Игорь Федорцов - Крыса в чужом подвале

• Название: Крыса в чужом подвале
• Автор: Игорь Федорцов
• Жанр: Фэнтези

---

Костас отправился в серое здание, прилепившееся к донжону. Сухой, натужно кашлявший, карнах неохотно пропустил его в дом.

− По коридору и вниз, − пробурчал он, ступая по пятам.

Откуда-то из сумрака лестницы вынырнула знакомая девица.

− Я провожу, − хохотнула она.

− Своих дел мало, мокрощелая? - прикрикнул на нее страж, но той у же и след простыл.

Костас прошел по сумрачному пустому коридору, в конце идущему в наклон к лестничной площадке. Лестница на спуске медленно сворачивалась в спираль. Редкие факелы давали неверный свет, нещадно чадили и стреляли искрами.

Сделав два оборота, и без того не широкая лестница разделялась на две. Одна продолжала спускаться под донжон, в сырой затхлый мрак, другая заканчивалась небольшим холлом. Две двери. Одна закрыта навечно. Навесной замок с телячью голову заржавел, массивная задвижка в руку толщины заржавела, петли покрыты паутиной. Вторая дверь приоткрыта. Яркая полоса света пересекала высокий потолок, стену и пол, покрытый облетевшей известью побелки.

Не успел ступить и шагу, раздался трескучий голос.

− Чего тебе?

Коротышку, росту в половину человеческого, и не видать. Сидит за столом, загородившись книгой.

− Капитан прислал, − выговорил Костас с паузой.

− Со стены что ли?

− Да.

− Оно и видно. Кхе-кхе. Оно и видно, пуп видно, − пошутил карлик хохотнув. - На тебя вон там барахло. - И указал в самый дальний угол. - Если темно, свечу возьми.

Костас взял одну из свечей, уже почти догоревшую. Пламя на ней, то притухало, то разгоралось.

На полках не сложены - свалены битые кирасы, обветшавшие бригандины, истлевшие жаки, кольчуги с прорехами, позволяющими безошибочно определить, куда и чем ткнули бывшего владельца.

Костас пробежался по полкам, выбрал кирасу. Слой ржавчины еще не проел металл до дыр, ремни когда-то хорошо промасленные, достойно перенесли сырость.

− А там? - спросил он у коротышки.

Высокий глухой шкаф выглядел необычным в таком месте. Резное дерево, накладные рейки, даже скважина для замка. Костас самовольно дернул дверку, ожидая скрипа. Дверка послушно и беззвучно распахнулась.

− Не знаю, не заглядывал. До меня притащили. Когда фрайх, светлая ему память, преставился, его супруга сюда всю старую родовую рухлядь приказала снести. Вообще-то я не оружейник и не служка при арсенале. Я страж.

− Здесь?

− Традиция такая, держать в подвале днем и ночью человека во время осады. Меня и назначили.

− За что?

Интересно за какие проделки или достоинства человека определяют на столь ответственную должность.

− За девками в купальне подглядывал, − рассмеялся коротышка. - Вот теперь здесь подглядываю. В основном за мышами. Или книги читаю. Книги сюда тоже снесли.

Костас подсветил. Старая одежда. Диковинный крой, в замке он ни на ком подобного не видел, наталкивал на мысль, носили её не век и не два назад. Больше. Шлем на полке. Металл оторочен мехом. Мех иссиня черен и на удивление хорошо сохранился. Затем накидка, расшитая золотом и серебряной нитью. В местах переплетений узелков вшиты камни. Простые. Вроде речной гальки. Под руку попалась куртка. Прикосновение к ней вызвало неприятные ощущения. Материал, из которого пошита, необычен. И материал ли? Костас еще раз потрогал одежду. Вроде как кольчужное плетение. Очень мелкое и эластичное. Он поднес гаснувшую свечу к самой куртке. Не похоже. Не металл. Свеча, предательски дрыгнув пламеньком, погасла. Костас отставил её в сторону. Сунул руку в рукав. Материал легко растягивался и лип к телу.

− Можно взять? - спросил он коротышку.

− Да хоть весь целиком уноси. Эти мелкие твари так и норовят устроить под ним свое гнездо. Я имею в виду мышей.

Костас забрал куртку и кирасу. Проходя мимо прихватил сэрвильер*, голову прикрыть. Тот, что декарх выдал одно название, а не шлем. Сэрвильер не очень красив, но практичен и легок. Здесь же подобрал перчатку для левой руки. Четыре хищных когтя позволяли использовать её не только для защиты. Костас одел перчатку, сжал кулак. Рука ощетинилась сталью.

− Заходи, − попрощался с ним коротышка, веселясь. Легкого нрава человечек. − Если что понадобится. Пояс верности или бургиньот* на горб.

