Наталья Светлова - Квартира, муж и амнезия

• Название: Квартира, муж и амнезия
• Автор: Наталья Светлова
• Издательство: Центрполиграф
• Жанр: Современные любовные романы
• Год: 2006
• ISBN: 5-9524-2403-1

Что бы вы подумали, если бы вернулись домой из командировки, а дверь вам открыл незнакомый мужчина? И заявил, что он — ваш муж? Рита не поверила, но муж показал их свадебные фотографии и свидетельство о браке. Свидетелей, которые могли прояснить ситуацию, поблизости нет — Рита совсем недавно переехала в этот дом в центре Москвы. Как теперь совместить две реальности, в одной из которых имеется подозрительно сладкий муж, а в другой — Ритин начальник, оказавшийся не сухарем и педантом, а рыцарем без страха и упрека попавшей в беду?..

---

Потом вспомнили, как Женька полтора года назад в гости приехала — оказалась по случаю в Москве и махнула к ней в Рязань. А что, после тюменских расстояний три часа от Москвы в скоростном экспрессе — «да не вопрос»! Это Женька так говорила, когда хотела закрыть ясную для нее тему. Хотя там, в пропахшей болезнью квартире, даже искрометная Женька пригасла, поутратила задор, поскорее утащила Ритку в кафешку, сунув деньги Марии Сергеевне. («Женька, ты что, не надо!» — «Да не вопрос, подруга. Заработала, могу себе позволить!»)

А потом, в кафешке, Женька пичкала Риту пирожными, черным кофе, и ликеру купила вишневого, и по руке ее гладила все время. А потом разревелась, обняв Риту и причитая: «Ритка, ну как же так, ну что же делать-то теперь, а?» А та гладила Женьку по голове напряженной рукой и успокаивала: «Ничего, ничего, я справляюсь. И Мария Сергеевна мне помогает!» Не могла она тогда реветь вместе с Женькой. Если бы разревелась, растеклась бы мокрой лужей, и вряд ли удалось бы ей собраться обратно. Женька, видно, что-то такое почувствовала, потому что быстро прекратила реветь и, пошмыгивая распухшим носом, вручила Рите толстенькую пачку пятисоток: «Вот, на лекарства. Я премию получила за последние исследования. И не вздумай отказываться». Рита и не вздумала. Долгая болезнь матери сожрала все их тюменские накопления, и она уже влезла в долги, взяв в местном банке грабительский кредит под сорок процентов годовых.

— Слушай, повезло все-таки тебе с этой квартирой, правда? — сказала Женька сонным уже голосом.

— Да, повезло. Я и не мечтала, что буду в центре Москвы жить. Может, после своих джунглей поживешь у меня хоть немного? — спросила Рита.

— Да не вопрос, — пробормотала Женька и затихла. Заснула, наверное. А Рита так и не заснула. Она вспоминала родителей и чувствовала, что сегодняшний Женькин визит будто расшатал в ней какую-то плотину и что теперь она сможет вспоминать отца и думать о маме без чувства безвозвратной, окончательной потери.

* * *

Рита так и проворочалась, отсчитывая далекие удары курантов, пока к ним не присоединился звонок будильника. Потом хлопотала с ранним завтраком, вызывала для Женьки такси («Буду я еще до Шереметьева на всяких метро-автобусах добираться! Опоздаю на самолет — вся экономия боком выйдет!»), потом сама собиралась, наспех кидая в сумку все, что не успела собрать вчера, отвлеченная Женькиным визитом. Лично ей платить за такси восемьсот рублей было жаль, поэтому вышла из дому в восемь, за четыре часа до вылета, добралась в метро до «Павелецкой», потом ехала в скоростной электричке до Домодедова — надо заранее успеть, билеты-то у нее! Она встречала шефа, проходила регистрацию. И только потом расслабилась. Все, успела!

— Рита, до посадки еще почти час, я предлагаю сходить в кафе, перекусить, — сказал шеф. Первая фраза за все время, если не считать «здравствуйте» и «пойдемте».

— Пойдемте, — согласилась Рита, — есть действительно хочется.

Они зашли в какую-то выгородку: часть зала обнесена забором-плетнем, поверху натыканы пластмассовые подсолнухи и нахлобучена пара крынок. Внутри — несколько столиков, в углу — телега с горшками и тарелками. В тарелки горкой навалены всякие салаты-винегреты. Из горшка какой-то пожилой господин накладывает себе вареный картофель.

— Пожалуйста, меню, — подскочил к ним официант, одетый в косоворотку. Эдакий добрый молодец. Кафе явно демонстрировало русский народный стиль.

— Рита, вы хотите заказать что-нибудь горячее? Или предпочтете телегу?

— Телегу? — не поняла Рита.

— Ну вон, видите, где закуски расставлены. Можно подходить и набирать все, что нравится. Или горячее закажем?

— А мы успеем до самолета? Меньше часа осталось, а нам еще таможню проходить.

— Действительно, — согласился шеф и распорядился: — Две телеги и два кофе… Вы же кофе будете?

— Кофе, — согласилась Рита, которой стало все равно что пить. Она вдруг отчетливо вспомнила, что оставила свои транквилизаторы в ванной на полочке. И как же она будет лететь без таблеток?

