Ширли Эскапа - Время любви

• Название: Время любви
• Автор: Ширли Эскапа
• Издательство: АСТ
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 1997
• ISBN: 5-15-000523-1

Обесчещенная Сесилия бежит из разрушенного войной Рима, чтобы в далекой Америке познать радость любви и боль потерь. Иная судьба у ее дочери — красавицы Джины, жизнь которой полна интриг и необузданных страстей. Но, возможно, юной Скарлетт, внучке Сесилии, удастся разорвать порочный круг обмана и ненависти, омрачивших судьбы ее матери и бабки…

---

Вернувшись, она не вошла в комнату, а прислонилась к косяку.

— У меня краснуха, — слабым голосом произнесла она. — Я больна. Мне нужно скорее лечь в постель.

— Бедненькая! Краснуха, говоришь?

— Не могли бы вы зайти завтра, примерно в это же время? Может быть, мне станет немного легче.

Ал поднялся со стула, подошел к ней и обнял за плечи.

— А ты поцелуешь своего папочку? — сюсюкающим голосом пропел он прямо ей в ухо.

— Немедленно отпустите меня, — холодно проговорила Джина. — Я же сказала, что больна. Мне нехорошо.

Он сразу же послушался и отступил в сторону.

— Тебя, конечно, поразил мой неожиданный приход, да? Ну ничего, теперь мы будем встречаться часто, и ты лучше меня узнаешь. У нас все будет хорошо, детка. Завтра я приду. В это же время, говоришь?

— Да, в это же время. — Она направилась к входной двери, он послушно двинулся следом. — До свидания.

Едва Ал ушел, Джина кинулась в ванную и напустила горячей воды. Она чувствовала себя грязной, хотелось поскорее смыть с себя его прикосновения. А еще ее преследовала кошмарная мысль: никогда теперь она не будет чистой, раз у нее такой отец! Кровь от крови, плоть от плоти…

И тут Джину охватила ненависть — такая всепоглощающая, что даже стало трудно дышать. Раньше ей казалось, что она ненавидит Эвелин, но по сравнению с тем, что Джина чувствовала сейчас, это было лишь легкое раздражение, не больше.

Ненависть к отцу родилась в самой глубине ее сердца, это было что-то животное, инстинктивное, исходившее из самой глубины души, и называлось борьбой за жизнь, за будущее. Если бы в эту минуту отец был рядом, она бы просто его убила, настолько велика была ее ненависть к нему. До его следующего визита оставалось меньше суток, и за это время надо было что-то придумать, выработать план действий. Мысли теснились в полном беспорядке, но Джина твердо решила: ни в коем случае ничего не говорить маме. Та и без того достаточно пережила, зачем же ей знать, что этот человек вновь возник на горизонте?

…Когда Сесилия вернулась домой, Джина заявила, что чувствует себя гораздо лучше, только немного устала, поэтому ляжет в постель сразу после ужина.

— Но к моему возвращению, любимая, ты и так должна была лежать. Зачем ты поднялась?

— Было бы глупо валяться без дела, раз мне действительно полегчало, правда?

В каком-то смысле сейчас краснуха сыграла на руку Джине. Ей явно было не по себе, лицо горело, временами накатывала дрожь, колени подгибались, и все это можно было счесть за признаки болезни. Но надо держать себя в руках, решила девушка. Если так будет продолжаться и дальше, мама отменит завтрашнюю поездку к миссис Кортни, а это значит, что она неминуемо повстречается с тем животным. Поэтому весь остаток вечера Джина была с Сесилией трогательно нежна.

Всю ночь она не спала, лихорадочно думая, что теперь делать, но даже к утру не придумала ничего путного.

А вот стоило матери ступить за порог, как в мозгу Джины что-то щелкнуло и появился четкий план.

К тому времени ее ненависть приняла уже глобальные масштабы.

Глава 24

Как ни гнала Сесилия от себя эту мысль, но она понимала, что с нетерпением ждет поездок в Пенфилд. И хотя Сесилия по-прежнему называла его хозяйку миссис Кортни, а та обращалась к ней по имени, между ними установилась прочная дружба. Конечно, еще до гибели Майка Сесилия стала доверенным лицом миссис Кортни. Но постепенно отношения между работодателем и работником переросли в дружеские — благодаря огромному чувству уважения, которое обе испытывали друг к другу.

Когда Сесилия прибыла в Пенфилд, миссис Кортни усадила ее за стол и налила чашечку кофе — первую из великого множества, что они выпивали за день.

— Как Джина провела время в Северн-Вудз? — спросила Констанс.

— По ее рассказам, в Эвелин, старшей сестре, есть что-то странное, непонятное, — отозвалась Сесилия. — Та не хочет иметь ничего общего с собственным ребенком.

— Значит, у нее нечто вроде послеродовой горячки. Это неприятная штука.

— Честно говоря, впервые слышу.

