Эжен Ионеско - Орифламма

• Название: Орифламма
• Автор: Эжен Ионеско
• Жанр: Драматургия

---

С т а р и к. Опять?.. Не могу… мало ли что тогда смеялись? И опять, что ли, то же самое?.. Сколько можно?.. «Тогда сме… я…» Какая тоска… Семьдесят пять лет женаты, и из вечера в вечер я должен рассказывать тебе все ту же историю, изображать тех же людей, те же месяцы… давай поговорим о другом…

С т а р у ш к а. А мне, душенька, совсем не скучно. Это же твоя жизнь, для меня в ней все интересно.

С т а р и к. Ты же ее наизусть знаешь.

С т а р у ш к а. А я словно бы забываю все… Каждый вечер слушаю, как в первый раз… Переварю все, приму слабительное, и опять готова слушать. Ну давай начинай, прошу тебя…

С т а р и к. Раз уж просишь.

С т а р у ш к а. Ну давай рассказывай свою историю… ведь это и моя история. Все твое, оно и мое. Значит, сме…

С т а р и к. Значит, лапочка, сме…

С т а р у ш к а. Значит, душенька, сме…

С т а р и к. С месяц шли и пришли к высокой ограде, промокшие, продрогшие, прозябшие насквозь, ведь стыли мы часами, днями, ночами, неделями…

С т а р у ш к а. Месяцами…

С т а р и к. Под дождем… Зубы стучат, животы бурчат, руки-ноги свело, восемьдесят лет с тех пор прошло… Но они нас так и не впустили… а могли бы хоть калиточку в сад приотворить. (Молчание.)

С т а р у ш к а. В саду трава мокрая.

С т а р и к. Вывела нас тропка к деревеньке, на маленькую площадь с церковкой… Где была эта деревня? Не помнишь?

С т а р у ш к а. Нет, душенька, не помню.

С т а р и к. Как мы туда попали? Какой дорогой? Кажется, называлось это место Париж…

С т а р у ш к а. Никакого Парижа никогда не было, детка.

С т а р и к. Был. Теперь нет, а раньше был. Очень светлый был город, но погас, потускнел четыре тысячи лет тому назад, одна песенка от него осталась.

С т а р у ш к а. Настоящая песенка? Ну и ну. А какая?

С т а р и к. Колыбельная, очень простая: «Париж всегда Париж».

С т а р у ш к а. Дорога идет туда садом? А далеко идти надо?

С т а р и к (мечтательно, рассеянно). Песня?.. Дождь?..

С т а р у ш к а. До чего же ты талантливый! Тебе бы еще честолюбие, и был бы ты главным императором, главным редактором, главным доктором, главным маршалом… А так все впустую… Взял и зарыл в землю… Слышишь, в землю зарыл… (Молчание.)

С т а р и к. Значит, с ме…

С т а р у ш к а. Да, да, продолжай… рассказывай…

С т а р и к (в то время как старушка начинает смеяться, сперва потихоньку, потом все громче; старик ей вторит). Значит, сме… с мешком змея-история, а территория… и смея… надрывали животики… змея на дрова… вползла… жив вот… в пол зла… на дрова…

С т а р у ш к а (смеясь). Смея… Надрыва… на дрова…

С т а р и ки (заливаясь, вместе). Сме… я… змея… на дворе дрова… в руке топор… над дровами пар… с топором паришь…

С т а р у ш к а. Вот он твой Париж!

С т а р и к. Ну кто рассказал бы лучше?

С т а р у ш к а. Ты у меня такой… ну такой, знаешь, замечательный, душенька, что мог бы стоять и на высшей ступеньке, а не у самых дверей.

С т а р и к. Будем скромны… Удовольствуемся малым.

С т а р у ш к а. А вдруг ты загубил свое призвание?

С т а р и к (неожиданно плачет). Загубил? Закопал? Мама, мамочка! Где моя мамочка? Сирота (всхлипывает), сирота, сиротка…

С т а р у ш к а. Я с тобой, чего тебе бояться?

С т а р и к. Ты, Семирамидочка, не мамочка… кто защитит сиротку?

С т а р у ш к а. А я, душенька?

С т а р и к. Ты не мамочка!.. А я хочу к мамочке…

С т а р у ш к а (гладит его по голове). У меня сердце разрывается, не плачь, деточка.

С т а р и к. Ы-ы-ы, не трогай меня, — ы-ы-ы, мне больно, у меня перелом призвания.

С т а р у ш к а. Тшшш…

С т а р и к (ревет, широко открыв рот, как младенец). Я сирота… сиротка…

С т а р у ш к а (стараясь успокоить его, баюкает). Сиротка моя, моя душенька, как душа болит за сироточку… (Баюкает старика, вновь усевшегося к ней на колени.)

С т а р и к (рыдая). Ы-ы-ы! Мамочка! Где моя мамочка? Нет у меня мамочки.

С т а р у ш к а. Я тебе и жена, и мамочка.

С т а р и к (немного успокаиваясь). Неправда, я сирота, у-у-у.

С т а р у ш к а (продолжая его баюкать). Сиротка моя, детка маленькая…

С т а р и к (еще капризно, но уже не плача). Нет… не хочу… не хочу-у-у…

С т а р у ш к а (напевает). Сирота-та-та-та, сиротин-тин-тин-тин, сиротун-тун-тун-тун…

С т а р и к. Не-е-ет.

С т а р у ш к а. Тра-ля-ля, ля-ля, тру-лю-лю, лю-лю, тирлим-пам-пам, тирлим-пам-пам.