— Одну минуточку, — слегка поклонился «добрый молодец» и исчез.

А шеф достал из портфеля газету и спросил, Разворачивая страницы:

— У вас что-то случилось?

— Нет. Почему вы так решили?

— Вы побледнели, и у вас глаза застыли.

— А, это… Я вспомнила, что не взяла успокоительное. Я очень, просто панически, боюсь летать.

— Да? — приподнял бровь шеф и уткнулся в свою газету. А когда официант принес приборы и две пустые тарелки, попросил: — И принесите еще пятьдесят граммов коньяку. Пойдемте, Рита, посмотрим, что они там наготовили.

Он первым поднялся из-за стола, отправившись к телеге с горшками. Рита поплелась следом и безучастно оглядела русскую версию шведского стола: капуста свежая, капуста квашеная, огурцы, помидоры, зеленая редька с какими-то сухариками, грибы, еще какие-то салаты наструганы, селедка. В горшках — картошка и гречневая каша. Есть совершенно расхотелось — желудок сводило от ужаса предстоящего полета.

— Ну что же вы? Выбирайте! — посмотрел на Риту шеф. Он уже складывал на тарелке натюрморт из картошки, селедки, огурчика и винегрета. Рита из вежливости тоже положила себе на тарелку полкартошечки, половинку помидора, измазанного тертым сыром с майонезом, и три крупные черные маслины (тоже мне русская кухня — с маслинами!).

— А теперь пейте, — велел шеф, когда они вернулись за столик, и указал на стопочку с коньяком, которая материализовалась на столе, пока они бродили вокруг телеги.

— Спасибо, я не пью…

— Рита, пейте. Это приказ. И лекарство. Я совсем не хочу привезти в Прагу полуобморочное тело личного помощника, — властно глянул шеф, и Рита залпом осушила стопочку, как микстуру приняла. Коньяк обжег горло, а затем жаром растекся внутри, и она быстро принялась заедать его маслинами, картошкой и помидором. Минут через десять коньяк добрался до головы, стало жарко. Еще через полчаса, когда они с шефом прошли таможню и вошли в самолет (по трапу-коридору, прямо из аэропорта, вот здорово!), Рита уже и не вспоминала ни про какую панику. Она отчаянно хотела спать. И весь полет до Праги мирно продремала в просторном кресле бизнес-класса, пропустив улыбки стюардесс, шампанское и канапе с семгой. Проснулась от толчка шасси о взлетно-посадочную полосу Пражского аэропорта и только собралась испугаться, как самолет уже замедлил ход и стал выруливать на «парковку».

* * *

Ох и навкалывалась она за эти дни! Рита в одиночестве сидела за небольшим деревянным столиком и смаковала вишневое пиво. Не удержалась, заказала. Думала, для экзотики, а вышло — для души. Вкусно очень, в Москве такого пива нет! Хотя, кто его знает, может, и есть. Она же из всей Москвы только по Красной площади да по Александровскому саду гуляла. И по Большой Грузинской улице, от метро до офиса. А вот такой штукой — Рита отломила кусочек зажаренного в панировке сыра — она угостит Женьку, когда та приедет к ней в следующий раз. Закуски Рита тоже выбирала наугад, зачитываясь меню как поэмой: оленина, утка, вепрево колено, чесночный суп… Больше всех понравилось название «смаженый гермелин», его и попросила. Оказалось, сыр. Жареный. Вкусный.

Выставка стала для нее настоящим боевым крещением. Даже не выставка — ярмарка отопления, вентиляции, измерительной, регулировочной, санитарной и бог еще знает какой техники. К концу второго дня у нее от напряжения и суеты рябило в глазах и кружилась голова. Русские, английские, немецкие, чешские и французские слова (шеф прилично говорит по-французски, надо же!) смешались в какое-то эсперанто, а сама она превратилась в робота-переводчика, выдававшего фразы с ее саму поражавшей скоростью. В первый вечер она пришла в отель совершенно выжатой, прилегла полежать до ужина и элементарно вырубилась. Спала как убитая, не слышала звонков с ресепшн и проснулась утром только от того, что горничная барабанила в дверь. Во второй вечер было чуть легче, она и ванну сумела принять, и поужинала, уже почти не обращая внимания на паузу за столом. Молчание шефа перестало ее тяготить. Привыкла. И прежде чем уснуть, нашла силы полюбоваться с балкона вечерним Градкани.

Да, шеф у нее — кремень. Ни суета, ни люди, ни многочасовые переговоры — ничто его не берет. Подтянут, сух, деловит, ироничен. Рита улыбнулась, вспомнив Женькины намеки на их с шефом роман. Какой там! В этом режиме можно крутить только один роман — с работой. И со вчерашнего дня она крутит его самостоятельно. Шефу пришлось улететь на сутки раньше, он оставил ее дожидаться бумаг от германской фирмы. Решил, что так надежнее, чем получать документы с курьерской службой. А она и не возражала! Конечно, лучше — бумаги получила еще до обеда, а вся вторая половина дня у нее осталась на знакомство с Прагой. И авиабилет шеф разрешил поменять на железнодорожный. Удобно у них тут все устроено: попросила на ресепшн, доплатила немного, и все сделали. Так что обратно она едет поездом. Сегодня, поздно вечером. У нее есть время еще немного побродить по городу.