— Такое иногда встречается, — оживилась миссис Корт-пи, — и в наше время, к сожалению, все чаще и чаще. — Вздохнув, она заговорщицким тоном проговорила: — Кейт сейчас, наверное, тяжело приходится. Я имею в виду последнюю выходку ее матери.

— А что она натворила на сей раз?

— На сей раз, дорогая, она просто выжила из ума. Отличилась до такой степени, что ее выставили из «Отель де Пари» в Монте-Карло. Ее именем пестрят колонки сплетен во всех газетах. Там пишут, что она устроила общественный стриптиз, то есть разделась на публике.

— О Господи! И когда же это произошло?

— Судя по газетам, вчера ночью.

— Бедная Кэти! Как она все это воспримет? По словам Джины, она очень застенчивая девочка.

— В мое время, — натянуто произнесла миссис Кортни, — родители непременно настояли бы на исключении из колледжа дочери такой женщины. Тэлбот заботится о своей репутации и не может позволить падения моральных устоев.

— Но ведь Кэти не исключат, правда? Это было бы так жестоко по отношению к бедняжке…

— Вопрос еще не решен, — голосом, лишенным всяких эмоций, произнесла миссис Кортни.

Усевшись возле телефонного аппарата, Джина в который раз перечитала приготовленные записи. Она почти выучила их наизусть, но не могла подвергнуть риску задуманную операцию. Нельзя было сказать ни одного неверного слова.

Джина набрала номер полицейского участка Монкс-Бей, но еще до того, как услышала ответ, положила трубку. Никогда в жизни она так не нервничала, но раньше ей и не приходилось бороться за свою жизнь, а вот теперь довелось. Как ужасно, что Майка О'Коннора нет рядом, с горечью подумала она. Уж он-то не растерялся бы, а спокойно сделал все, что нужно.

Наконец, собравшись с духом, Джина снова набрала номер, дождалась, пока снимут трубку, и попросила позвать лейтенанта Фаулера. Этого полицейского она знала очень хорошо, так как именно он занимался несчастным случаем с Майком, да и после похорон наведывался к ним.

Услышав голос Джины, Фаулер радостно сказал:

— Привет, девочка. Чем могу тебе помочь?

Как же начать? — отчаянно думала она, стараясь обрести начисто пропавший голос.

— Джина! Что-нибудь случилось?

— Да… случилось.

— Я очень хочу тебе помочь, девочка, но ничего не смогу сделать, пока не узнаю, в чем дело.

Сжав в кулаке свои записки, Джина прошептала в трубку:

— Этот человек… он хотел… хотел… — И снова замолчала. — Джина!

— Простите меня, лейтенант Фаулер, — всхлипнула она.

— Откуда ты звонишь?

— Из дома.

— Я сейчас приеду. Никуда не выходи, пока я не появлюсь.

Джина с облегчением вздохнула и положила трубку. Теперь все в порядке, скоро прибудет помощь. И тут она дала волю слезам, ярости и боли. Как смел вторгаться в ее жизнь этот ужасный человек, называющий себя ее отцом.

К тому моменту, когда приехал лейтенант Фаулер, Джина уже билась в истерических рыданиях. Открыв полицейскому дверь, она кинулась к нему в объятия, а он осторожно погладил ее по спине. Эту девушку, совсем еще подростка, лейтенант не только хорошо знал, но и всей душой уважал. Сейчас ее, опухшую от слез, с перекошенным от страдания лицом, покрытым красной сыпью, с трудом можно было узнать.

— Ну-ну, успокойся. Пойдем-ка в комнату. Я принесу тебе воды, а потом ты все мне расскажешь.

Джина послушно приняла из рук Фаулера стакан и выпила воду. Затем, отдышавшись и справившись с собой, поведала ему отрепетированную историю, которую так тщательно продумала заранее. При этом она попросила лейтенанта не говорить маме о том, что ей пришлось пережить. Джина рассказала, каким образом узнала, что Майк О'Коннор — не ее отец.

— Мне пришлось его впустить, — всхлипнула она. — Когда я увидела его ямочки на щеках, я не могла его не впустить…

— У тебя не было выбора, Джина, — полным сочувствия голосом сказал полицейский. — Я все понимаю.

От его слов она снова зарыдала.

— Попробуй рассказать, что он сделал.

— Это было ужасно! — Прижав к груди сжатые кулачки, Джина тихим, едва слышным голосом произнесла: — Он меня… трогал. Щупал меня своими руками… А потом поцеловал. А потом… — Снова последовали рыдания. — Он сказал, что вернется.

— Когда?

— Сегодня днем.

— Не бойся, я останусь с тобой.

— Но я не хочу, чтобы кто-нибудь обо всем этом узнал, — взмолилась Джина. — Только вам я могу довериться. Мне ведь не надо будет давать показания в суде?

— Обещаю тебе, Джина, что никому ничего не скажу. И, уж конечно, тебе не надо будет ходить в суд. Только сейчас мне нужно позвонить в участок, что я немного задержусь.

Набрав номер участка и сделав сообщение, лейтенант Фаулер попросил собрать для него информацию на Ала Риццоли.