двести пятьдесят долларов должен за холодильник.

— Мы что, холодильник им подарили?! У Ричарда же один есть!

— Они сказали, что хотят новый, — пожал плечами отец.

— Улыбайся, — уже на выходе, прихватив пустую тарелку, бросила миссис Гилби. — Я хочу, чтобы на фотографии все улыбались.

Когда родители наконец ушли — к своему ужасу, он обнаружил, что тапочки у них тоже одинаковые, — Гарри допил молоко прямо из пакета. Чтобы хорошо спалось, подумал он. Уж что-что, а сон — или, того лучше, кома — ему точно не помешает, если он хочет пережить эту свадьбу. Вчерашняя попойка совсем его подкосила, хотя всего дел-то — виски стаканами да пьяные затеи вроде на спор всех Белоснежкиных гномов перечислить.

Отодвинув кота, Гарри улегся на диване и закрыл глаза. Решено, к возвращению матери он должен быть как огурчик. Ну, относительно. Он зарылся головой в диванные подушки и задумался о предстоящем дне. Здесь явно наблюдалась некая жизненная несправедливость. В свои тридцать пять Ричард успел жениться по второму кругу, в то время как Гарри еще и не думал о совместной жизни, — впрочем, как-то на Рождество он спьяну сделал предложение овце.

До чего же у Ричарда все складно выходит! Вот заглядывает он как-то на некую конференцию в Лондоне, смотрит — блондиночка (Сара, то есть), и не что-нибудь, а раму оконную измеряет. Он подсуетился, конец рулетки подержал. После конференции — обед в лондонском парке, чудная такая забегаловка, о которой вроде одна Сара знает, — там еще сандвичи с курицей — сплошное объедение. Потом он ее на «Титаника» приглашает — и пошло — поехало. Вот так. В два счета. А через полгода — свадебка. Почему же он так не умеет?

Придерживая разламывающуюся от боли голову, Гарри повернулся на бок, устраиваясь поудобнее. Просто женитьба — не для него, в этом все дело. Современные женщины отчего-то воспринимают любовь исключительно в комплекте с брачными обязательствами, а он совершенно не готов к столь радикальной перемене в своей жизни. В Комптоне ежегодно праздновалось около тридцати свадеб — и это при том, что все население городка составляет три тысячи, если верить указателю Лайонс-клуба при въезде в город. Но самое удивительное, что в последнее время главными действующими лицами доброй половины этих свадеб оказывались его одноклассники, друзья детства или партнеры по крикету.

Не пойти Гарри не мог. В конце концов, его присутствие на очередной свадьбе было необходимо для количества — массовость в Комптоне всегда ценилась. Но на церемониях он неуклонно засыпал, или путал псалмы, или просто в голову лезла всякая чушь вроде «интересно, каково ей будет всю жизнь на его волосатую спину пялиться!». А иногда, если уж совсем одолевала скука, представлял всю эту чинную свадебную публику голой.

Со стоном вытянув ноги, Гарри вспомнил две последние свадьбы, которые посетил в прошлые выходные. Мать первой невесты выкрасила своего пуделя в розовый цвет. Сама же невеста прибыла в экипаже, запряженном лошадьми, — по дороге она энергично размахивала огромным гладиолусом, и ее пышные груди только что по ветру не развевались. А гвоздем программы был гигантский лобстер в белом цилиндре, сложенном из салфетки.

На второй свадьбе чья-то сестра выдала на органе «Леди в красном»[2], каждому гостю вручили по памятной пивной кружке с выгравированными сердечками и датой, а под вечер Гарри застукал жениха блюющим в сей священный сосуд в темном углу автостоянки. Поразмыслив, Гарри пришел к выводу, что самая страшная пытка для него — оказаться на месте любого из четырех счастливых новобрачных. Мысль о пожизненном сексе с одним из них приводила в ужас.

Теоретически он, конечно, понимал, что следовало бы порадоваться за людей, но ничего, кроме тоски, эти свадьбы у него не вызывали.

На грудь ему вспрыгнул кот, Гарри поморщился, но, не в силах сопротивляться, позволил коту расположиться поудобнее. Вскоре тот свернулся клубком и принялся то выпускать, то втягивать когти в блаженной истоме. По незапамятной традиции в их семье это называлось «цоп — цоп».

— Слушай, цопал бы ты отсюда, — простонал Гарри, но кот и ухом не повел.

Гарри было настолько плохо, что он даже не мог вспомнить имя зловредной твари, не то что прогнать ее прочь. Он знал лишь одно: скоро кот начнет пускать слюну. «Прямо как я секунд через десять» — последнее, что подумал Гарри, прежде чем отключился, уткнувшись головой в подушки.

Часа через два он проснулся от раскатистого хохота и залихватского гиканья, доносившихся из кухни. Он вопросил пустоту, отчего у его родителей такие шумные друзья что, после пятидесяти регулятор звука ломается, что ли? Особенно этим грешили женщины. Их смех резал слух почище визга фанатов на концерте металлистов. Ужасающий безликий скрежет без толка и без смысла, и нет ему ни конца ни края — вынес вердикт Гарри. Ощутив во рту застоявшийся привкус молока, Гарри понял, что умирает от жажды. Он широко зевнул и отпихнул кота, который в приливе чувств бесцеремонно зарылся мордой ему в пах.