С т а р и к. Ы-ы-ы. (Шмыгает носом, мало-помалу успокаиваясь). А где моя мама?

С т а р у ш к а. В райском саду… Слушает тебя, смотрит из райских кущ, не плачь, а то и она расплачется!

С т а р и к. Все ты выдумала, не слышит она меня, не видит. Я круглый сирота, ты не моя мама…

С т а р у ш к а (почти успокоившемуся старику). Тшшш, успокойся, не расстраивайся, не убивайся… вспомни, сколько у тебя талантов, вытри слезки, а то скоро придут гости, увидят тебя зареванным… Ничего не загублено, ничего не закопано, ты им все скажешь, все им объяснишь, у тебя же Весть… ты всегда говорил, что передашь ее… борись, живи ради своей Миссии…

С т а р и к. Я вестник, это правда, я борюсь, у меня Миссия, за душой у меня что-то есть, это моя Весть человечеству… человечеству…

С т а р у ш к а. Человечеству, душенька, от тебя весть.

С т а р и к. Это правда, вот это правда.

С т а р у ш к а (вытирает старику нос и слезы). То-то… ты же мужчина, воин, маршал лестничных маршей…

С т а р и к (он уже слез с колен старушки и расхаживает мелкими шажками, он взволнован). Я не такой, как другие, у меня есть идеал. Может, я, как ты говоришь, способный, даже талантливый, но возможностей мне не хватает. Что ж, я достойно выполнял свой долг маршала лестничных маршей, был всегда на высоте, и, быть может, этого довольно…

С т а р у ш к а. Только не тебе, ты не такой, как другие, ты — гений, но хорошо бы и тебе научиться ладить с людьми, а то рассорился со всеми друзьями, директорами, маршалами, с родным братом.

С т а р и к. Не по моей вине, Семирамида, ты прекрасно знаешь, что он мне сказал.

С т а р у ш к а. А что он тебе сказал?

С т а р и к. Он сказал: «Друзья мои, у меня завелась блоха, и к вам я хожу с единственной целью от нее избавиться».

С т а р у ш к а. Ну и сказал, душенька. А ты бы не обратил внимания. А с Карелем из-за чего поссорился? Тоже он виноват?

С т а р и к. Ох, как я сейчас рассержусь, Семирамида, ох, как я сейчас рассержусь! Вот. Конечно, он виноват. Пришел как-то вечером и говорит: «Желаю вам счастья, узнал средство от всякой напасти, вам не дам, воспользуюсь сам». И заржал как жеребенок.

С т а р у ш к а. Не со зла же. В жизни надо проще быть.

С т а р и к. Терпеть не могу таких шуточек.

С т а р у ш к а. А мог бы стать главным матросом, главным столяром, королем вальсов.

Долгая пауза. Старики, выпрямившись, сидят каждый на своем стуле.

С т а р и к (словно во сне). А за садом… там было, лапочка… было… Что там было, ты говоришь?

С т а р у ш к а. Город Париж.

С т а р и к. А дальше… за Парижем что было… было что?

С т а р у ш к а. Что же там было, детка, и кто?

С т а р и к. Чудное место, ходили без манто.

С т а р у ш к а. Такая жарища? Нет, что-то не так!

С т а р и к. Что же еще? В голове кавардак…

С т а р у ш к а. Не напрягайся, детка, а то…

С т а р и к. Все так далеко-далеко… я не могу… Где же было это?

С т а р у ш к а. Что?

С т а р и к. Да то, что… то, что… где же было это и кто?

С т а р у ш к а. Какая разница где, я с тобой всегда и везде.

С т а р и к. Мне так трудно найти слова… Но необходимо, чтобы я все высказал.

С т а р у ш к а. Это твой священный долг. Ты не вправе умолчать о Вести, ты должен сообщить о ней людям, они ждут… тебя ждет Вселенная.

С т а р и к. Я скажу, скажу.

С т а р у ш к а. Ты решился? Это необходимо.

С т а р и к. Чай остыл, Семирамида.

С т а р у ш к а. Ты мог бы стать лучшим оратором, будь у тебя больше настойчивости… я горда, я счастлива, что ты наконец решился заговорить со всеми народами, с Европой, с другими континентами!

С т а р и к. Но у меня нет слов… нет возможности себя выразить…

С т а р у ш к а. Начни, и все окажется возможным, начнешь жить и живешь, начнешь умирать — умрешь… Главное — решиться, и сразу мысль воплотится в слова, заработает голова, появятся устои, оплоты, и вот мы уже не сироты.

С т а р и к. У меня недостаток… нет красноречия… Оратор-профессионал скажет все, что я бы сказал.

С т а р у ш к а. Неужели и впрямь сегодня вечером? А ты всех пригласил? Именитых? Даровитых? Владельцев? Умельцев?

С т а р и к. Всех. Владельцев, умельцев. (Пауза.)

С т а р у ш к а. Охранников? Священников? Химиков? Жестянщиков? Президентов? Музыкантов? Делегатов? Спекулянтов? Хромоножек? Белоручек?

С т а р и к. Обещали быть все — службисты, кубисты, лингвисты, артисты, все, кто чем-то владеет или что-то умеет.

С т а р у ш к а. А капиталисты?

С т а р и к. Даже аквалангисты.

С т а р у ш к а. Пролетариат? Секретариат? Военщина? Деревенщина? Революционеры? Реакционеры? Интеллигенты? Монументы? Психиатры? Их клиенты?