Нина Стожкова - Зло вчерашнего дня

• Название: Зло вчерашнего дня
• Автор: Нина Стожкова
• Жанр: Остросюжетные любовные романы
• Год: 2010
• ISBN: 978-5-9524-4704-2

Уютное спокойствие большого хлебосольного дома Викентия Модестовича было нарушено появлением новой подружки внука хозяина - зеленоглазой золотоволосой красавицы Серафимы. Мужчин она взбудоражила своей нежной красотой, женщинам напомнила их собственную солнечную юность. Всем домочадцам захотелось, чтобы эта жизнерадостная богиня осталась в их доме навсегда. Досадно только, что с этой поры на членов семьи посыпались несчастья. Первым пострадал Денис, зять Викентия Модестовича. Его автомобиль съехал в кювет и перевернулся. В крови потерпевшего были обнаружены следы снотворного, и это притом, что сном он обладал отменным и таблеток в руках не держал. А вскоре кто-то разлил подсолнечное масло на ступеньки, ведущие в подвал.

---

Серафима скромно сидела на краешке стула, лениво поклевывая Люсины вкусности и не встревая в спор старшего поколения. Она кожей чувствовала: центр внимания за столом сместился от Викентия Модестовича и Марианны Лаврентьевны в ее сторону. Это оказалось неожиданно приятно — даже приятнее, чем влюбленные взгляды Стасика и его неуклюжие попытки прижаться под столом огромной лапищей к ее изящной ножке. Все домочадцы, как школьники, очарованные учительницей, стремились поймать взгляд лучистых зеленых глаз красавицы, вызвать ее улыбку, получить из хрупких бледных рук в награду хоть что-нибудь — пусть даже плетенку с хлебом или сахарницу. Так талантливая актриса, притягивая взгляды публики, заставляет зрителей смотреть только на нее, сколько бы других артистов ни толпилось на сцене. Вот и эта девушка, почувствовав власть над незнакомыми людьми, по-королевски — скромно и с достоинством — принимала от них знаки внимания и восхищения.

— Мам, а можно Серафима поживет немного у нас? — спросил Стасик, взглянув на мать такими глазами, с какими в детстве клянчил новый велосипед.

— Ну конечно, — сказала Люся, автоматически наводя порядок на столе, — и она тоже пусть поживет.

— Мам, что ты делаешь? — истошно завопила Катя. И тут все увидели: Люся рассеянно скармливает черному терьеру Тимоше пирог юной гостьи. Пес, разумеется, не возражал и смотрел на хозяйку такими же глазами, какими Стасик минуту назад.

Люся вздрогнула, очнулась от своих дум и решительно отобрала у пса остатки десерта.

Но через несколько минут зачем-то воткнула в него вилку из селедочницы. Катерина подскочила, убрала вилку на место и с укором посмотрела на мать, откровенно и эгоистично занятую своими мыслями.

— Мам, ну ты прям как тетя Ангелина! — возмутилась Катя. — Она в прошлый раз печенье в холодильник засунула. Хорошо хоть утюг туда не положила!

Ангелина ни капельки не обиделась. Молодежь всегда так прямолинейна! Может, это и к лучшему, а то ее поколению внушали: мол, неприлично указывать на чужие промахи. А что в итоге? Когда не в таком уже далеком будущем склероз начнет одолевать, никто из ровесников не скажет правду. Будут соблюдать правила хорошего тона…

Все чаще воскресные обеды в доме проходили без молодого хозяина Дениса Петровича. Съемки на его киностудии нередко выпадали на выходные и праздничные дни, а обязанности продюсера требовали постоянного присутствия на площадке. Стасик и Катя шутили, что давно забыли, как выглядит отец. Зато его с успехом заменяла неистовая Марианна Лаврентьевна.

— Вот мы тут сидим, едим, зубоскалим, озабочены только своими мелкими делишками, — подала она зычный голос, — а мэр тем временем творит в нашем городе все, что хочет.

Столь неожиданный переход от сфер небесных к делам земным поверг гостей в легкий шок. За столом воцарилась неловкая тишина.

— А при чем тут мэр, тетя Марьяша? — наконец подала голос Ангелина. Она впервые назвала Марианну домашним именем, как называла когда-то в детстве, надеясь хоть таким нехитрым способом отвлечь старушку от политики.

— Он всегда, Линка, при том, — безапелляционно заявила Марианна Лаврентьевна и сурово сверкнула очками. В эту минуту она чем-то напомнила Лине «телекиллера», будоражившего умы столичных обывателей несколько лет назад. Тот тоже к месту и не к месту приплетал столичного градоначальника, обвиняя его во всех грехах — от захвата Батыем Рязани до казни Петром стрельцов на Красной площади.

За столом повисла неловкая пауза. Спорить о политике в этот чудесный летний день никому не хотелось. Дачники задвигали стульями, вспомнили про комаров, у которых в теньке была своя, легкая дневная трапеза, замахали веточками и застучали ладонями. Воспользовавшись заминкой, Ангелина извинилась, выбралась из-за стола и отправилась прогуляться по деревне. Ну да, пора, наконец, немного подвигаться, а то после обильных завтраков, обедов и чаепитий новые белые брюки точно не налезут. Или опять со всей остротой встанет вопрос: а позволено ли вообще брюкам размера XL быть белого цвета и к тому же иметь кокетливую длину семь восьмых?