Костас вышел из арсенала, хотя его трудно назвать таковым, скорее чуланом. Поднявшись на две ступеньки, остановился. Пораздумав, спустился ниже. Лестница сворачивалась все круче, ступеньки становились все уже. На ступенях сигнальные колокольчики. Проржавели в прах. Кроме двух. Посеребренный металл черен от древности. По стенам стекала холодная влага. В швах и выбоинах кладки скапливалась слизь. То и дело шныряли потревоженные мокрицы. Костас подивился в таком месте не слышно невидно ни мышей, ни крыс.

"Кроме меня", − мрачно дополнил он.

Лестница упиралась в наклонную решетку. Массивную, в три пальца толщины. С обратной стороны решетка ощетинивалась шипами. В самой решетке узкая как лаз дверь. Дверь закрыта на засов и замок. Замок и не угадаешь сразу. Ком ржавчины. Костас потряс решетку. Не шелохнется. Постоял, вглядываясь в темноту. Единственно увидел, даже со своей ноктолопией*, за решеткой лестница уходила в черную воду. Капающая со сводов влага, размерено шлепала, разгоняя круги по поверхности. Костас закрыл глаза. Вслушался. Не в звуки, в ощущения. Беспокойство нарастало с каждым мигом проведенным здесь. Он еще раз глянул в темноту зарешеченного хода. Капает вода, разбегаются круги...

Костас повернулся уходить. Неприятно чувство, изучающего взгляда в спину, не исчезало до последней минуты, пока не поднялся на один оборот лестничного марша. Звякнувший под ногой колокольчик не успокоил, а только прибавил тревоги.

11

На церкви симантр отбил полдень. Приспело время, прежде чем вкусить хлебов и медов, вознести молитву Создателю. Со дня объявления войны прихожан, а следовательно и хлопот у священника прибавилось. Тот никого не гнал, и с лишними наставлениями не лез, понимая, большинством из новичков движет скорее страх, чем любовь.

Те, кто вопросы веры для себя решил давно и бесповоротно уселись за столы. Почти весь десяток, к которому приписан Костас, здесь. Нет только Берта и Рагги.

Планк выплеснул из кружки разбавленное пойло. Пускай Руджери или кто там, сам его дует. Из тайком принесенного меха налил себе в кружку.

− Кому? - тихо спросил птох, поглядывая через плечо.

За соседним столом завистливо поглядели - отчаянные вы парни. А ну как дело плетьми обернется? Нынешний портарий Сугас не лучше прежнего. Скор на зуботычины. А чего не двинуть? Морда шире плеч, плечи в два локтя, кулак с ведро!

Дьюб толкнул свою кружку.

− Давай! Раз живем, раз помираем!

Ему последовали остальные.

− А ты чего? − покосился на Костаса Резел. У латника вместо глаза выцветшая тряпица повязана и вся морда шрамами исполосована. В Пуште боевой плетью попали. Вся красота в рваную полоску и глаз вон!

− Желания нет, − ответил Костас.

Он, конечно, не прочь кровь согреть. Да где там! Глоток до кишок не докатится, в воду обратится.

− Больше достанется, − не настаивал Планк, наливая по-новому. Мех небольшой, на втором кругу совсем сплющился. Третьего разлива хватило только хозяину и Дьюбу.

− Ну, теперь и пожрать не грех, − подвинул миску Планк.

Выпить выпили, а вот каши поесть нет. Не успели ложки ко рту поднести и на тебе! начался штурм. Под понукание и ругань декархов вернулись на стену. Планк на ходу крыл трехсложным матом и начальство за пустое беспокойство и нападавших за несвоевременный обстрел.

− Чего тут делать? - возмущался Планк. - Камни ловить? Когда еще на стену пойдут!

Его правда. Керны еще только группировались, готовясь к атаке.

− Смотри-смотри! - толкнул его в бок Дьюб. - Спафарии!

Тяжеловооруженные мечники строились отдельно. Кирасы блестят, на шлемах султаны. Алое перо морской цапли. Специально надели!

Планк приумолк. Набычившись, поправил шлем, чуть распустил поясной ремень.

− Похоже, шутки кончились, − буркнул он и поглядел на Берта. У того тряслась нижняя челюсть. Скрывая перед подчиненными страх, декарх начал бегать, смотреть во все стороны, придираться. Тот не там стоит, у того меч не чищен, у третьего бригандина коротковата.

Баллисты Венсона заработали в полную мощь, швыряя каменные ядра в стену. Иногда прилетало и глиняные, начиненные железными гвоздями и стальными обрезками. От удара металл разлетался в стороны, нанося пусть не глубокие, но чувствительные раны. Таким вот зарядом Урту глаза и выхлестнуло. Птох заблажил во всю глотку. Стоявший рядом с ним Дьюб без слов перекинул раненого через стену.

− Чего мучиться? На ощупь хорошо к бабе, а жить?

Никто его не осудил.