Дом и участок Викентия Модестовича располагались не в закрытом коттеджном поселке, а в одной из деревень ближнего Подмосковья. Сельский пейзаж со следами обычного российского запустения, лес у горизонта, большие приусадебные участки со старыми раскидистыми яблонями относились к плюсам, а разбитая поселковая дорога и поросший бурьяном проход к речке — к явным минусам деревенской жизни. Впрочем, заброшенный колодец и старый почерневший мостик даже оживляли пейзаж. Можно было легко представить, что именно здесь писали свои великие полотна Поленов и Левитан.

Лина шла по деревне и вспоминала, что роскошная природа этих мест всегда с успехом врачевала ее сердечные раны. Расставание с бывшим мужем, отнявшее столько душевных сил. Бурный роман с глубоко женатым музыкантом, для которого она была лишь очередной, удачно найденной музыкальной темой. Было еще несколько эпизодов личной жизни, к счастью тоже оставшихся в воспоминаниях. Все они на фоне щедрой природы казались мелкими, глупыми и необязательными. Лишь в доме у Викентия Модестовича, где Лину принимали на правах близкого человека, она по-настоящему отдыхала душой. Обычно она останавливалась по выходным в маленькой мансарде. Там же развилась и окрепла ее страсть к сочинительству. В последнее время Лина привозила на дачу к подруге свой ноутбук и записывала наблюдения и мысли, которые казались ей оригинальными. Набрасывала сюжеты будущих рассказов, не надеясь особенно их где-нибудь напечатать. Написание недлинных текстов доставляло ей удовольствие, как всякое необязательное занятие. В другие дни на это не хватало времени. Лина руководила детской студией «Веселые утята» и работала в будни, а случалось, и в выходные с утра до позднего вечера. А здесь она словно проживала другую, параллельную, приятную и спокойную жизнь. Общалась с подругой детства Люсей, с ее домочадцами и домашними любимцами. Лина почти не тяготилась тем, что живет чужой жизнью, чужими заботами, радостями и отношениями, словно поставила на самой себе жирный крест. Только иногда, как минувшей ночью, накатывала свинцовая тоска, но многоголосый храп обитателей особняка быстро усыплял и убаюкивал, порой смешил, а главное, отвлекал от грустных мыслей…

Не успела Лина отойти от дома, как рядом промчался видавший виды жигуленок, щедро обдав ее жирной подмосковной грязью.

— Эй, шеф, нельзя ли аккуратнее! — крикнула Лина, с досадой разглядывая пятна на белых брюках.

Из окна выглянула небритая, довольно-таки неприветливая мужская физиономия. Мешки под глазами, всклокоченные волосы — вот он, деревенский поклонник Бахуса во всей красе. И как только наглости хватило в таком виде сесть за руль!

«Про таких-то субчиков и снимает передачу „Дорожный патруль“, — с досадой подумала Лина, — хорошо еще, что на этих колдобинах не разгонишься, а то сбил бы и не вздрогнул. Или удрал бы, не оказав помощи».

— Безобразие! Облил грязью и даже не извинился! — продолжала она кипятиться.

— Облил грязью! Да я чуть в столб не врезался, когда вы из кустов выскочили! Гуляли бы лучше, мадам, по дорожкам барской усадьбы, зачем кидаться под мою раздолбанную машину? — набросился на нее водила. Его голос неожиданно показался Лине приятным — иногда встречаются и среди пьяниц такие «мужчинские мужчины» с отрицательным обаянием — вроде мужественных героев Бельмондо или Депардье.

«Да что это я! — очнулась Лина. — Сравнить это чудовище с брутальными французами! Да он, кроме футбола, по телику ничего не смотрит, а уж актеров французских точно не знает».

Вслух она сказала:

— Не очень-то вы вежливы с дамой.

— Отработай, дорогуша, как я, две смены, тогда будешь морали читать, — не унимался незнакомец, хамовато переходя на «ты».

«Да с кем это я тут спорю! С деревенским пьяницей! С маргиналом!» — опомнилась Лина.

Она резко развернулась посреди дороги и быстро пошла обратно.

«Зачем с алкашом связываться? Все равно что читать мораль девушке легкого поведения. Ну и ну! Вот и прогулялась… „Куда бежишь, тропинка милая, куда с собой меня зовешь?“ Да он по-своему прав, этот Спиноза! И впрямь лучше сидеть за высоким забором на даче у Викентия и не рыпаться. Там хоть никто не нахамит. А этому озлобленному гастарбайтеру только дай поскандалить, — подумала она с неприязнью. — Небось с похмелья еле пилит на своей разбитой тачке, хозяин опять с зарплатой кинул, трубы горят, подлечиться не на что, вот и хамит. Еще, чего доброго, подаст назад, выскочит из машины и огреет по темечку монтировкой».

Чувство самосохранения пересилило гнев. Да и жалко ей вдруг стало этого незадачливого «гостя Московской области». В любом случае ему хуже сейчас, чем ей. Лина, в душе презирая себя за интеллигентское добросердечие, резко остановилась, затем сделала несколько шагов обратно. А потом и вовсе широко, как в рекламе зубной пасты, улыбнулась и сказала как можно приветливей: